Кричала Надажа Избанская. Хоть ее и называли Спящей красавицей, но сегодня она проснулась раньше всех и увидела, что ее прекрасного избанского платья на подставке нет. Что оно валяется рядом на полу, и пропал каркас от юбки.
У всех девочек сны оборвались на самом интересном месте.
- Чего орешь, как эта самая? - недовольно спросила
Лита.
- У меня каркас от юбки украли! Как я теперь из комнаты выйду?
- Ой, правда, что ли? А ты попробуй так надеть.
Надажа попробовала. Юбка висела, как тряпка.
- Хи-хи, такая дура! - не удержалась Лита. - А попробуй простыню под низ запихать.
Девочки в ночных рубашках собрались вокруг Надажи и принялись давать советы. Тут в дверь постучали. Принцессы с визгом бросились по кроватям:
- Нельзя, нельзя!
- С добрым утром, ваши высочества, - раздался голос профессора. - Подъем.
- Встаем, встаем, - крикнула Лита и вдруг обнаружила, что с ее платьем та же история - нет каркаса!
Когда все девочки пошли на завтрак, вредина Зонечка показала Лите язык и сказала: "Бе!" Две бедняжки остались дома. Надажа плакала. Лита сердито сжимала губы.
- У нас, - сказала она, - вообще такой глупой моды нет. У нас что хотят, то и носят.
- Где это - у вас?
- Надо где, - ответила Лита и замолчала.
- Врешь ты все, - сказала Надажа. - Я спать буду, - и зарылась в одеяло.
- А знаешь что? - решила вдруг Лита. - Я сейчас пойду на завтрак в халате.
- Ты что?! - ужаснулась Надажа. - Того? Совсем уж?
- А что? Подумаешь. Не съедят же меня. Будь что будет.
- Да ну. Лучше умереть.
А Лита аккуратно подпоясала домашний халатик, распустила рыжие волосы и надела свою маленькую корону.
- Пойду! - сказала она.
- Ну и иди.
- Ну и пойду.
И пошла.
Эффект ее наряд произвел потрясающий! Потом целый день и полночи у принцесс всех классов только и пересудов было, как это называть - "такая наглость" или "такая прелесть". С одной стороны, против моды. А с другой стороны, раньше так и носили, и вообще красиво... И после мучительных колебаний девочки-старшеклассницы на другое утро появились все, как одна, стройные и красивые, без пузатых юбок и трехэтажных причесок. (А Надажа как раз к этому времени приспособила вместо каркаса корзину!)
С того дня дамские моды в ШМП стали меняться каждую неделю, а то и чаще. Завхоз привез из города ткани и нитки, а добрая повариха тетя Наздя учила девочек шить. И вскоре обычной девчачьей одеждой стало платьице до колен.
Глава 13
Министр войны задает вопросы
В Здране был Барламенд. В него входило тридцать семь человек. Один глава. Шестеро - министры. Остальные тридцать - просто барламендарии. Заседали в Барламенде сплошные богачи. Глава правительства - тот был хозяином ткацких мануфактур, а, скажем, министр войны владел пороховым заводом. Самый большой богач - господин Марг - в правительство не входил, зато имел там своего человека.
В прежние времена Барламенд заседал раз в месяц. Ну, два раза. А теперь стал чуть не ежедневно. Как Здрана перестала воевать, так у министра финансов появились лишние деньги. Как появились деньги, так остальные министры начали их выпрашивать. А тридцать барламендариев все заседания напролет громко спорили, давать деньги или не давать. В этих спорах рождалась истина под названием "резолюция".
На одном из таких заседаний министр мира, который договорился с заграничными торговцами устроить ярмарку в Дазборге, просил денег на постройку прилавков. Против был один министр порядка, он сказал, что вместо торговцев понаедут шпионы, а ему потом ловить. Барламендарии его дружным хором переспорили и вынесли резолюцию: денег дать.
Министр уюта и культуры (это министерство создали вот только что, на днях) доказывал, что Дазборгу требуется двести один дворник и восемнадцать мусорных телег. Просил денег. Спорили долго. Решили: денег дать, но только половину, и то если останутся. И пусть министерство контроля проверит все расчеты, может, еще и не надо столько дворников.
Министр порядка требовал денег, чтобы построить на пустыре новый полицейский участок. Потому что на этом пустыре по выходным ткачи дерутся с оружейниками.
- Они уже лет двести дерутся, - жаловался министр порядка. - Но теперь ткачей становится все больше, а оружейники уже с ножами приходят. А вот построим участок, драться станет негде, и будет порядочек.
- Чепуха! - возразил глава правительства. - Пустырей много, другой найдут. Лучше я вот что сделаю: возьму и отменю своим ткачам выходной день. Придут оружейники на пустырь - а драться не с кем. Ткачи все на работе.
- Да вы что! - замахал руками министр порядка. - Если рабочие без выходных останутся, они весь город разнесут, с ваших мануфактур начиная. И тогда я ни за какой порядок не ручаюсь.
Барламенд зашумел, заспорил с новой силой и спустя час пришел к выводу: лучше пусть себе дерутся, лишь бы нас не трогали.
Когда запросы министров иссякли, когда все барламендарии уже устали и сорвали голоса, пришел профессор Ифаноф и попросил денег - пять тысяч.
- О чем речь! - просипел министр финансов. - Если Барламенд не возражает, то дам, мне не жалко.
Барламендарии не возражали, только для порядку немного поспорили шепотом.
И тут в заднем ряду поднялась значительная фигура министра войны. Все заседание он мирно дремал, набираясь сил для своего часа, и вот этот час настал.
- У меня будет ряд вопросов к досточтимому профессору, - произнесла значительная фигура артистическим голосом. - Прежде всего, не будет ли досточтимый профессор столь любезен дать нам разъяснения по поводу как причин, побудивших его обратиться в Барламенд с просьбой о ссужении ему упомянутой суммы, так и целей, в коих он, профессор, намерен использовать эту сумму, если таковая будет ему выделена?
- Объясняю, - сказал профессор. - Деньги нужны для хорошего дела. Принцессы у нас затеяли шить себе платья. Вот, нужно купить еще ниток, ножниц, иголок, наперстков. И материи разной побольше. Пусть шьют.
Министр войны выслушал ответ, поднял левую бровь, сделал паузу и сказал:
- А не будет ли досточтимый профессор столь любезен объяснить, какими такими соображениями он руководствовался и из каких посылок исходил, когда определил размер необходимой для его целей суммы, каковую он просит сегодня у Барламенда, именно в пять тысяч и ни одним грошем больше либо меньше того?
Профессор понял уже, к чему эти все вопросы. Лучше самого министра войны понял. Но выхода не было, пришлось ответить и на второй вопрос, и на третий, и на пятнадцатый, и на сто пятнадцатый... Сто пятнадцатый вопрос звучал так:
- А не будет ли досточтимый профессор любезен удовлетворить наш естественный интерес относительно того, каким предположительно образом повлияет выделение ему суммы в пять тысяч из государственной казны на погодные условия в западных районах Здраны?
