Крис открыла глаза и с отвращением на него посмотрела.
— Зачем ты сюда явился?
— Мы собирались пожениться.
— Убирайся.
— Я люблю тебя, Крис. Пожалуйста.
Она пнула его. Больно не было, хотя она старалась.
Руди медленно выбрался из чулана.
Джонах был в гостиной. Блондинка, которая открыла дверь, пыталась стянуть с него штаны. Он монотонно тряс головой и пытался отогнать ее, размахивая слабой кистью. Автоматический проигрыватель крутил сингл Саймона и Гарфункеля «Большая яркая зеленая машина радости».
— Тает, — тихо произнес Джонах, показывая на огромное мутное зеркало над камином. Камин был забит непрогоревшими пакетами из-под молока, обертками для печенья, подпольными газетами и кошачьим дерьмом. Само зеркало было мутное и холодное.
— Таю! — заорал вдруг Джонах, закрыв глаза рукой.
— Да чтоб тебя! — проворчала блондинка и швырнула его на пол, по-видимому окончательно отчаявшись.
— Что с ним? — спросил Руди.
— Опять глюки. Господи, как же его развозит!
— Что с ним?
Она пожала плечами:
— Он видит, как тает его лицо. Во всяком случае так он говорит.
— Марихуана?
Блондинка посмотрела на Руди с неожиданной неприязнью:
— Мари… а ты кто такой?
— Я — друг Крис.
Девушка изучала его еще несколько мгновений, потом расслабилась, плечи ее опустились, и она сказала примирительно:
— Мало ли кто сюда может зайти, сам понимаешь. Бывает, и полиция наведывается.
За ее спиной на стене висел плакат, изображающий Землю. В том месте, где на него падали прямые лучи солнца, краски выгорели. Руди напряженно огляделся. Он явно не знал, что делать.
— Мы с Крис собирались пожениться, — сказал он. Восемь месяцев назад.
— Хочешь трахнуться? — спросила блондинка. — Когда у Джонаха приход, он никакой. А я с утра пью кока-колу и сейчас на взводе.
Очередная пластинка упала на диск, Стиви Уандер заиграл на губной гармошке и запел «Я был рожден любить ее».
— Мы с Крис были помолвлены, — .произнес Руди, чувствуя себя очень несчастным. — Собирались расписаться после того, как я пройду базовую подготовку, но потом она вдруг заявила, что будет жить здесь с Джонахом. Я не мог настаивать… И вот я ждал восемь месяцев, но теперь с армией покончено.
— Так ты хочешь или нет?
Под столом на кухне.
Она подложила под спину сатиновую подушечку с надписью «Сувенир о Ниагарском водопаде, Нью-Йорк».
Когда он вернулся в гостиную, Джонах сидел на диване и читал «Игру в бисер» Германа Гессе.
— Джонах? — позвал Руди.
Джонах поднял голову. Прошло некоторое время, прежде чем он его узнал. Когда это произошло, он похлопал по дивану, и Руди присел.
— Эй, Руди, где ты был?
— В армии.
— Ух ты!
— Да, это ужасно.
— Отслужил? Я имею в виду, совсем?
Руди кивнул:
— Да, по здоровью.
— Эй, это хорошо.
Они еще посидели. Джонах начал кивать головой и под конец пробормотал сам себе:
— Ты вовсе не устал.
— Послушай, Джонах, — сказал Руди. — Что происходит с Крис? Мы же собирались пожениться еще восемь месяцев назад.
— Она где-то здесь, — ответил Джонах.
Из кухни, где спала под столом белокурая девушка, донеслись странные звуки, словно какой-то зверь рвал зубaми мясо.
Это продолжалось довольно долго, но Руди смотрел в окно — большое, панорамное окно. На тротуаре перед парадным входом мужчина в сером костюме разговаривал с двумя полицейскими. Он показывал на большой старинный дом.
— Джонах, можно Крис уйдет?
— Эй, парень, здесь никто ее не держит. Она тащится вместе с нами, и это ей нравится. Можешь спросить у нее, а меня не доставай! — Джонах разозлился.
Двое полицейских подошли к входной двери.
Руди встал и пошел открывать.
Увидев его форму, полицейские улыбнулись.
— Чем я могу вам помочь? — спросил Руди.
— Вы здесь живете? — поинтересовался первый полицейский.
— Да, — ответил Руди. — Меня зовут Рудольф Бекл. Чем могу вам помочь?
— Мы бы хотели войти и поговорить.
— У вас есть санкция на обыск?
— Мы не собираемся ничего искать, мы хотим просто поговорить. Вы служите в армии?
— Только что уволился. Приехал проведать семью.
— Мы можем войти?
— Нет, сэр.
— Это и есть так называемый Холм? — Второй полицейский явно нервничал.
— Кем называемый? — поинтересовался Руди.
— Соседями. Они называют это место Холм и говорят, что здесь устраивают дикие вечеринки.
— Вы слышите дикую вечеринку?
Полицейские переглянулись.
— Здесь всегда очень спокойно, — добавил Руди. — Моя мать умирает от рака желудка.
Руди пустили жить, поскольку он умел говорить с людьми, подходившими к двери снаружи. Кроме Руди, который приносил еду и раз в неделю отмечался в очереди по трудоустройству, из Холма никто не выходил. Здесь было действительно спокойно.
Разве что иногда с лестницы, ведущей в бывшие помещения прислуги, доносилось рычание, а из подвала слышались звуки, как будто чем-то мокрым хлестали по кирпичам.
Это была маленькая замкнутая вселенная, ограниченная с севера кислоткой и мескалином, с юга — марихуаной и пейотом, с востока — ханкой и красными шариками, с запада — крэком и амфетамином. На Холме проживали одиннадцать человек. И Руди.
Бродя по комнатам, он иногда натыкался на Крис, которая отказывалась с ним разговаривать и лишь один раз поинтересовалась, не перемыкает ли его на что-нибудь, кроме любви. Руди не знал, как ответить, и произнес: «Пожалуйста»; она обозвала его придурком и ушла на чердак.
С чердака иногда доносился писк, будто визжали разрываемые на части мыши. В доме водились коты.
Руди не понимал, зачем он здесь, разве что из желания разобраться, почему она не хочет уходить. Голова его гудела, ему все время казалось, что, если он найдет нужные слова и правильно их скажет, Крис согласится.
Он начал ненавидеть свет. Резало глаза.
Много не говорили. Но все старались, чтобы не пропадал кайф. Чтобы все ловили как можно больше кайфа. В этом отношении они заботились друг о друге.
А Руди стал единственным связующим звеном с внешним миром. Он написал письма — родителям, друзьям, в банк, еще кому-то, — и стали приходить деньги. Не много, но достаточно для покупки еды и выплаты ренты. А он только настаивал, чтобы Крис была с ним вежлива.
Все жители дома требовали, чтобы Крис была с ним вежлива, и она спала с ним в маленькой комнате на втором этаже, где Руди хранил свои газеты и брезентовый рюкзачок. Там они и валялись целыми днями, если Руди не бегал по делам Холма. Он читал маленькие заметки об автомобильных катастрофах или издевательствах в пригородах. Крис приходила к нему, и они вроде как занимались любовью.
