Коллектив авторов - Млечный Путь №1 (1) 2012

– Логан… – пробормотала Эмма, отстраняясь. – Мы не должны…

– Знаю.

Он обнял ее и куда-то повел. Она шла, смотрела ему в глаза, и потому он не видел, куда идет. Через какое-то время обнаружил, что они сидят на скамье в каком-то саду, будто школьники, сбежавшие с уроков.

– Мне нужно идти, – сказала она и провела ладонью по его щеке.

Она ждала, чтобы он сказал: «Встретимся завтра». Он знал, что она этого ждет.

– Эмма…

Он сказал совсем не то, что думал:

– Эмма, я старый человек. То есть не совсем, но… Ты понимаешь…

Она закрыла ему рот ладонью.

– Если ты не уверен…

Он поцеловал ей ладонь. Как он мог быть уверен в чем бы то ни было? Разве он мог быть уверен, что все на этот раз закончится благополучно, и он вернется после перезагрузки?

– Уверен, – пробормотал Логан. – Это единственное, в чем я уверен на самом деле.

Это было правдой.

Потом он опять целовал Эмму в губы, в глаза, в нос, целовал ее пальцы, шею, ямочку на подбородке, щеки, уши, чувствовал ее дыхание, волнение и что-то еще, давно забытое, будто вернулся в юность, в те первые недели с Кларой, которую он любил и…

А сейчас? Разве он перестал любить жену? Разве чувство к Эмме, неожиданное, непредсказуемое, необходимое ему, как воздух, что-то изменило в его отношении к Кларе? Ужасно, если так. Не должно быть этого. Он подумал о Кларе, и Эмма мгновенно поняла, что он не с ней, отстранилась и сказала:

– Извини, Логан, мне нужно…

Дома ее ждет муж, – понял Логан, – и волнуется, и странно, что никто ни разу не позвонил… или он просто не слышал звонков? А свой телефон Эмма отключила?

Она взяла его за руку и повела к выходу из сада. Они вышли на стоянку, и им ничего не оставалось, как попрощаться и разойтись по машинам. Эмма бегло поцеловала его в щеку, сказала «позвони мне» и исчезла. Он сел за руль и достал телефон, так удачно молчавший все это принадлежавшее только ему время. Четыре звонка, все от Клары. Странно. Он ничего не слышал.

– Где ты, Лог? – в голосе жены звучало не столько волнение, сколько раздражение. – Все еще на объекте?

Она думает, что он был занят осмотром места преступления. Ну и хорошо, пусть думает. Правда, обычно он отключает телефон на это время… Забыл, случается.

– Да, – сказал он. – Только что закончил. Еду домой.

– На ужин будет цыпленок с гарниром из цветной капусты. Сойдет?

Ему было все равно.

– Конечно. Я голоден, как верблюд.

Почему верблюд? Разве верблюд бывает голоден? Неважно.

– Все нормально, Лог? – теперь в голосе жены звучало только беспокойство.

– Да, – твердо сказал он. – Все как обычно. Не думаю, что с этим делом будут проблемы.

Кроме одной, постоянной, той, о которой они с Кларой никогда не говорили во время процесса. О чем говорить? Наука пока не придумала способ, как обойти проблему. Когда-то он сам был соавтором двух работ, посвященных квантовой перезагрузке. С тех пор мало что изменилось.

Он включил двигатель.

Логан рядом с Кларой, смотрел новости, но думал не о процессе Хешема, а об Эмме и наваждении, наступившем внезапно и не отпускавшем; более того – становившемся глубже, захватившем мысли и чувства, заставившем вернуться в молодость, ощутить себя двадцатилетним юнцом.

Он собирался предать Клару? Чепуха, но эта мысль все равно пришла в голову, потому что жизнь без Эммы, которую он вчера увидел впервые, Логан не представлял. Жизнь с Эммой не представлял тоже, и не только (даже не столько) потому, что она была замужем. Он не знал ее, не успел узнать ее привычки, ее образ жизни, ее недостатки.

Может, это лишь физическое желание, которое исчезнет, как только…

Нет. Логан точно знал, что охватившее его чувство было гораздо выше физического желания – он хотел Эмму, себе-то он мог признаться, и разве это не естественно, почему он должен заставлять себя не думать о радости, восхитительном счастье, которое мог ей подарить и получить сам?

Клара будет страдать, узнав…

Он перестал любить жену? Нет, только не это! Логан смотрел на пятачок экранного телевизионного поля посреди комнаты и ощущал присутствие Клары, ее дыхание, прикосновение ее ладони, ее нежность и привязанность. Готовность сделать для него все, не спрашивая, не раздумывая – как обычно.

Логан не представлял, что сможет оставить Клару одну, потому что от Корнеля душевной поддержки не дождаться. Сын давно от них отдалился, Логан даже не знал, где он сейчас: то ли в Южном Провансе на конференции по диаторике, то ли уже в Нью-Дели, в своей лаборатории. Корнель мог бы позвонить, сообщить о себе, но он никогда этого не делал, самостоятельность сын понимал как отсутствие необходимости в каких бы то ни было контактах с родителями, Логан к этому привык – даже когда его не было в этом мире, и Клара сутками просиживала у его постели, Корнель звонил лишь изредка, об отце узнавал из новостей – ему этого было достаточно, и он искренне не понимал, чем может помочь его присутствие.

– Что-то не в порядке с этим делом, – сказала Клара. – Ты не такой, Логан.

– Не такой? – Он заставил себя посмотреть в глаза жены – беспокойный взгляд, но ни тени понимания того, что с ним на самом деле происходило. И не надо. Хорошо, что она не понимает.

– Был на месте преступления?

– Конечно. Инспектор Шелдон мне все показал.

– Шелдон? С ним у тебя не должно быть проблем, он хороший дознаватель, это с ним ты работал по делу Виннигейма?

– С ним.

Дело Виннигейма было вторым в его практике, многих тонкостей новой профессии Логан еще не знал и все еще боялся того, что должно было произойти, когда он даст присягу свидетельствовать правду, только правду и ничего, кроме правды. Присяга была простой формальностью, юридической меткой, Логан и его коллеги при всем своем желании (которого, конечно, ни у кого из них не было и быть не могло) не могли погрешить против правды в своих показаниях. В свидетельском кресле они становились приборами, точными фиксаторами, не более. В деле Виннигейма молодой тогда инспектор Шелдон очень ему помог – психологически. Своей скрупулезностью, надежностью, готовностью принять любой его вердикт, в том числе и в корне противоречивший прежним уликам и показаниям.

– Ты никогда не волновался, когда работал с Шелдоном.

– Я и сейчас спокоен, – с легким раздражением, которого он не смог скрыть, сказал Логан и, чтобы сгладить невольную напряженность, обнял жену, привлек к себе и поцеловал в щеку, тут же вспомнил, как целовал сегодня Эмму, почувствовал укол вины и коснулся губами губ жены. Она ответила на поцелуй, и он опять ощутил себя молодым, но это была иная молодость, не та, что с Эммой. Логан не понимал, как такое могло происходить, но он действительно был сейчас иначе молодым, чем с Эммой, какие-то тонкие настройки в его мозгу, в его памяти, резонировали по-разному.