— Вот так-то лучше, — произнес он благосклонно. — Искушение не мучит вас больше, и вы знаете, что отныне полностью посвятили себя Легиону. Вы испытываете глубочайшее душевное умиротворение и довольство. Не так ли, Райан?
— Так точно, сэр! — проскрежетал Райан. Он отнюдь не выглядел человеком, наслаждающимся душевной гармонией.
Добрелли кивнул.
— И снова — отлично рядовому Мирру. Он — единственный, кто пришел сюда с честным намерением отдать себя всецело Легиону. У тебя отец случайно не военный?
— Не знаю, сэр!
— Что ты хочешь этим сказать?
— Я не знаю, кто мои родители. Я вообще ничего не помню.
— Ничего?
— Так точно, сэр! Я не помню ничего, до того момента, как оказался в операционной.
Это произвело на лейтенанта соответствующее впечатление.
— Наверное, Мирр, ты был сущим дьяволом, и нет в твоей жизни ни единого дня, не запачканного грехом или преступлением!
— Так точно, сэр! — с несчастным видом отчеканил Мирр. Постоянные напоминания о том, что в прошлой жизни он был воплощением Антихриста, уже начали угнетать его. Единственным его желанием было забыть, что он ничего не помнит.
— Удивительно, но ты не похож на чудовище, — сказал Добрелли, вплотную приближая свое лицо к лицу Мирра и пристально всматриваясь в него. — Или похож? Стоп! Кажется… Не мог ли я видеть твою фотографию в газетах?
— Откуда мне знать? — огрызнулся Мирр, теряя терпение.
— Спокойнее, Мирр! — Лейтенант похлопал по опухоли на горле. — Не забывай об этом! Ты теперь в Легионе, а не в своей банде убийц и грабителей!
— Что вы, сэр! — запротестовал Мирр. — У меня не было никакой банды!
— Откуда ты знаешь? Ты что, помнишь, что ее у тебя не было!
— Гм-м-м… нет.
— Вот видишь! — победоносно заключил Добрелли.
Уразумев, что лейтенант воспользовался уже знакомой ему логической ловушкой, Мирр решил не вступать больше ни в какие пререкания с офицерами, поднаторевшими в обращении с потерявшими память бедолагами, и с надеждой обратил свой взор в другую часть зала. Добрелли, словно поняв намек, приказал новобранцам подойти к стойке и экипироваться Райан и Фарр, к которым вернулся дар речи, тут же принялись обвинять друг друга в провале их совместного блестящего замысла Мирр откололся от них и подошел к клерку, сидевшему под табличкой «ОБМУНДИРОВАНИЕ».
Клерк осмотрел его злобными желтыми кошачьими глазками, отошел к полке и вернулся, неся в руках пластиковый шлем и предмет, похожий на средних размеров чашку, снабженную узкими эластичными ремешками. Протолкнув их сквозь отверстие в металлической сетке, клерк снова впал в коматозное состояние. Мирр повнимательнее рассмотрел артефакт меньших размеров и догадался, что это — щиток, который футболисты надевают под трусы.
— Прошу прощения, — сказал он. — Что это такое?
Свет жизни мало-помалу вернулся в глаза клерка.
— Это твоя форма.
— Мне почему-то казалось, что эти штуки предназначены для тех, кто играет с этими, шарами…
— В твоем случае все как раз наоборот — чтобы никто не сыграл с твоими… гм… шарами. — Клерк нехорошо усмехнулся. — Некоторые из твоих будущих противников дерутся не совсем по-джентльменски.
Усилием воли Мирр с трудом погасил разгорающийся в его душе ужас.
— А где остальная форма?
— Это все, приятель, больше ничего.
— Что? — Мирр сделал попытку рассмеяться. — Шлем и чашка? Это не форма!
— Если ты будешь служить в двести третьем полку — форма.
— Ничего не понимаю.
— Верно, ничего ты не понимаешь.
Клерк преувеличенно тяжко вздохнул, притворяясь, будто уходит, потом все-таки облокотился на стойку.
— Спонсор двести третьего — ПКС. Верно?
Мирр кивнул.
— А что такое ПКС?
— «Превосходный креветочный соус», осел! Ты хоть что-нибудь знаешь про Легион?
— Ничего. — Мирр понизил голос, и в свою очередь облокотился на стойку. Если бы не проволочная сетка, нос его коснулся бы носа клерка. — Понимаешь, машина, к которой меня прицепили в операционной, стерла всю мою память!
— Всю?! — Клерк отпрянул, глаза его расширились от ужаса. — Наверное, ты был настоящим…
— Не договаривай, — прервал его Мирр. — Меня и так уже тошнит.
— Не обижайся, приятель! Я не хотел тебя обидеть. — Клерк пригляделся к значку на груди Мирра. — Я совсем не хочу связываться с такими, как ты, Войнан. Я только…
Предостерегающе подняв руку, Мирр оборвал поток его красноречия.
— Так что ты говорил про креветочный соус?
— У них сейчас тяжелые времена — с тех пор, как обнаружилось, что местные креветки так напичканы ртутью, что распухают в жаркий день. Доходы тут же упали, и у ПКС почти не осталось денег, чтобы содержать двести третий полк. Вот они и решили сэкономить на форме.
— Не знал я, что Легион.
— Тебе надо было бы вступать в сто восемьдесят шестой. Их призывной пункт тоже у нас, в Портербурге, в паре кварталов отсюда. Их содержит «Пестициды Стинго», а у нее дела лучше некуда. Там бы ты получил настоящую форму!
Удивляясь, почему сведения о коммерческой ориентации Легиона так шокировали его, Мирр сжал виски кончиками пальцев, но тут взгляд его упал на сверкающий мундир лейтенанта Добрелли.
— У лейтенанта же полная форма, — указал он клерку, — и у капитана Крякинга, и у сержанта Хлипа.
— Конечно, ведь они — постоянный персонал базы. Представь, как упадет мнение о ПКС, если они начнут разгуливать по городу, одетые, как… А вас отправят отсюда сразу после начального курса.
— Понятно, — Мирр собрался уходить. — Спасибо, что раскрыл мне глаза.
— Погоди минутку, Войнан. — Теперь физиономия клерка выражала искреннюю готовность услужить. — Какие у тебя ботинки?
— Вот эти, — сказал Мирр и только тут осознал, что боль в разбитых пальцах прошла. Вероятно, причиной этому был ледяной цементный пол.
— Там, куда тебя пошлют, от них не будет никакого толка. Но я знаю, что делать. Я никогда еще не встречал новобранца, у которого было стерто памяти больше, чем на три месяца. Ты — человек особенный, и потому я дам тебе вот что.
Клерк запустил руку под стойку и извлек на свет божий пару огромных красных ботинок с позолоченными каблуками и носами чашечкой.
Мирр был потрясен:
— Что это?
— Семимильные Ботинки Звездного Легиона! Остались с тех пор, когда ПКС возглавляла список Доу-Джонса. Последняя пара на всей базе, Войнан. Я хотел продать их новобранцу, у которого будут наличные, но с тех пор, как у нас угнездился капитан Крякинг, ни у кого не остается и двух центов, чтобы позвенеть ими.
