Тимур Литовченко - Простенькое дельце

ТИМУР ЛИТОВЧЕНКО

ПРОСТЕНЬКОЕ ДЕЛЬЦЕ

(леность)

"...предоставь мертвым погребать своих мертвецов." (Евангелия от Матфея, гл. 8, ст. 22 и от Луки, гл. 9, ст. 60)

"Доколе ты, ленивец, будешь спать? Когда ты вста нешь от сна твоего?" (Притчи, гл. 6, ст. 9)

1.

Дверь отворилась. Сержант ввел в комнату взволнованного мужчину, который немедленно задал вопрос: - Вы верите, что я ее убил? Капитан отложил бумаги, которые перед этим внимательнейшим образом изучал, легонько побарабанил пальцами по столешнице, словно сыграл на рояле любимую мелодию, и исподлобья взглянул на вошедшего. Неужели же этот несчастный действительно хочет... Нет, не может быть! За двадцать лет работы Бишофу не доводилось встречаться ни с чем подобным. А впрочем, чего не бывает в этом исполненном сумасшествия мире. И ЖЕЛАНИЯ у подследственных могут быть самыми-самыми разными. Ох, какими разными!.. На то и существуют такие вот слегка обрюзгшие и уж отнюдь не слегка облысевшие типы в респектабельных серых в полоску костюмах, белых рубашках и галстуках, по долгу службы и на благо общества ломающие головы над всевозможными шарадами и усиленно копающиеся в чужом грязном белье. Нытик! Тюфяк! Брюзга! Обрюзгший брюзга. Хорошо еще, что не брезгливый, не то не справиться бы со столь специфической работой, ни за что не справиться. Вот и этот, НОВЫЙ ПОДОПЕЧНЫЙ. Поди пойми, чего он хочет... Впрочем, это как раз более-менее ясно. "Вы верите, что я убил ее?" Идиот несчастный. Да, но зачем?.. Кондиционер работает на полную мощность, а в кабинете все равно душно. Мозги плавятся. Верно, столь же несладко приходилось предкам Бишофа, гнувшим спины на хлопковых плантациях под палящими лучами солнца. Соображать тяжело. "Вы верите?.." Да нет, какое там соображать! Зной, пыль, бич надсмотрщика... Тоже грязная работенка. Куда ни ткнись, везде одно и то же: ГРЯЗЬ ДА ДЕРЬМО. Ладно, нечего сопли распускать. Стал детективом, так не жалуйся на злую судьбу. Оставался бы с малых лет чистильщиком обуви, небось было бы сейчас полегче: чего там соображать, щетки да вакса - вот и все премудрости... А дудки! Далеко не все. Не сообразишь ведь сразу, как именно щеткой махать да как бархатной тряпочкой полировать, тут сноровка нужна. Да и сидишь не в кабинете с кондиционером, который хоть как-то помогает, а на самом солнцепеке, кругом толпа пешеходов, пыль, грязь, а зимой того и гляди подагра разыграется. И все настоящие философствования без всякого сомнения являются прямым следствием, откровенно скажем, непристойного поведения камня в левой почке. Черт бы его побрал. Капитан поморщился, кашлянул в кулак и нарочито успокоительным тоном заговорил: - Что вы, что вы, мистер Натансон, я ни в коем случае не могу позволить себе такую роскошь - ЗАРАНЕЕ поверить, что вы убили собственную жену! Это противоречит... - А я говорю вам: Я УБИЛ ЕЕ!!! - что есть мочи завопил вошедший и если бы не был схвачен расторопным сержантом, то непременно вцепился бы Бишофу в горло. Такие вот дела... - Я убил ее! Какого черта вам еще надо? - продолжал орать он, пытаясь вырваться из сильных рук сержанта.- Труп есть? Есть! Я сам позвонил в полицию, сам сознался! Бейсбольную биту сдал! Какого же черта?! Моя бита, моя жена ввиде трупа! И я сам во всем сознаюсь!!! Да пустите же меня!.. На этот раз рывок был таким сильным, что сержант едва справился. - Прекратите немедленно, мистер Натансон,- спокойно сказал капитан и добавил как бы нехотя: - Или кроме убийства вы хотите отвечать также за свое безобразное поведение в участке? - Да, в самом деле, вы совершенно правы,- бунтарь исчез как по мановению волшебной палочки, и вместо него в руках дюжего сержанта остался абсолютно спокойный, даже обмякший какой-то человек, который несмотря на сверхнеудобную позу (на коленях, согнувшись, с умело заломанной правой рукой) ПЫТАЛСЯ являть собой ОБРАЗЕЦ ВЕЖЛИВОСТИ. - Я буду вам крайне признателен, если вы меня отпустите,- сказал НОВЫЙ ВЕЖЛИВЫЙ ЧЕЛОВЕК сержанту и добавил: - Обещаю впредь вести себя примерно. Капитан оттолкнулся ногами, отчего мягкое кресло на колесиках отъехало от стола, посмотрел на свои как всегда надраенные до зеркального блеска штиблеты (сказывались навыки, приобретенные в далеком детстве). Так-так, значит, мы ЖЕЛАЕМ ОТВЕЧАТЬ ЛИШЬ ЗА УБИЙСТВО ЖЕНЫ и ни за что другое. Это ЦЕЛЬ. Хорошо... - Отпустите,- коротко приказал он сержанту. Тот разжал пальцы, и мистер Натансон с едва слышным постаныванием встал с колен и выпрямился. Бишоф махнул сержанту рукой, и когда тот удалился, сказал: - Садитесь. И давайте без глупостей. - Пожалуйста. Я же обещал,- не забыв аккуратно поддернуть на коленях брюки мистер Натансон опустился на стул, поморщился, заморгал, когда его лицо попало в яркий конус света, отбрасываемого настольной лампой, и только попросил: - А нельзя ли того... Свет убрать? Если не совсем, то хотя бы... - Нельзя,- отрезал капитан. - Ах да,- спохватился мистер Натансон.- Это же общеизвестно: свет должен бить в лицо допрашиваемому, тогда как ведущий допрос остается в тени. И как я мог забыть... - Детективы почитываете,- в тон ему сказал Бишоф. Мистер Натансон согласно кивнул. - Тогда в каком пакетбуке вы вычитали эту историю? - все так же невинно продолжал инспектор. - Какую историю? - встрепенулся мистер Натансон. Капитан немедленно выключил лампу, и от неожиданности он некоторое время лишь хлопал глазами да вертел головой. Бишоф удовлетворенно наблюдал за этими бессмысленными действиями, затем сказал: - Знаете, поначалу, когда я знакомился с собранными по вашему делу материалами, я пребывал в полной растерянности. Но вот туман вокруг этой истории рассеялся, исчез, словно свет только что выключенной лампы, и почти все стало ясно... - ЧТО вам ясно? - несколько высокомерно поинтересовался Натансон... Правда, почему он сделал ударение на первом слове? И почему перебил ведущего допрос? Над этим стоит подумать. Бишоф интригующе молчал и в упор рассматривал Натансона. Тот как-то сразу сник, съежился и повторил уже не так уверенно: - Так что же вам ясно? Капитан по-прежнему молчал. А Натансон нервничал все сильнее, побледнел, даже посинел как-то, мелко затрясся, челюсть отвисла, в левом углу рта блеснула слюна, глаза забегали... Наконец капитан сжалился над ним и резко бросил: - Я понял, что вы действительно убили свою жену. Едва Бишоф сказал это, как почти физически ощутил несказанное облегчение и полнейшее счастье, хлынувшие к нему от Натансона словно волны всемирного потопа. Допрашиваемый преобразился и внешне, являя собой теперь образец человека, полностью удовлетворенного жизнью. - Ну ладно, пора кончать это представление,- вздохнул капитан.Рассказывайте, как все произошло на самом деле и можете проваливать отсюда ко всем чертям.- А про себя добавил: "Да-да, убирался бы ты поскорей, на мне еще дело братьев Мур висит". Сначала Натансон ничего не понял. Некоторое время он просидел молча, переверивая услышанное. Затем его брови удивленно поползли вверх, глаза вылезли из орбит и словно не веря себе он переспросил: - То есть как это можно проваливать? Куда? НАДЕЮСЬ, в камеру? - В камеру! - передразнил его капитан.- В камеру пыток. В камеру приговоренных к смерти. В газовую камеру прямиком,- И поскольку допрашиваемый все еще ничего не понял, от злости на него, на себя, на сумасшедшую жару и вообще на все это безобразие неистово заорал: - На свободу, осел, дубина, идиот! К чертовой матери с глаз моих долой! Чтоб духу вашего здесь не было!!! Натансон так и затрясся. - Это почему же? - процедил он сквозь зубы, едва сдерживая не совсем уместное в его положении негодование. - Потому что вы не убивали ее. Потому что вы морочите мне голову. И потому что по непонятной причине во что бы то ни стало желаете меня одурачить. Но ничего у вас не выйдет, любезнейший. - А как же... вы? - осторожно спросил Натансон, и не совсем понятно было, что же он имел в виду. - Что я? - Чем вы будете заниматься? - Подлогом,- Бишоф криво усмехнулся и подумал: "Господи, что за идиот! И откуда он взялся на мою голову?.." - А что будет с вами, когда выяснится, что я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО убил свою супругу? Вы же сами, ПО СВОЕЙ СОБСТВЕННОЙ ГЛУПОСТИ отпускаете на свободу преступника. Вы не боитесь за свою карьеру? - А вы не боитесь угодить в тюрьму лет этак на двадцать пять? - желчно спросил капитан. - Что вы, за столь циничное хладнокровное убийство полагается электрический стул! В крайнем случае я готов променять его на газовую камеру, о которой вы только что любезно упомянули,- невозмутимо возразил Натансон. Ну что с ним было делать!.. И Бишоф велел допрашиваемому рассказывать об убийстве. ОБ УБИЙСТВЕ, он так и сказал, хотя голову готов был дать на отсечение, что ничего подобного Натансон в жизни не делал. И тот принялся рассказывать. Рассказывал с удовольствием, с этаким вдохновением даже. Не упуская ни малейшей подробности и не добавляя ничего нового по сравнению с тем, что говорил прежде и что уже было зафиксировано в деле. А Бишофу пришлось вновь выслушивать все это. И он слушал абсолютно молча, ни разу не перебив допрашиваемого. Познакомился Натансон с Дэби, покойной своей супругой, шесть лет назад. Произошло это во Флориде, куда в перерыве между покупкой одних акций и продажей других он вырвался на недельку отдохнуть. В такой блаженный период ошалевшему от сумасшедшей биржевой игры удачливому двадцатисемилетнему бизнесмену лазоревое знойным днем и сапфировое тихим теплым вечером южное небо кажется особенно глубоким, горячий бархатный песок пляжа особенно горячим, ленивые волны особенно ласковыми и нежными, а юные девушки - особенно юными и прекрасными. Он хотел взять напрокат лодку, на которую, как оказалось, уже претендовала Дебора. Джордж Натансон не привык уступать, Джордж Натансон привык идти напролом и неизменно добиваться своего, беспощадно уничтожая конкурентов. Но то были биржевые дела, а тогда наступило время отдохнуть и расслабиться. И он с удовольствием сделал то, чего не делал уже очень давно. Пожалуй, с тех самых пор, как выслушав длиннейшую речь отца и уяснив, что тот не собирается всю жизнь содержать лентяя-сына взялся за ум, за два года подтянулся в учебе, блестяще закончил колледж, а затем и университет и до самого последнего времени вертелся как белка в колесе, покупая, продавая, перепродавая, навязывая, обманывая и в итоге получая деньги, деньги, деньги... В общем, Джордж Натансон расслабился и неожиданно вспомнив о делении человечества на сильный и слабый пол галантно уступил. Деби в свою очередь стала отказываться от лодки. Мистер Натансон до сих пор не знал наверняка, было ли у покойной скрытое намерение поступить подобным образом. Возможно, она затеяла спектакль с лодкой с известной целью; понятно, что на отдых во Флориду съезжаются не самые бедные люди... Однако правдой было и то, что Дебора Картрайт и сама была не из бедных. Вряд ли она рассчитывала прибрать к рукам состояние незадачливого арендатора лодки. Возможно, наполненный солеными брызгами воздух действовал расслабляюще не только на мужчин. Во всяком случае новые знакомые провели вместе три великолепных дня, затем еще три великолепных дня, но уже в сочетании с тремя сумасшедшими ночами, а на седьмой, последний день каникул мистера Натансона дело завершилось громкой свадьбой, на которой присутствовали все сколько-нибудь примечательные личности, которых также занесло в эту пору на курорт, тщательно составленным брачным контрактом и переездом Деборы к нему в Нью-Йорк. А дома, в Нью-Йорке... Да что говорить! Золотая сказка кончилась, начались серые будни: с самого утра на биржу, потом партнеры, конкуренты, встречи, планы, соображения, фуршеты, деловые коктейли, званые ужины, но тоже не для веселья, а опять же для дела... "Дорогая, вон тот чопорный брюнет мистер Симмонс, рядом с ним его новая любовница. Ты должна произвести хорошее впечатление на обоих. Особенно постарайся..." Далее объяснялось, о чем и как нужно говорить с любовницей мистера Симмонса, чтобы она затем повлияла на него в выгодном для Джорджа Натансона свете. Суета сует! Если разобраться, на кой черт его добропорядочной жене был нужен этот старый хрыч с его молодой потаскушкой? А ведь было дело, и не раз, не два! ПРОИЗВЕСТИ ВПЕЧАТЛЕНИЕ... В общем, года через четыре Дебора жутко затосковала. Доходило даже до скандалов: жена действительно начала разбираться в происходящем и восставать против роли, которую Натансон отвел ей в своей жизни. Он всякий раз выходил из себя, орал, что работает как вол, что у него просто задница отваливается от изнеможения, но раз это нужно для их блага, то стоит и потерпеть, так не может ли потерпеть и она; Дэби же в ответ... (В этом месте рассказа мистер Натансон неожиданно смолк. Бишоф, казалось, не заметил этого, он также сидел молча и не выказывал никаких чувств, ни раздражения по поводу вынужденной паузы, ни недоумения - ничего. Наконец мистер Натансон попросил у детектива сигарету, но вместо того чтобы применить ее по прямому назначению медленно и сосредоточенно размял в кулаке, думая о чем-то своем. Затем встрепенулся, извинился, взял еще одну сигарету и на этот раз закурив и пуская изо рта дым тонкой белой струйкой продолжал говорить о прошлом.) Отец Джорджа Натансона давно приглашал их к себе в Огайо. Он в свое время здорово обиделся на сына за то, что не был приглашен на свадьбу: мол, хоть и поженились в спешке, можно было и об отце вспомнить. Со своим "стариком" мистер Натансон не особенно ладил. Пожалуй, не слишком теплые отношения у них установились давно, где-то через пару месяцев после смерти матери Джорджа. Отец был крупным биологом, и сколько мистер Натансон помнил его, работа всегда стояла в жизни Натансона-старшего на первом месте. Джордж же в сущности был ленив. Он занимался бизнесом с единственной целью - сколотить многомиллионный капитал, чтобы затем уйти на покой и весь остаток жизни наслаждаться "приятным ничегонеделаньем". И если биржевые спекуляции были наиболее быстрым путем к богатству и покою, он согласен был ВРЕМЕННО попотеть, лишь бы ПОТОМ никогда не обливаться ПОТОМ. Другое дело отец. Тот всю жизнь работал с громадным удовольствием, и его грандиозная работоспособность даже вошла в поговорку среди коллег. На "делишки" сына он смотрел свысока, прекрасно понимая, что Джордж на самом деле стремится не работать, а поскорее НАЧАТЬ УЗАКОНЕННОЕ БЕЗДЕЛЬЕ. Впрочем, сын унаследовал от отца громадную выносливость, целеустремленность и некоторую долю проницательности, без которых ему пришлось бы туго на тернистом пути биржевика. Нечто общее в их натурах было, нравилось им это или не нравилось. Поэтому когда отец в который раз пригласил Джорджа Натансона приехать к нему и наконец познакомить с женой, тот всерьез задумался. Разумеется, Дэби могла бы уехать на время к своим родителям. Однако это весьма напоминало развод, точно муж выставлял из дома надоевшую или не справившуюся с супружескими обязанностями жену. Глупо? Возможно. Но мистеру Натансону дело представлялось именно так: Дебора упаковывает вещички, сматывается, затем следует чисто формальная процедура обращения в суд, встреча их адвокатов, расторжение брачного контракта, процесс, дележ имущества... Это означало бы несомненное поражение, а Джордж Натансон ох как не любил проигрывать! Его бы после этого сглодало изнутри собственное честолюбие. Кроме того, поскольку их роман начался на отдыхе, память об этой неудаче преследовала бы мистера Натансона всю оставшуюся жизнь, отравляя "приятное ничегонеделанье". Совсем не то поездка к ЕГО отцу. Таким образом Дэби пусть формально, но оставалась в его семье, как бы НЕ ПОКИДАЛА ТЕРРИТОРИЮ, занятую "родом" Натансонов. А пожив отдельно и отдохнув друг от друга супруги имели шанс после помириться. Вот почему в ответ на настойчивые просьбы отца мистер Натансон выдвинул контрпредложение: он не просто знакомит его с женой, но просит ПРИЮТИТЬ на некоторое время Дебору. Мол, у него тут такое творится, что присутствие обожаемой супруги вовсе необязательно. Более того - по некоторым соображениям НЕЖЕЛАТЕЛЬНО. Неизвестно, понял ли Натансон-старший ВСЕ. Во всяком случае он чрезвычайно обрадовался такому обороту событий и с громадным удовольствием согласился принять Дебору. Здоровье уже не то, что в былые годы, в университете приходится бывать все реже, и значительную часть работы он перенес в свой особняк, где оборудована небольшая, но первоклассная лаборатория. Все бы хорошо, да только не хватает общества себе подобных: уединенный особняк это далеко не университет с его шумом, гамом и кипением страстей (Натансон-старший привык быть в самом центре всех событий, чтоб жизнь вертелась колесом именно вокруг него!). Невестка могла бы в таком случае скрасить одиночество и вынужденную келейную замкнутость престарелого ученого червя. Так ответил отец. Вот почему Дебора оказалась у него в Огайо, где прожила не пару месяцев, как предполагалось вначале, а целых два года. Они хорошо поладили, "старик" писал мистеру Натансону восторженные письма, от Деборы он тоже получал короткие приветы, выдержанные в умеренно-теплых тонах. Затем отец серьезно заболел, и Дэби преданно ухаживала за ним. А три недели назад "старик" умер. Джордж Натансон не смог приехать сразу же: дела, дела и еще раз дела. И даже двадцать, тридцать и сорок раз - ДЕЛА! Поэтому все хлопоты по организации похорон легли на плечи Деборы (братьев и сестер у Джорджа не было). Мистер Натансон приехал сюда лишь позавчера (опять же, едва позволили ДЕЛА). Деборы не было дома, она отправилась в город за покупками. Мистер Натансон нашел, что особняк содержится в образцовом порядке (заботливая женская рука прошлась по всем закоулкам дома и каждой, даже самой маленькой и незначительной вещичке нашлось наилучшее место; в общем и целом картина напоминала пещеру семерых гномов после воцарения в ней прелестной Белоснежки). От нечего делать он принялся просматривать бумаги отца. Его внимание сразу привлекла кипа счетов: оно и понятно, ведь если есть неоплаченные, придется с ними повозиться... И тут Джордж Натансон наткнулся на ТАКОЙ СЮРПРИЗ, что у него аж дух захватило: в последнее время отец произвел грандиозные траты на всевозможные безделушки для Деборы. И не только на безделушки: наряды, автомобиль... четыре счета из шикарного ресторана... Вот так времяпровождение! Мистер Натансон обшарил все шкафы и нашел в них кучу вещей, упомянутых в счетах. И еще множество других. Ужасное подозрение зародилось в мозгу: ДЕБОРА - И ОТЕЦ... Неужели?.. К сожалению, все его сомнения развеялись, когда в нижнем ящике отцовского секретера он обнаружил пачку любовных писем. Ему только и осталось снять со стены бейсбольную биту, верой и правдой служившую его "старику" в студенческие годы, и сесть в мягкое кресло у входа. Дебора не заставила себя долго ждать, а тогда... Встреча глаза в глаза. Она все моментально поняла и стояла горделиво выпрямившись, даже не думая оправдываться или защищаться. Бишоф внимательно посмотрел на допрашиваемого. Между прочим, он ведь тоже как-то раз попал в аналогичную ситуацию...