— Ладно. Никому не скажу.
Лимузин остановился у ближайшего эскалатора, и Федор побрел домой.
Его сутулая спина уже давно затерялась в толпе спешащих граждан, а Хорошеев так и не приказал ехать дальше. Он задумчиво смотрел на затемненные витрины вестибюля и молчал. Не понимая, в чем дело, Щеткин чувствовал себя неуютно, однако не решался прерывать его размышления.
— Почему все-таки «профессору» Лебедянко потребовался такой, как Федор? — наконец произнес Хорошеев. — К чему было придумывать утку про губительные магнитные поля от движков?
Щеткин понимал, что как без пяти минут директор ПСБ должен непременно иметь собственные версии на все случаи жизни, но вопрос Хорошеева застал агента врасплох. Надо было что-то сказать, но в голове почему-то образовалась пустота. А время шло.
— А почему вы решили, что ему требовался именно такой, как Федор? — брякнул он, лишь бы не молчать.
— Что? — Взгляд директора из задумчивого превратился в стеклянный. Как тогда, в доме академика, когда стало ясно, что «Криптона» не существует. — Именно такой? Такой… как. Ну… мы… и ослы… — произнес он с расстановкой.
— В каком смысле? — не понял Щеткин.
— В прямом, — Хорошеев легонько постучал себя ладонью по лбу. — Профессору требовался не такой, КАК Федор, а КОНКРЕТНО Федор! Лебедянко был УВЕРЕН, что агенты приведут к нему Пустотелова!
— Почему и зачем? — все еще не включился агент.
— За чем, за чем… — Хорошеев неожиданно выбрался из лимузина и быстрым шагом направился к эскалатору. — За мной!
— Может, подкрепление… — догоняя его, спросил Щеткин.
— Справимся, — отрезал директор.
* * *
На стук в дверь никто не ответил.
— Спят или ушли куда-то, — предположил Щеткин. Он почему-то чувствовал себя виноватым. Наверное, потому, что директор до сих пор так ничего и не объяснил. — Сейчас посильнее стукну.
— По балде себе постучи! — взвизгнула какая-то женщина из-за соседней двери. — Чего ломишься?! Трудно догадаться, что нет там никого?!
— А где, извините, ваши соседи? — обрадовался Щеткин. — Нам Пустотеловы нужны… Федор или Людмила.
— Какие еще Опустеловы? Какие соседи? Там Колька жил, да его два года назад посадили! Пусто там с тех пор! Никто не живет. Тараканы одни… зар-разы.
— Вы не путаете?
— Иди ты на хрен! Я еще из ума не выжила!
— Ничего не понимаю, — признался Щеткин, взглянув на директора. — Адрес вроде бы тот.
— А я, кажется, начинаю, — скептически глядя на агента, сказал Хорошеев. — С кем еще из местных контактировали?
— Кувалда… отпадает. А-а, еще с Поликарповым! У него кабачок на площади. Мы с вами мимо проходили. Там еще реклама пива «Голдберг» во всю витрину.
— Ну, идем.
В заведении Поликарпова пахло все так же подозрительно, но стало как-то чище и уютнее. Сказывалась перестановка мебели. Произошедшие изменения вселили в душу Щеткина нехорошее предчувствие.
— Где хозяин?
— Чего изволите, господа агенты? — подскочивший кабатчик был проницателен и учтив, но это был не Поликарпов.
— А где хозяин? — строго спросил Щеткин.
— Это я, — владелец кабака расплылся в сладчайшей улыбке.
— А Поликарпов?
— Ах, он… — обрадовался хозяин. — Он продал мне свое заведение и переехал наверх. Я уже заказал новую вывеску, но она будет готова только на следующей неделе.
— На следующей неделе, — растерянно повторил Щеткин. — И за сколько продал? Не для протокола.
— Сущие пустяки, — заверил кабатчик. — За половину рыночной стоимости. А что?
— Ничего. Спасибо. Процветайте.
Сотрудники ПСБ покинули кабачок «Поликарпова — не Поликарпова» и, не сговариваясь, пошли к эскалатору. Больше в подвале делать было нечего. Разве что прокатиться для разнообразия на метро.
— Невероятно, — уже стоя на неторопливо, как и все подземное, движущейся лестнице, выдавил из себя Щеткин. — Он продумал все детали. От первого до последнего штриха. Со всеми мельчайшими подробностями. Даже с фальшивой семьей и Поликарповым, которые наверняка уже получили свои гонорары и отвалили куда подальше. Даже с арестом Кувалды, который на деле служил у него телохранителем. Теперь мне понятно, почему тело этого бандита лежало лицом вниз и ногами к двери. Лебедянко решил воспользоваться моментом и убрать Федора еще до начала «полета». Солдаты начали стрелять, и Кувалда повалил Пустотелова на пол, прикрывая своим телом. А тормозил Федор, чтобы выглядеть как можно более безобидным. И не поскользнуться, ведь дело было более чем скользкое.
— Причем тормозил очень убедительно, поскольку не притворялся, а делал это на самом деле и очень добросовестно, — согласился с агентом Хорошеев. — Иначе мыслеграф ему было не обмануть.
— Нет, но каков подлец! Его философия мне почти уже нравилась, а теперь получается, что это сплошной обман?
— Если вы, господин вице-директор, вдумаетесь, какую грандиозную работу проделал его мозг, то поймете, что фальшивая философия пофигизма была не самой впечатляющей гранью творчества гражданина Пустотелова. Только представь себе, Щеткин, кроме того, что придумал сюжет для всей этой истории, он написал подробный сценарий, поставил пьесу на сцене и даже снял компьютерный фильм, а также исполнил главную роль. И умудрился не только выжить, но и разбогатеть.
— Поскольку предусмотрел, что Лебедянко, в конце концов, решит его кинуть, чтобы поделить навар только на двоих с Президентом, — подхватил Щеткин.
— И когда началась последняя фаза операции «Астероид» и профессор попытался грохнуть его прямо в камере, Пустотелов понял, что час пробил.
— Если бы получилось, Лебедянко тут же сдал бы назад и сказал, что влияние поля Мерсье преувеличено и сгодится любой другой пилот, — перебил директора Щеткин.
— Верно. Но не вышло, и Лебедянко все-таки был вынужден отправить Федора в полет без возврата.
— И тут Федя начал защищаться, — опять продолжил агент. — Для начала он изменил программу кибернавигаторов, а затем с чистой совестью взорвал профессора. Не пойму только — как?
— Скорее всего, заплатил кому-то из «диспетчеров» ЦУПа, а после отслюнил и программистам, — подсказал Хорошеев. — Благо денег у него хватало.
— То-то во время инструктажа один из инженеров куда-то стремительно улетучился, — вспомнил Щеткин сценку с «зомбированием». — Он спешил ввести в программу полета буксиров команду на возврат!
— Ну, а возвратившись из космоса, Федор аккуратно сдал нам до кучи и Президента, — вывел Хорошеев.
— То есть прикарманил две трети украденного, да еще и откусил от доли Думского, — Щеткин едва сдерживался, чтобы не рассмеяться. — Признаемся в главном? Хотя бы самим себе.
