— Только бюрократу хватает твердых знаний, — говорил Ахтубин. — Ученому важнее быть любопытным. «Почему?» — самое главное слово для изобретателя. О том, что нельзя улететь на Луну, знали еще пещерные люди. Но только Ньютон объяснил, почему нельзя. И сразу же стало ясно, что люди могут улететь на Луну, если достигнут скорости одиннадцати километров в секунду. «Почему» превратило «не могут» в «могут». Никогда не уставайте спрашивать «почему?». Возьмите себе за правило после всякого «нельзя» говорить «потому что...»
Увы, Ахтубин и сам нередко нарушал свое правило. Нарушил и в Джанджаристане, сказав президенту наотрез:
— Расстояние не позволяет.
Сомневаться не приходилось: Ахтубин твердо знал, что рекордные, самые дальние в мире электропередачи проектируются на полторы-две тысячи километров. От крупных советских гидростанций до столицы Джанджаристана в три раза дальше.
Расстояние не позволяет. И незачем спрашивать «почему?». Но все же Ахтубин помнил о разговоре с президентом, вздыхал, размышляя о технических пределах. И дома, рассказывая жене о путешествии, сказал:
— Некоторые говорят: все уже изведано, все изобретено. Но вот практическая задача: Джанджаристан просит у нас электричество, а мы разводим руками — далеко, не умеем!
Жена Ахтубина, робкая некрасивая женщина, тоже была энергетиком, и неплохим, но знаменитый муж затмевал ее. Некогда она была ученицей Ахтубина, влюбилась в блестящего доцента, вышла замуж за него, несмотря на большую разницу в годах. Они дружно прожили тридцать лет, но до сих пор сохранили тон учителя и ученицы: она почтительно-робкий, он терпеливо-наставительный.
— А постоянный ток не поможет? — спросила она.
И Ахтубин ответил с некоторым раздражением:
— Ты же знаешь, Анюта, все наши трудности с постоянным током. Электростанции вырабатывают переменный ток, значит, в начале линии надо ставить выпрямители — это добавочные затраты, и немалые. Города и заводы потребляют переменный ток, следовательно, в конце линии надо ставить инверторы, превращать постоянный ток обратно в переменный — снова немалые затраты. Инверторы, кроме того, требуют энергии — им нужны особые электростанции. Недаром наша новая рекордная электропередача проектируется на переменном токе, несмотря на все потери.
Потом Ахтубин делал в Министерстве сообщение о поездке в Джанджаристан, пересказывал притчи о семи нахлебниках и о колодце арендатора. И в первой же записке, поданной в президиум, он прочел:
«Можно ли в ближайшие годы построить электропередачу в Джанджаристан?».
Он ответил, как Унгре: «Расстояние не позволяет... Трудности с устойчивостью при переменном токе... Затраты на выпрямление при постоянном токе...». Когда он кончил и сел, председатель нагнулся к его уху:
— Вы знаете, Юлий Леонидович, расстояние не столь уж велико. Недавно принято постановление о строительстве куста ветростанций на хребте Вейтау?
— Вот как? — улыбнулся Ахтубин. — Значит, Ветер Матвеевич добился своего?
Проект строительства ветровых станций принадлежал Кореневу, дяде Мише с озера Великого. Маленький инженер был известен и в ученых кругах. Со свойственным ему задором на всех совещаниях он ратовал за строительство станций на хребте Вейтау. Шумный энтузиазм «дяди Ветра», так увлекавший пионеров, на ученых заседаниях был неуместен. Коренева долго не воспринимали всерьез. Но капля камень точит. «Дядя Ветер» твердил о горах Вейтау до той поры, пока не был сделан подробный расчет и специалисты с некоторым удивлением сказали: «Товарищи, а предложение-то разумное!»
Председатель тоже улыбнулся, вспомнив горячие речи Коренева, и повторил: «От Вейтау не так далеко...»
Ахтубин мысленно представил себе карту;
от хребта до границы СССР, от границы до залива, оттуда через Вейтау к столице Джанджаристана..,
— Все равно остается тысячи три километров. Это за пределами наших возможностей.
— Жаль, — сказал председатель. — А на Вейтау будут излишки. Ведь эти станции для орошения. Нагрузка сезонная. Могли бы поделиться.
...Спустя два месяца Ахтубин сидел в комиссии, где рассматривался проект дальней электропередачи Нижняя Обь — Москва. Были представлены два варианта — передача переменным и постоянным током. У каждого были свои сторонники. В зале разыгрался настоящий бой — вежливый академический бой, где убивают без кровопролития, высмеивают, похваливая, и самая грубая ругань выглядит так: «Вы, уважаемый Иван Иванович, допустили небольшую неточность...» Авторы соперничающих проектов выискивали ошибки друг у друга, язвительно, напоминали общеизвестные недостатки. Чаша весов колебалась... И все же был избран вариант с постоянным током. Он оказался дороже, но надежнее.
Вернувшись в тот вечер домой, Ахтубин сказал жене: «А знаешь, Анюта, твой постоянный ток берет верх».
— Может быть, с Джанджаристаном получится? — спросила жена. После ужина Ахтубин взял карту, наметил трассу Вейтау — Центральный Джанджаристан, измерил циркулем расстояние и погрузился в расчеты: потери в цепи, расход цветного металла, стоимость опор, трансформаторы, выпрямители, инверторы...
— Ну нет, — сказал ой, закончив вычисление. — Потери тока в цепи до пятидесяти процентов, стоимость возрастает втрое. Никто не пойдет на такое расточительство.
И опять он забыл спросить себя: «Почему не пойдут? А может пойдут? И нельзя ли найти иной путь?»
Он разорвал листок с расчетом и больше не думал о передаче в Джанджаристан, вплоть до приезда профессора Дасьи.
3
Дасья приехал в Советский Союз летом, спустя полтора года после праздника Независимости.
Роли переменились: теперь Дасья был любопытным иностранцем, а Ахтубин — гидом и переводчикам. Вместе они ходили в Кремль, в Большой театр, на выставки и в музеи. Дасья был благодарным зрителем. Он восхищался охотно и шумно. В Большом театре, когда балерины исполнили знаменитый танец маленьких лебедей, Дасья аплодировал стоя и дольше всех, пока на него не начали шикать. Потом шепнул Ахтубину:
— Какая изящная выразительность. Жалко, что не видно лиц. А у нас самое важное мимика. Помните, я показывал вам сидячие танцы. Если бы вы видели наших признанных мастеров...
На Выставке достижений народного хозяйства СССР Дасья пытался обойти все павильоны. Он восхищался мохнатыми толстоногими тяжеловозами, страшными на вид быками — рекордистами и даже бело-розовыми поросятами (хотя в Джанджаристане свиней считают «нечистыми»), пробовал огурцы, репу, смородину и темно-зеленые продолговатые дыни.
— Похожи на наши джеки, — сказал он. — Те такие же ароматные, но куда больше.
