Охрана, целиком состоявшая из гвардейцев Ташева полка, деликатно исчезла с глаз, давая возможность своей принцессе насладиться погожим осенним днем в компании личного телохранителя.
Рил положила гитару на колени. Улыбнулась, заметив в темноте розетки чуть блеснувшие глаза Шуршевеля. Бедный домовой, на долю которого выпало столько переездов, все еще не чувствовал себя в безопасности нигде, кроме ее гитары.
Особенно днем. Но против ее пения он не возражал, и Рил с чистой совестью провела пальцами по струнам, взяв первый аккорд.
– Послушай, Венк, это я сегодня начала переводить. Но начало у меня плохо получилось, так что слушай с середины.
Шелком твои рукава, королевна,*
Белым вереском вышиты горы,
Знаю, что там никогда я не был,
А если и был, то себе на гОре.
– Рил, мне нужно с тобой поговорить!
– Подожди, подожди, послушай, вот тут красиво:
Мне бы вспомнить, что случилось,
Не с тобой и не со мною.
Я мечусь, как палый лист,
И нет душе моей покоя!
– Рил!
– Сейчас, сейчас!!
Ты платишь за песню полной луною,
Как иные платят звонкой монетой.
В дальней стране, укрытой зимою,
Ты краше весны,
Ты краше весны,
Ты краше весны
И пьянее лета!
– Здорово, правда? Ну, скажи, получилось же!
– Получилось. Рил, брось его!
– Кого его? Слушай дальше!
Просыпайся, королевна,
Надевай-ка оперенье,
Полетим с тобой в ненастье,
Тонок лен твоих запястий.
– Рил, он мерзавец, он тебя не стоит!
– Кто?
– Таш.
– Шутишь? – Она рассмеялась.
Шелком твои рукава, королевна,
Ясным золотом вышиты перья.
Я смеюсь и взмываю в небо,
Я и сам в себя не верю!
– Он не любит тебя!
– Какие глупости! С чего ты взял?
– Я знаю.
– А я знаю, что любит!
Подойди ко мне поближе,
Дай коснуться оперенья,
Каждую ночь я горы вижу,
Каждое утро теряю зренье.
Шелком твои рукава, королевна,
Ясным месяцем вышито небо.
Унеси меня, ветер северный,
В те края, где боль и небыль.
Как больно знать, что все случилось,
Не с тобой, и не со мною.
Время не остановилось,
Чтоб взглянуть в окно резное…
– Он никогда не будет любить тебя так, как я!! – Слова, которым лучше бы никогда не быть сказанными, прозвучали, и Венк с отчаянием глянул на Рил.
Ее тонкие пальцы, оборвав мелодию, замерли на струнах, и звук, продлившись еще мгновение, рассеялся между листьев дерева, под которым они сидели.
"Вот оно!" – Обреченно подумала Рил, отворачиваясь, чтобы не видеть его глаз.
Живых глаз. Как же жаль будет расставаться…
– Венк, я… Ты же понимаешь, что я…
Венк медленно поднес руку к ее лицу и осторожно провел по щеке.
– Я бы спал на коврике у твоей кровати и никогда в жизни не сказал про тебя плохого слова. Он даже не знает, какое это счастье – просто быть рядом с тобой…
– Венк, не надо…
– Надо, Рил. Я думал, тебе будет с ним хорошо, а он относится к тебе, как к обычной…
– Это неправда!
– Правда. Прогони его. Скажи отцу, что больше не хочешь его видеть.
– Нет!
– Он принесет тебе одни несчастья, Рил! Рано или поздно он скажет тебе в лицо то, что говорил за глаза!
– Да что он мог такого сказать??
– Тебе лучше не знать!
Рил хотела сказать, что она не верит, но Венк вдруг притянул ее к себе и закрыл ей рот поцелуем. Она стиснула в руках гитару, не зная, что делать. Ни отвращения, ни ненависти она не испытывала, и потому не швырнула в него боевым заклятьем сразу же, а начала перебирать в уме те, которые не причинили бы ему вреда.
Обливание ведром холодной воды вполне подошло бы, и она произнесла его про себя, сложив пальцы определенным образом, но… ничего не случилось. Попробовала еще одно, и опять то же самое! С ужасом оглядела пространство вокруг внутренним зрением, и обнаружила кокон!!
Задергалась в объятиях Венка.
– М-м-м, Венк! Отпусти! Да отпусти же, блин!!
Но он только притиснул ее плотнее, не обращая внимания на разделяющую их гитару, и начал покрывать поцелуями ее плечи. Разозлившись, Рил одной рукой дернула его за волосы, а ногтями другой вцепилась в шею. Венк застонал, недовольно мотнул головой, но своего занятия не прекратил.
За возней оба не сразу заметили, как в двух шагах от них, над посыпанной песком дорожкой возникло небольшое сероватое облако, из которого выпрыгнули несколько человек в темной одежде. Рил едва успела вскрикнуть, как ей тут же зажали рот и вздернули на ноги. Она машинально вцепилась в гитару, прижимая ее к себе, как единственную драгоценность. Венк попытался было дернуться, но его схватили, и один из нападавших быстрым, почти неуловимым движением перерезал ему горло. Венк закашлялся, не успев понять, что случилось, кровь из горла хлынула на одежду, падая оттуда рубиновыми каплями на белый песок. Последним усилием он поднял голову, ловя взгляд Рил. Потом глаза его закатились, и он умер.
Убийцы равнодушно швырнули мертвое тело на землю, и оно свалилось прямо под ноги Рил. Она с ужасом уставилась на него, не веря, что это – всё, потом задергалась, начала вырываться, укусила затыкавшую ей рот руку, но ее безо всяких церемоний подхватили и потащили в висящее над дорожкой сероватое облако. *Мельница "Королевна" (фрагмент)
Дверь в келью Кибука с шумом распахнулась.
– Они ее привели! – Выкрикнул с порога Хемсус, растрепанный и запыхавшийся от быстрого бега.
– Все нормально? – Кибук вскочил так резко, что опрокинул стул.
– Да, нормально! Все живы!
– А она? Как она?
– Говорят, что ее запаковали так, что непонятно, как она еще дышит!
– Я надеюсь, они хоть додумались, никому ее не показывать?
– Додумались. – Уже слегка успокоившийся Хемсус закрыл за собой дверь и прошел в комнату. – Сразу же потащили в подвал, даже мудрейшим не дали посмотреть!
– Этого еще не хватало! – Пробурчал Кибук. Он по-прежнему полагал, что, чем меньше представители Храма будут контактировать с его ученицей, тем лучше. К сожалению, теперь к его мнению мало, кто прислушивался.
– Говорят, она совсем не изменилась! – Хемсус поднял стул за его спиной. – Какой ушла, такой и вернулась. Странно, я думал, рабство наложит свой отпечаток.
– Какое рабство, Хемсус? – Раздраженно заметил Кибук, снова садясь. Он тоже оценил цветущий вид бывшей ученицы, когда говорил с ней во дворце неделю назад.
Равно как и то, что его заклятие она как-то исхитрилась снять. – Она все время жила со своим изгоем, как у богини за пазухой.
