— И ты сдержал бы свое обещание спустя все эти годы… сдержал бы теперь, когда я стала уродливой, дряхлой старухой?
— Давай, не мешкая, отправимся вместе по этому ущелью, а оттуда вернемся в наши Сумеречные Земли…
— Почему ты так хочешь этого?
— Ты сама знаешь, почему.
— Быстро, дай мне взглянуть на твои ладони, — воскликнула старуха.
Валет протянул ей руки. Рози жадно схватила их, повернув ладонями вверх. Потом низко склонилась, тщательно вглядываясь в рисунок, образованный линиями.
— Увы! Все это бесполезно! — вздохнула она. — Я не могу читать твои линии, Валет. Руки вора слишком привыкли к непрерывному движению, они все время что-то вертят, крутят, ловчат, дергают. Все линии лгут, хоть сами руки были прекрасны, пока их так не изуродовали.
— Что же такое ты увидела там, Розали, о чем не хочешь сказать мне?
— Кончай есть! Бери с собой хлеб и беги. Я слишком стара, чтобы следовать за тобой, хотя с твоей стороны было очень мило предложить мне это. Той шальной девчонке Шэдоу-Гард наверняка понравился бы, но я предпочту окончить свой век в этих краях. А теперь — иди! Торопись! И постарайся простить меня.
— Простить тебя — за что?
Она подняла его руки к губам и поцеловала одну за другой.
— Когда я увидела, что сюда приближается тот, кого я ненавидела все эти годы, я с помощью моего Мастерства тут же известила барона и решила задержать тебя подольше. Теперь я знаю, что была не права. Но стража барона, должно быть, уже скачет к нам. Входи в ущелье и ни в коем случае не останавливайся. Возможно, тебе удастся скрыться от них, если доберешься до выхода из ущелья. Я же постараюсь вызвать бурю, чтобы замести следы твоего бегства.
Валет вскочил на ноги и помог встать Рози.
— Спасибо тебе. И все же, что ты прочла в линиях моей ладони?
— Ничего.
— Скажи мне, Розали.
— Если стражники даже схватят тебя, то особой беды это не принесет, — продолжала она, — ибо есть Сила куда могущественней, чем барон, и тебе предстоит с ней встретиться лицо к лицу. Это неизбежно. То, что произойдет после этой встречи и представляет исключительную важность. Главное, не позволяй своей ненависти увлечь тебя к машине, которая умеет думать, как люди, только куда быстрее. В твоем деле задействованы такие Силы, которые несовместимы с ненавистью.
— Такие машины есть лишь на Дневной Стороне.
— Я знаю. А теперь беги, мой Валет!
— Еще придет день, когда я снова увижу тебя. — Он поцеловал ее в лоб и, повернувшись, бросился к ущелью.
Старуха следила за ним взглядом — и вдруг ощутила холод, обволакивающий ее целиком.
Склоны холмов, которые сначала были совсем пологи, а потом делались все круче и круче, теперь грозно нависали над ним. Валет мчался вперед, видя, как они уступают место высоким, чуть наклонным каменным стенам. Ущелье то расширялось, то сужалось. Наконец Валету как-то удалось укротить свой страх, отпихнуть и хоть с трудом, но удерживать его на расстоянии вытянутой руки. После этого он перешел на быстрый шаг. Не было смысла так тратить силы; уверенный размашистый шаг позволит ему покрыть куда большее пространство до того, как усталость свалит его с ног.
Он глубоко вздохнул и прислушался, нет ли шума погони. Вроде не слышно.
Длинная черная змея бесшумной струйкой пролилась по стене справа от него и исчезла в каменной щели, откуда больше не выползла. Вверху упавшая звезда прожгла мгновенный след в черном небе; жилы каких-то минералов сверкнули стеклянным блеском, отражая ее свет.
Валет вспомнил о Розали и подумал, каково иметь родителей, быть ребенком и полностью зависеть от других во всем, без чего жизнь просто невозможна. Еще он задумался о том, каково быть старым и знать, что тебе предстоит умереть, но без надежды на воскрешение. Однако вскоре он почувствовал, что устал от этих мыслей не меньше, чем от физического напряжения. Больше всего ему хотелось закутаться в плащ и уснуть.
Чтоб хоть чем-то занять себя и не поддаваться сну, Валет стал считать шаги — тысяча, еще тысяча. Он тер глаза; мурлыкал мотивы любимых песен; повторял заклинания и магические формулы; подумал об еде, потом о женщинах; вспоминал свои самые удачные кражи; снова насчитал тысячу шагов; во всех деталях представил себе пытки и позорные наказания недругов; наконец стал думать об Айвине.
Высокие стены стали понемногу снижаться. Теперь Валет пробирался меж предгорных холмов, таких же, как и те, что стояли у входа в ущелье. Звуков погони не было слышно, что, как он надеялся, давало ему шанс благополучно выбраться. Когда он снова выйдет на равнину, там найдется немало укромных местечек, надежных убежищ.
Где-то вверху раздалось грозное ворчание грома; Валет взглянул на небо и увидел, что звезды частично уже скрыты тучами. Тучи, на его взгляд, собирались необыкновенно быстро, и он вспомнил обещание Рози вызвать бурю, чтобы скрыть его следы. Он улыбнулся, когда сверкнула молния, ударил гром и первые, еще робкие капли дождя забарабанили по его плечам.
К тому времени, когда Валет выбрался из ущелья, он промок до нитки. А ураган и не думал стихать. Видимость была плохая, но Валету показалось, что он выбрался на усыпанную обломками скал равнину, как две капли воды похожую на ту, что осталась по другую сторону гряды.
Валет примерно на милю отклонился от курса, который он считал правильным или, вернее, самым коротким путем, способным вывести его поскорее за пределы владений барона Дрекхейма. Он поискал и вскоре нашел подходящую груду валунов, примостился возле сухой стороны самого большого из них и уснул.
Разбудил его стук копыт. Валет затаился, прислушиваясь, и установил, что топот доносится с той стороны, где лежал уже знакомый ему горный проход. Дождь еще шел, но теперь уже гораздо слабее; время от времени доносились раскаты грома, но и они звучали все глуше — гроза уходила.
Цокот копыт тоже затихал. Валет приложил ухо к земле, вздохнул с облегчением и улыбнулся.
Невзирая на протесты каждой мышцы его тела, которое постанывало от боли, Валет поднялся на ноги и вновь пустился в дорогу. Он решил идти, пока льет дождь, — пусть смоет следы бегства на возможно большем отрезке пути.
Сапоги оставляли в черной грязи глубокие ямки, одежда противно липла к телу. Несколько раз Валет громко чихнул, от холода его бил мелкий озноб. Сквозь разрывы в тучах уже виднелись созвездия. Ориентируясь на них, он внес поправку в свой курс на восток.
Дождь наконец кончился. Вокруг не было ничего, кроме жидкой липучей грязи, но Валет упрямо тащился вперед. Одежда начала высыхать, а ходьба немного согрела тело, казалось, насквозь пропитанное сыростью.
