Впрочем, эффекта это не возымело. Живот оказался мягким, даже вялым. Антон представления не имел, где у чудовища болевые точки и жизненно важные органы.
Кетанг сломил его сопротивление и снова притиснул к стене, на этот раз гораздо сильнее, так что спецназовец не мог даже вздохнуть, не то, что сдвинуть его с места.
Орочи со всех сторон хлынули на спецназовца, он с ходу вошел в боевой режим и бил их наотмашь, принимал на блоки, а когда не успевал, отклонялся в стороны, это был единственный маневр, на который он был еще способен.
Стена за ним пропиталась ядом. Десяткам орочам он свернул шеи, но их были сотни.
В принципе, Кетанг мог убить его одними орочами, но не это было его целью.
Он хотел его сожрать, как сожрал многих до него, и тянулся к нему окровавленной пастью.
— Я киборг из атканларской стали, подавишься, тварь! — Закричал Антон.
Пытаясь дотянуться, монстр выгнулся телом, невольно открыв взгляду еще кое-что.
Показалось, что кроме мертвого Михаила Нухаева, по-прежнему находящегося в седле, на монстре восседает еще один всадник, поменьше.
Антону удалось разглядеть лысый крохотный череп, костистый торс, торчащий из спины монстра. Он понял, что первый в галактике наблюдает истинного Всадника. И может так получиться, что поделиться своим открытием уже ни с кем не успеет.
Это его так раззадорило, что он решился на безрассудный поступок, но, пожалуй, единственный, который мог быть эффективен в единоборстве с чудовищем.
Он прекратил борьбу. Он опустил руки. Орочи торжествующе спеленали его и вздернули кверху. Внизу, над своей головой, он видел кровавый рот, открывшийся в жадном предвкушении. Орочи кинули его в пике, которое должно было закончиться в желудке у твари.
Антон с ходу задействовал еще одну опцию. Ерунда, в общем то. Чисто спортивная процедура, используемая в схватках по всякого рода борьбе. Кожа получаем дополнительные гормоны и становится гладкой, почти отрицательная величина трения, позволяющая выскальзывать из любых захватов.
Он вылетел из растерянно сжавшихся орочей, упал куда-то в месиво орочей — сторожей, которые стали без разбору жалить его, но он уже добрался до истинного Всадника, глянул в его злобные крохотные глазки, увидел страх в его глазах, который должен был напомнить обо всех его жертвах, и его тонкая шея сухой веткой треснула в его мощных руках.
Он едва не оглох, когда сотни орочей одновременно издали предсмертный визг.
Тварь упала как подкошенная. Орочи дергались, словно желая уползти от трупа.
Потом угомонились и они.
Антон постоял над грудой затихшего мяса, до конца осмысливая случившееся.
Случилось невероятное. Он убил того, которого нельзя было убить в принципе, и победил там, где победа была невозможна.
Самое обидное было то, что он даже не сможет никому рассказать о своем подвиге.
Ему никто не поверят, а он прослывет вруном. Он и сам себе не верил. Пихнул вялый ороч ногой. Это он должен был сейчас лежать там. Последний из убитых киборгов «Фалкона». Пятый из пяти.
Из рюкзака убитого Нухаева выкатился, чудом не разбившись, хрустальный шар. Он так нарядно светился, что Антон не смог не подобрать его. Он всмотрелся в него и увидел непонятное отражение.
Поднял голову и увидел над собой струящиеся живые кольца. Они заняли весь потолок, тонны живого отвратительного веса. Пульсирующая труба разверзлась на конце и стала опускаться на него, позиционируя отверстие по его голове. Он даже не пошевелился.
Труба сползала ниже, уже голова и плечи спецназовца скрылись внутри воронки.
Движение после этого замерло. Труба судорожно конвульсировала, но не могла опуститься ниже и заглотить Антона целиком.
Потом унформер поднялся и сделал еще одну попытку надеться на спецназовца. И опять запнулся, дойдя до хрустального шара.
Хрустальный шар! Он не пускал его!
Антон вскинул руку с шаром кверху, и тело унформера стало плющиться о потолок.
Унформер боялся. И значит, его можно было убить!
Антон попробовал просканировать шар, надо сказать не в первый раз, и опять увидел какую-то муть. Но в этот раз он уже знал, где искать.
— Электропаразиты, они вселяются в неодушевленные предметы! — вспомнил он вещие слова Икку-Длинного.
Он держал в руках шар, таящий в себе неизвестно сколько миллионов вольт. Но его опасность для унформера заключалась даже не в этом. Внутри находились электропаразиты, которые подчиняли себе все. И живое и неживое.
Унформер уползал. Антон догнал его, подпрыгнул, цепляясь и отгибая раструб книзу, точно гигантскую губу, и разбил шар о глотку изнутри. Унформер дернулся, он кинулся наутек, он торопился, действовал быстро и умело, но все равно не успел.
Как бы быстро он не действовал, все равно не мог обогнать время, время для него остановилось. Замерли живые кольца, застопорили неудержимый бег отростки, трубы остановились в движении, словно причудливые творения абстракциониста. Волна смерти прокатилась вдоль потолка. Через секунду по всей длине унформер окаменел и выцвел. Когда Антон его потрогал, он был трухлявый как столетний пень.
Антон отряхнул руки как после тяжелой работы и пошел (не побежал!) к лифту.
Жанна, которая, как оказалось, все это время держала руку на кнопке, но не нажала ее, крикнула ему издалека, едва увидела:
— Скорее! Беги!
Он дошел, не убыстряя шага. Он и не представлял, как устал.
— Теперь можно не торопиться, здесь нет ничего и никого живого! — сказал он и был как всегда неправ.
Из грота, наполовину заваленного льдом из расположенной сверху бройлерной, впрочем, нельзя было сказать, что бройлерная располагалась наверху, во всяком случае, целиком, так как один из бройлеров провалился сквозь ярус и лежал тут же.
Так вот из грота вел неприметный и узкий ход, заканчивающийся крохотным каменным мешком. В этом тупике по стенам бежали струйки грунтовых вод, было холодно, а на одиноком валуне сидел, обняв плечи, и дрожал сержант Кучай.
В оставшейся глубоко позади базе давно перестало грохотать, но Кучай не двигался с места, чувствуя, как смертельный холод проникает в него из валуна, и как он засыпает.
Когда из приведшего его в каменный мешок хода раздалось металлическое позвякивание, он с трудом разлепил скованные инеем ресницы и включил фонарик.
В пещеру входил Слепень. Подняв безглазое лицо, он напряженно прислушался.
— Кучай, ты здесь?
— Здесь! Я готов! — стуча зубами, отозвался он.
Слепень подошел, опустился и сел рядом с ним, гранаты при этом гулко ударились друг о друга. Он нашарил в кармане смятую пачку сигарет, вытянул одну, сунул в рот. Зажег спичку и стал нашаривать кончик сигареты, тогда Кучай взял его за руку и подвел огонек к сигарете.
