– Мистер Рэмси, какого вы вероисповедания? – спросил Спарроу.
Рэмси откашлялся.
– Протестант епископальной церкви.
– Вообще-то здесь, внизу, это не так существенно. Просто мне было любопытно. На подводных буксировщиках существует поговорка, что Господь не разрешает живым атеистам погружаться ниже тысячи футов.
Рэмси улыбнулся.
Спарроу склонился над Библией. Когда он читал, голос его звенел:
– Горе тем, что называют злое добрым, а доброе – злым; что привносят тьму в свет, а свет – в тьму; что примешивают горькое в сладость, а сладость – в горькое! Горе тем, что считают себя мудрыми и предусмотрительными в лице своем!»
Он захлопнул Библию и поднял голову. В жесте этом было могущество, авторитет. Рэмси почувствовал это с огромной силой.
– Мы выполняем нашу работу с тем, что имеем, – провозгласил Спарроу. – Мы делаем то, что считаем правым делом. Несмотря на собственные горести и печали, мы делаем это. Мы делаем это ради того, чтобы безбожники исчезли с лика земного. Аминь.
Капитан повернулся и положил Библию на полку. Не оборачиваясь, он скомандовал:
– Все по местам. Мистер Рэмси, свяжитесь с базой и сообщите, что мы готовы к выступлению. Установите время прохождения первой контрольной точки.
Рэмси поднялся. Сейчас его более всего занимало, превратившись чуть ли не в физическую потребность, желание изучить последние телеметрические записи Спарроу.
– Есть, сэр, – ответил он, повернулся, вышел из кают-компании, прошел к себе в мастерскую и связался с базой.
Первая контрольная точка через четыре часа.
Рэмси передал эту информацию капитану.
– Занулить автоматический таймер, – скомандовал Спарроу. – Всем доложиться.
– Докладывает Гарсия. Двигатели и буксируемый танк в порядке.
– Докладывает Боннет. Готовность полная.
Рэмси поглядел на пульт перед ним. Его охватило странное чувство принадлежности к судну. Чувство тесной сжитости, проникшее внутрь и закрепившееся гораздо сильнее, чем за все пять недель подготовки.
– Электросистемы в полной готовности, – доложил он. – В корпусе две атмосферы. – Он поглядел на «вампир» у себя на запястье. – Диффузия нормально-положительная. Азот отсутствует.
В интеркоме вновь прозвучал голос Спарроу:
– Лес, выступаем!
Рэмси почувствовал, как подводное судно накренилось, затем слабый, на уровне шепота, пульс двигателей. Палуба слегка наклонилась вперед, выравниваясь. Корабль погружался.
«Мы сходим в глубину, – думал Рэмси. – И в прямом смысле, и в смысле психологическом. С этого момента все зависит от меня самого».
– Мистер Рэмси, подойдите на центральный пост, – приказал Спарроу.
Рэмси отключил свой пульт и направился на мостик. Спарроу стоял там, заложив руки за спину, ноги почти точно в центре подиума. Его фигура была вписана в лабиринт труб, штурвалов, рукояток и шкал приборов. Справа от него Гарсия был занят на пульте контроля буксирного троса; слева Боннет управлял штурвалом высокоскоростного рулевого устройства. Большой циферблат показателя статического давления на контрольном пульте указывал глубину 3000 футов, но они продолжали погружаться.
Не оборачиваясь, Спарроу спросил:
– Что находится в небольшой коробке, попавшей на борт вашими стараниями, мистер Рэмси?
– Аппаратура мониторинга для новой поисковой системы.
Голова Спарроу двигалась за стрелкой на шкале контроля троса, потом он повернулся:
– Почему она была опечатана?
– Аппаратура весьма нежная, упаковывалась тщательно. Было бы опасно, если бы кто-нибудь…
– При первой же возможности мне хотелось бы взглянуть на нее, – сказал Спарроу. Он сделал шаг к Боннету.
– Лес, это, случаем, не утечка в девятом отсеке?
– Это всего лишь конденсат, шкип.
– Посматривай туда, – Спарроу опять сделал шаг к Рэмси.
«Удовлетворит ли его любопытство фальшивая аппаратура в ящике?» – подумал Рэмси.
– Чем вы увлекаетесь? – спросил капитан у Рэмси.
– Астрономией.
Боннет, не оборачиваясь, заметил:
– Странное хобби для подводника.
Не успел Рэмси ответить, как его перебил Спарроу:
– Нет ничего плохого, если моряк занимается астрономией.
– Ведь это основа навигации, – объяснил Рэмси.
Спарроу окинул его взглядом, а затем переключил внимание на пульт.
– Когда мы плыли в подземной гавани, я думал о том, что нас лишили последнего взгляда на звезды перед спуском в глубины. А ведь они дают нам чувство ориентации. Как-то, ночью, перед отъездом из «Гарден Гленн» я был просто поражен прозрачностью неба. Созвездие Геркулеса было… – он прервался, потому что нос «Рэма» дернулся вверх.
Загорелая рука легла на рукояти управления, чтобы откорректировать движение судна.
– Геркулес… – сказал Рэмси. – Вы имеете в виду «Коленопреклоненного»?
– Мало кто называет его так, – отвечал Спарроу. – Мне нравится думать о нем, о том, как уже десятки веков ведет оно мореплавателей. Вы знаете, финикийцы даже поклонялись ему.
Рэмси почувствовал внезапный прилив теплоты к Спарроу. Но тут же приказал сам себе: «Следует быть более объективным. Голова должна быть ясной».
Спарроу двинулся влево, чтобы получше присмотреться к показаниям навигационной аппаратуры. Изучив их, он опять вернулся к Рэмси.
– Вам не приходило в голову, мистер Рэмси, что подводные буксировщики класса «Хеллс Дайвер» – это всего лишь повторение разработанных человечеством космических кораблей? Мы на полнейшем самообеспечении. – Он снова повернулся к пульту. – И что мы делаем с этими космическими кораблями? Мы пользуемся ими, чтобы скрываться под жидкой оболочкой нашей планеты. Мы используем их, чтобы убивать один другого.
Рэмси размышлял: «Еще одна проблема – болезненное воображение, демонстрируемое якобы ради пользы экипажа». Он ответил:
– Мы пользуемся ими для самообороны.
– Человечество не может защититься от себя самого, – заметил Спарроу.
Рэмси уже собрался было что-то сказать, но остановился. «Чисто юнгианская концепция. Не существует человека, способного выстоять против себя самого». Сейчас он глядел на Спарроу уже с уважением.
– Наша подземная база, – продолжал капитан. – Она похожа на матку. И подводный канал. А я его представляю родовым каналом.
Рэмси сунул руки в карманы и стиснул их в кулаки. «К чему он ведет? – спрашивал он сам себя. – Подобную идею следовало бы проработать в ПсиБю. Этот Спарроу, то проявляет психическую неуравновешенность, то ведет себя как самый здравомыслящий из всех виденных мною людей. Он совершенно прав относительно базы и тоннеля, нам никогда не приходила в голову подобная аналогия. Это должно стать нашей проблемой, только как?»
