В застоявшемся воздухе шелохнулся легкий бриз и растаял. Затем он вернулся, на этот раз уже заметно охлаждая раскаленные улицы. Ветер скатывался с гор в глубину материка и гулял по улицам Тетрахиды. Баррент почувствовал, что пот у него на груди и спине начинает высыхать.
Несколько минут в Тетрахиде стояла очень приятная погода — Баррент не мог даже мечтать о такой.
Но температура продолжала падать.
Упала она быстро. Ледяной воздух налетел с отдаленных горных склонов, и температура понизилась с семидесяти градусов по Фаренгейту до шестидесяти.
«Это нелепо, — подумал про себя Баррент. — Пожалуй, мне будет лучше поторопиться в Шабашник».
Он пошел быстрее, а температура продолжала стремительно понижаться. Сначала до тридцати, потом до сорока. На улицах появились первые признаки мороза.
«Она не может опуститься намного ниже», — подумал Баррент.
Но она смогла. По улицам загулял сердитый зимний ветер, вскоре достигший силы бури. Он дергал и тащил Баррента за одежду. Улицы покрылись сверкающим льдом. Баррент сразу же поскользнулся и упал. Дальше ему пришлось передвигаться очень медленно и осторожно, чтобы больше не падать. А температура все понижалась и понижалась, и ветер выл и щелкал зубами, словно рассерженный зверь.
Заметив, что в одном из домов сквозь тяжеленные ставни пробивается свет, Баррент подбежал туда и изо всех сил забарабанил в окно. Но изнутри не донеслось ни звука. Баррент понял, что жители Тетрахиды никогда никому не помогают — чем выше была на Омеге смертность, тем больше шансов оставалось у тех, кто выжил. Поэтому Баррент побежал дальше, не жалея ног, которые, казалось, уже одеревенели.
Ветер звенел в его ушах, а на землю падали градины величиной с кулак. У Баррента уже не оставалось сил бежать, и он мог только идти сквозь замерзший белый мир и надеяться, что доберется до Шабашника.
Он шел часы или годы. На одном из перекрестков он заметил тела двух людей, прижавшихся к стене и заиндевевших. Они перестали бежать и поэтому замерзли насмерть.
Баррент заставил себя снова побежать. Шов рубашки у него на боку был словно ножевая рана. По рукам и но гам Баррента прокрадывался холод, скоро он доберется до его груди, и тогда наступит конец.
Его оглушил внезапно налетевший шквал града. А затем Баррент вдруг обнаружил, что лежит на земле, и чудовищный ветер вихрем уносит те крохи тепла, которые еще было в состоянии произвести его тело.
В противоположном конце улицы Баррент заметил крошечный красный огонек Шабашника и пополз к нему на четвереньках, механически передвигая руки и ноги, безо всякой надежды туда добраться. Ему казалось, что он ползет уже целую вечность, но манящий красный огонек все так же был далек от него. И все же Баррент продолжал ползти и, в конце концов, добрался до двери Шабашника. Он заставил себя привстать и попытался повернуть дверную ручку.
Дверь была заперта.
Баррент бессильно забарабанил в дверь. Прошла целая минута, прежде чем открылась смотровая щель. В ней показалось лицо человека. Человек внимательно посмотрел на Баррента, затем щель закрылась. Баррент ожидал, что теперь откроется дверь, но она не открылась. Проходили минуты, а она по-прежнему оставалась закрытой. Чего они там дожидались? Что случилось? Баррент попытался было снова забарабанить в дверь, но потерял равновесие и упал на землю. Он перекатился на бок, в отчаянии глядя на запертую дверь. Затем он потерял сознание.
Когда Баррент пришел в себя, то обнаружил, что лежит на кушетке. Два человека массировали ему руки и ноги, а под собой он ощутил тепло греющей набивки. Сверху спокойно и умиротворенно на него смотрел дядюшка Ингмар.
— Теперь ты чувствуешь себя лучше? — спросил священник.
— Думаю, что да, — ответил Баррент. — Но почему вы так долго открывали дверь?
— А мы и не собирались ее открывать, — сообщил ему священник. — Помогать попавшим в беду чужакам противозаконно. А поскольку ты пока еще не вступил в Конгрегацию, то для нас являешься чужаком.
— Тогда почему же вы впустили меня?
— Мой помощник заметил, что у нас четное число поклоняющихся. Нам требуется нечетное число, и желательно, чтобы оно заканчивалось на тройку. Там, где конфликтуют церковные и светские законы, светские должны уступать. Поэтому мы впустили тебя, невзирая на правительственное постановление.
— Это нелепое постановление! — заявил Баррент.
— Отнюдь. Как и большинство законов Омеги, оно создано, чтобы поддерживать население Омеги на как можно более низком уровне. Омега, знаешь ли, крайне бесплодная планета. А население, тем не менее, постоянно растет — за счет новых заключенных. Это создает большие неудобства для старожилов. Поэтому изыскиваются различные пути и средства, чтобы отделаться от излишка вновь прибывших.
— Это нечестно, — заметил Баррент.
— Ты изменишь свое мнение, когда станешь старожилом, — заверил его дядя Ингмар. — А, судя по твоему упорству, я уверен, ты им станешь.
— Может быть, — согласился Баррент. — Но что случилось? Температура упала, должно быть, за десять минут градусов на сто.
— Сто восемь градусов, если быть точным, — поправил дядя Ингмар. — Все в общем-то очень просто. Омега — планета, вращающаяся вокруг двойной звезды по эксцентрической орбите. Прочая нестабильность, как мне говорили, происходит от особого физического строения планеты — размещения гор и морей. А в результате — однородно безобразный климат, для которого характерны внезапные и значительные перепады температуры.
Его помощник, маленький, полный самомнения парень, добавил:
— Было установлено, что Омега по своим природным условиям входит в число пограничных планет — если бы климат здесь был хоть немного хуже, человек без защитных приспособлений просто не смог бы тут жить. Скажем, если бы эти случайные перепады между жарой и холодом были бы чуть-чуть сильнее.
— Это совершенный карающий мир, — заявил дядя Ингмар. — Опытные жители чувствуют, когда температура должна измениться, и прячутся по домам.
— Это адская планета, — сказал Баррент, не найдя других слов.
— Совершенно точное определение, — согласился с ним священник. — Она и есть адская и, таким образом, в совершенстве подходит для поклонения Черному. Если теперь ты чувствуешь себя лучше, Гражданин Баррент, не приступить ли нам к службе?
Если не считать немного отмороженных пальцев рук и ног, с Баррентом все было в норме. Он кивнул и последовал за священником и прихожанами в главную часть Шабашника.
После того, что Баррент пережил на улице, Черная Месса неизбежно разочаровала его. Сидя на своей тепло нагретой скамье в церкви, Баррент дремал все время, пока дядя Ингмар читал свою проповедь о необходимости повседневного совершения Зла.
