Прагматистский4 стиль склонен к необъективности. Оценивают в зависимости от отношения оцениваемого к себе. Неугодное — отлучают. Представители народа поступили плохо, и «пресса, общество и молодежь соединились вместе, чтобы не узнать народа: это, дескать, не народ, а чернь» [П, 4, 18]. По этому же рецепту у Достоевского отлучают думающих не так от вообще думающих.
Прагматик действует всегда в «духе времени». Как Валковский, когда он говорит о своем отношении к «низшим»: «Тогда и сек. Теперь не высеку; теперь надо гримасничать, — теперь все мы гримасничаем — такое время пришло...» [3, 361]. Главное здесь для меня — «все мы». Безличность (а носители этого стиля — безличности) любит говорить от имени всех.
Стиль мышления догматический. Не самостоятельное, а опирающееся на авторитеты мышление. Фактически безмыслие и слепое следование высказанному другими. Высказанное авторитетом — на веру. За единственное доказательство тезиса признается цитата из авторитета. Причем авторитет в одной области превращается у догматика в авторитет во всех областях.
Догматики, по словам одного героя, это люди, которые «полной безличности требуют и в этом самый смак находят! Как бы только самим собой не быть, как бы всего менее на себя походить! Это-то у них самым высочайшим прогрессом и считается. И хоть бы врали-то они по-своему, а то...» [6, 155]. Схвачена самая суть догматизма, о которой не всегда говорят в полный голос. Разве только вслед за авторитетом.
Высказанное авторитетом возводится в ранг религии. «У них даже отрицание религии возведено в религию» [ЛН, 77, 129], — говорится в подготовительных материалах к «Подростку».
Догматик не задумывается над сутью идеи, в которую он поверил. Он просто освещает этой идеей любую несправедливость. Как говорилось в «Идиоте», «один совсем в бога не верует, а другой уж до того верует, что и людей режет по молитве» [8,183].
Догматический стиль — это мышление в пределах заданности, в пределах каких-то рамок. Мыслию догматик спокоен. Он слепо повторяет чужие слова. Это он превращает мысль в оковы для мысли. Эту идею Достоевский вьцразил, касаясь догматиков-либералов. С его точки зрения, «либералы наши, вместо того, чтобы стать свободнее, связали себя либерализмом как веревками...» [1895, 10, 5]. Догматический подход к либерализму, по Достоевскому, искажает и либерализм как таковой.
Догматик, уверовавший в идею, не способен развивать идею: не считает возможным (как можно развивать то, о чем сказал авторитет) и не умеет. Таков уж стиль. Подход к действительности — с позиций идолопоклонства. Догматический сталь предполагает следование стереотипам. Думай и поступай как все, как авторитет, как все, поверившие авторитету. Эту особенность догматизма Достоевский не раз обнажает в записных книжках. Вот только одна из таких записей: «Вы любите общее мнение и волочитесь за ним: место злачное и доходы. Вы как прежние сенаторы. Я с общим мнением согласен» [ЛН, 83, 380]. Попутно здесь отмечена еще одна деталь: догматизм порою доходен.
Догматик меняет идеи лишь вслед за падением авторитета. Эта особенность догматизма вскрыта в «Дневнике писателя»: «Перед авторитетом европейским, например, русский человек, как известно, со счастьем и поспешностью преклоняется, даже не позволяя себе анализа, даже особенно не любит анализа в таких случаях. О, другое дело, если гениальное лицо сойдет с пьедестала или даже просто выйдет из моды: тогда нет строже русской интеллигенции к такому лицу, нет предела ее высокомерию, презрению, насмешке» [1895, 9, 324]. Только таким образом могут быть внесены поправки.
Сама жизнь внести поправки не может. Догматик боится жизни, боится фактов. Очень выразительная запись есть на этот счет в одной из тетрадей: «Явления бегают за наукой, наука бежит от явлений» [ЛН, 83, 439]. Наука, предназначенная для постижения жизни, уходит от предмета своего исследования. Это наука, основанная на догме. Догма и боится быть разрушенной жизнью. Жизнь для догмы опасна. Для нее все опасно. Один герой у Достоевского говорит: «Статистика опасна» [5, 191]. Очень выразительное и откровенное суждение.
Догматик способен вынести умозаключение до исследования. «Я отрицаю медицину. Бесполезное учреждение. Я, впрочем, все это исследую» [10, 10, 22]. Это высказал один из героев «Братьев Карамазовых». Сначала отвергает, затем думает исследовать. Это уже догматизм. Но хорошо, что здесь есть желание, хотя и потом, но исследовать.
Догматик может замалчивать факты, истолковывать их явно ложно. Никто и ничто не может поколебать при этом данный монолитный стиль мышления. Этот стиль действительно монолитен в своем всезнайстве, в восторженности, в упрощении действительности, в прямолинейности подхода к ней, в нетерпимости ко всякого рода иной мысли (чем, кстати, и гордится).
Всезнайство и готовность учить — при полном невежестве: « — Я буду распространять естественные науки.
— Но ведь ты их не знаешь?
— Это ничего не значит. Я буду распространять, что надо изучать естественные науки» [5, 326]. Вывернулся. Себя не уронил. Да и не вывертывался вовсе. Убежден, что такой подход — норма.
Догматику присуще чувство исключительности. Всего своего. Это стержень, вокруг которого группируются мысли и действия. То, что создано другими, для догматика цены не имеет. В одной из своих статей Достоевский выводит французов, ставящих в центр себя и свою нацию. Сравнения с французским ничто не выдержит. Пушкин, с точки зрения француза, «был поэт не без дарований, вполне национальный и с успехом подражал Андрею Шенье и мадам Дезульер» (1895, 9, 10]. При этом такой, претендующий на исключительность француз, о чем бы ни говорил, сумеет в разговоре рассказать свою биографию.
Догматическому стилю присущи упрощение действительности, исключение ее анализа, «простота» подхода к действительности. «Простота не меняется, простота «прямолинейна» и, сверх того — высокомерна. Простота враг анализа. Очень часто кончается ведь тем, что в простоте своей вы начинаете не понимать предмета, даже не видите его вовсе...» [1895, 10, 346]. Догматик может даже не видеть предмета исследования, может подменять его, способен размышлять лишь о чем-то одном, на что его настроили. У Достоевского есть герой подобного толка. Это Трудолюбов, «способный рассуждать только об одном производстве» [5, 137].
По Достоевскому, догматизм приводит к потере связи с людьми, к сектантству, к потере чувства юмора и понимания юмора. Об одном из таких догматиков и ему подобных говорит у Достоевского Митя Карамазов: «Шутки тоже не понимают — вот что у них главное. Никогда не поймут шутки. Да и сухо у них в душе, плоско и сухо...» [10, 10, 100].
