— Серьезно? — Пес уже лобызал щеки и подбородок Авдея. — А меня больше удивляют местные бесконечные дни.
Авдей уже несколько ариядов жил у Деша в доме, привыкал к обстановке и режиму, точнее боролся с ним. В отсутствие Деша, весь круг общения — это Картес. Лишь несколько минут при первой встрече Картес недоверчиво обнюхивал Авдея, после чего больше не отходил он него.
— Арияды, ты хотел сказать, — поправил его Деш. — Привыкай, привыкай.
— Привыкаю. Не могу привыкнуть к тому, что вы днем, в этот ваш арияд, — сам поправился Авдей, — спите, а ночью, когда темно, работаете, гуляете.
Авдей уже почти смирился с мыслью, что ему придется привыкать называть дни ариядами, но подсознание все равно протестовало.
— Ну, асаны у нас не такие уж и темные. Из-за остаточного света Асаны полностью никогда не темнеет.
— А мы как куры. Стемнело — спать! Хотя… Куры… Ты, может, и не знаешь, что это такое? — махнул рукой Авдей и не стал продолжать мысль.
— Тебе не обязательно сидеть дома. Если уже освоился, можешь выходить на улицу.
— Я выходил один раз, когда ты спал. Тут рядом стоял. Так высоко, голова кружится сразу. Да, у меня здесь на восходе почему-то болит голова часто.
— Со временем это должно пройти. У тебя достаточно сложно и первичная адаптация к нашим условиям проходила.
— Я всегда был метео-чувствительным. И у себя дома, — ответил Авдей.
— И, кстати, долго, — добавил Деш, — почти пять обиоров. Поэтому я тебя так долго не забирал.
— А я чуть с ума не сошел в этой вашей лаборатории, хотя вы меня почти все время держали в состоянии сна. А как проснешься, и не знаешь, что думать, куда себя деть. Где я? Когда я?
— Будешь таойи? — предложил Деш, одновременно сбивая Авдея от входа в мысленный тупик. — Только что заварил свежие. Добавил цветы паиса. Причем очень вовремя сорванные! Цветы только, только раскрылись, еще не успели растратить аромат. — Деш показал на потолок, где Авдей смог увидеть раскрывшиеся довольно изящные венцы, гармонично дополнявшие приглушенную курчавую зелень своими ненавязчиво белыми тонами.
— Ааа, их можно тоже заваривать? Я думал с таойи только листья донники можно заваривать.
— Добавить к доннике можно все, что угодно, из того, что оплетает этот дом. Листья паиса тоже можно, например. Попробуй как-нибудь.
Авдей с видом прогоняемой нерешительности сел напротив Деша.
— Деш, я уже долго не могу решиться сказать об этом. Точнее, снова хочу вернуться к старой теме. Я хочу вернуться домой.
Деш задумался и попытался снова обрисовать перспективу, которая возможна здесь.
— Допустим, ты этого не хочешь. Здесь ты мог бы…
— Нет! Допустим, вы этого не хотите, — не позволяя сбить себя с толку, перебил Авдей. — А я хочу! Ты главное скажи, это в принципе возможно?
— Чисто технически это, безусловно, возможно. Я уже говорил тебе об этом. Но…
— Тогда верните меня обратно. Для вас мы всего лишь, наверное, очередная находка. А я не хочу видеть и даже знать, как вы поступите с моим миром. Предпочту погибнуть с ним.
— Мы не планировали ничего делать до тех пор, пока вы там существуете.
— Тем более! Мы с тобой достаточно побеседовали, еще пока я был в лаборатории. Я же теперь знаю, в чем наши основные проблемы. И я не хочу видеть, как гибнет моя цивилизация.
— Едва ли это целесообразно. Поверь, твои чувства мне вполне понятны. Там остались те, кто тебе дорог. И более того, кому был дорог ты. Но относительно твоего возврата есть два препятствия.
Во-первых, и ты сам прекрасно это знаешь, тебя одного никто там не послушает! А даже если кто и услышит, тебе просто не поверят. Тому есть сотни доказательств в вашей же так называемой истории. Но даже и это не самое страшное. Даже если и поверят многие, то достаточно будет влияния некоторых, чтобы не допустить изменения вашего миропорядка.
— Некоторых, — хмыкнул Авдей.
— Вы не знаете их имен. Впрочем, о некоторых можете догадываться.
— А вам они известны?
— Нам они известны, только нам они ни к чему.
— Но что-то же все-таки можно сделать. Не сделать ничего — это еще хуже. Хотя бы спасти родных.
— Боюсь тебя огорчить. Прошло уже пять обиоров, как ты находишься здесь. За это время у вас прошло более двадцати лет. А за эти последние двадцать лет, которые ты отсутствовал, продолжительность жизни, заканчивающейся естественным путем, вопреки стараниям вашей медицины, но благодаря усилиям прогресса, сократилась в среднем до шестидесяти лет.
— Но вы же можете вернуть меня обратно, в том числе и в мое время.
— Вам известно, что это весьма небезопасно.
— Увы, не известно. Мы еще не освоили технологии перемещения во времени.
— Зато у вас уже сложилось представление, что это всего лишь технология, которую нужно освоить. И многие из возможных парадоксов ее вы уже верно просчитали.
Впрочем, то, что вы ее не освоили, даже хорошо для вас. Вот это, кстати, еще очень занятная черта вашей цивилизации! О чем бы ни предупреждали вас ваши же фантасты, а они практически всегда были правы в своих предсказаниях, вы все равно будете стремиться реализовать эти идеи. И ведь воплотите их! Только в худшем из возможных сценариев. Обращенными на разрушение, а не на созидание!
Авдей пил таойи и обдумывал слова Деша.
— Плохо! От того, что все мои родные и друзья уже умерли, стало еще хуже, — Авдей старался говорить об этом просто как об историческом факте.
— Но это же естественные процессы для вас: рождение, смерть… — попробовал несколько смягчить свои слова Деш.
— Это естественно, когда происходит своим чередом: когда ты хоронишь супруга…
Деш напрасно, на самом деле, попытался что-то смягчить. От пояснений, начатых Авдеем, ему самому к горлу подкатился ком, но он все же старался держаться и продолжал:
— …когда тебя хоронят дети… Но даже в этом случае это очень глубоко переживается. А когда тебе вот так просто сообщают, что ты уже давно один, и они умерли, так и не узнав, что случилось с тобой… — Они оба замолчали. — Ладно. Все. Не будем дальше об этом.
Услышав в очередной раз, что надежды нет никакой, Авдею пришлось прервать разговор и уйти.
* * *
Деш отправился отдыхать.
В гостиной в нише во всю ее ширину и высоту был большой затуманенный экран, как бы полупрозрачный, но за ним просто темнота. Или просто создавалось такое впечатление.
«Наверное, как наш телевизор» — решил Авдей, но не нашел, как его включать.
На столе лежали лишь газеты, но и их он, естественно, не смог прочесть. Ему, собственно ничего не оставалось, как выйти из дома в сопровождении нового верного друга Картеса.
