— Кого я вижу! — воскликнул Мавр, — Анита!
— Я не Анита! Я Валькирия! — звонко прощебетала девушка.
Повернувшись к Робину, Мавр сообщил:
— Это Анита, сестра Варяга. Она главный позор нашего клуба — толкиенистка!
Последнее слово он произнес с такой интонацией, что всем сразу стало ясно — в его классификации живых существ толкиенисты занимали весьма скромное положение, где-то между бородавчатыми жабами и кольчатыми червями.
— Я не позор, я украшение клуба! И сколько тебе повторять: я — Валькирия!
— Раз ты Валькирия, то будь добра, носи скандинавские доспехи. То, что ты носишь, более походит на сбрую проститутки!
— Нахал! Куда можно бросить мой рюкзак?
Тут же нарисовался Ахмед:
— Вах, красавица, давай, я тибэ памагу!
— Ух ты! Оно разговаривает! А где Варяг?
Мавр потупился, обернулся к Векше:
— Ты не сказал?
Тот виновато покачал головой.
— Ну, это, — негр неловко взял девушку за руки, — только не расстраивайся сильно. Нет больше Варяга, убили его.
Девушка замерла, еще не осознав страшных слов, растерянно оглянулась, заглядывая всем в глаза, будто ожидала, что сейчас кто-нибудь рассмеется, скажет, что это шутка, а из кустов выйдет ее брат. Поняв, что все серьезно, Анита закрыла лицо и зарыдала, неловко утешаемая Мавром. Впрочем, успокоилась она довольно быстро, горе не помешало ей за ужином уплести чудовищное количество еды, не переставая при этом непрерывно щебетать — бедняжка целых два дня была без собеседников.
— Я питалась только этой гадостью из рюкзака и ягодами.
— А почему не охотилась? — поинтересовался Робин. — Или лук у тебя вместо украшения?
— Да нет, обращаться я с ним умею. Птичек очень жалко. Я бы, может, и решилась, но как приготовить без огня? В рюкзаке спичек нет, а я не курю. Вчера полдня на дереве просидела, какие-то черные твари, похожие на бультерьеров, меня внизу караулили, зубами клацали. Хотела уже было стрелять, как они сами ушли. Но я так испугалась, что до утра не слезала. А ночью вспомнила, что у меня день рождения — восемнадцать лет!
— Поздравляю! Хотя боюсь, это был не лучший день в твоей жизни.
Ахмед тут же закончил трапезу и, отойдя к опушке, принялся деловито собирать цветы. Анита-Валькирия посмотрела в его сторону, затем на Робина, в голубых глазах отразилась напряженная работа мысли, девушка улыбнулась:
— Ты Робин Гуд! Я вспомнила!
— Приятно слышать! Я не думал, что столь известен даже за пределами Ноттингема.
— У нас в секции твое фото висит. Правда, что в олимпиаде ты участвовал со сломанной рукой?
— Гнусная ложь. Это был простой вывих, незадолго до соревнований. Я его скрыл, боясь, что не допустят, но потом правда всплыла.
— Здорово! Ты с искалеченной рукой завоевал серебряную медаль!
— Да там не было ничего страшного, сустав сразу вправили, без каких-либо последствий, так, легкое растяжение. Ты лучше скажи, стрелять хорошо можешь?
— До тебя конечно далеко, но вообще довольно неплохо. Вон, ребята могут подтвердить. Только лук слабый, мощный мне не натянуть, телосложение не то.
— А как со стрелами?
— Двенадцать штук.
— Эх, знал бы, сотню захватил! Анита, не хочу тебя расстраивать, но свыкайся с мыслью, что оружие использовать придется, причем не только против зверей. Наши луки — главное дистанционное оружие отряда. Ружья скоро станут бесполезными, патронов мало. Мне жаль, что так получилось, тебе не место в этом мире, но раз уж ты с нами, тебе не будет скидок ни на возраст, ни на пол, и внешность тебе не поможет. Если начнется бой, мы не всегда сможем тебя прикрыть, ты сама должна научиться заботиться о себе. Будет очень обидно, если тебя искалечит или убьет противник, которого ты пожалеешь, промедлишь с выстрелом. Понимаешь?
Анита посмотрела на Робина с суровой серьезностью, кивнула:
— Я поняла. Воин из меня, конечно, не очень, но на мой лук можешь рассчитывать. Если будет надо — выстрелю в кого угодно, — и уже прежним тоном добавила. — И я не Анита, я — Валькирия!
Тут перед девушкой нарисовался Ахмед, протянул букет полевых цветов:
— Красавица, паздаравляю с днем раждения тибя! Живи долга-долга, будь такой красивый всигда, чтоби когда тибэ било сто лет, мужчины ползать за тобой на карачка и целовать слэд, а самый пэрвий ползти я!
Именинница не выдержала, рассмеялась:
— Да, такой день рождения у меня действительно впервые!
После ужина все расселись вокруг костра, беседой отвлекая Аниту от ее горя. Робин отбился от коллектива, продолжив занятия с Сатой. Выяснив несколько десятков новых слов, достал книгу. Начал ее листать, показывая изображения животных и растений. Сата охотно говорила их названия, правда, многое было ей неизвестно. Робин случайно проскочил через несколько страниц, попав на изображение устройства связи. Завидев фотореалистичную картинку, девочка указала на нее пальцем:
— Рохо!
— Что? Ты видела это?
Глядя на взволновавшегося мужчину с удивлением, Сата вновь указала на книгу:
— Рохо!
— Ты там была? — сказал Робин и стал формулировать этот вопрос жестами.
Девочка поняла, отрицательно покачала головой и, напрягая память, попробовала объяснить, напрягая весь свой невеликий запас слов:
— Рохо стоять. К рохо течет вся вода. Мне идти там, где много вода, я найти рохо.
Расспросив девчонку поподробнее, Робин понял, что устройство связи находиться на берегу моря, или большого озера. В него впадают все местные реки, так что найти дорогу туда не сложно. Судя по всему, Сата знала какие-то точные приметы, указывающие на местоположение рохо, но описать их не смогла. Теперь Робин знал, куда они отправятся после прочесывания этого района.
— Ладно, иди спать. Ты что, не поняла, спать! — он показал в дальнюю сторону поляны, где стоял шалаш пленниц.
Девочка встала с трогательно-жалобным видом, посмотрела с немой мольбой. Робин нахмурился, прислушался. С той стороны доносился бас Ахмеда, коротко проржал Густав, послышался женский смех. Там явно кипело нездоровое веселье. Поняв, что Сата туда, мягко говоря, не рвется. Робин взял ее за руку, подвел к шалашику, выделенному Аните:
— Тук-тук! Есть кто дома? Не спишь?
— Еще нет, — напрягшимся голосом ответила девушка.
— Тебе там не скучно, — сказал Робин и осекся. — Я не то имел в виду. Ты это, тут у нас местная девчонка, ты не будешь возражать, если она с тобой поживет?
Из шалаша выглянула золотистая головка, глянув на Робина, Анита недоверчиво произнесла:
— А я думала, что она спит с тобой. Вы так мило любезничали в сторонке от всех!
— Это не то, что ты думаешь. Я пытаюсь выучить местный язык, считай, что она моя учительница.
