К тому времени, когда Крепин конструировал свою подводную лодку, советские ученые добились уже того, что термитная реакция могла происходить даже под водой так же безотказно, как применяются под водой автогенная сварка и резка металлов, но гораздо более просто, свободно и безопасно.
К помощи термитной реакции и решил обратиться Козырев, чтобы поставить на место кольцо дюз, изготовленное из такого тугоплавкого сплава, который совершенно ни представлялось бы возможным разогреть и обработать в подводных условиях другими средствами.
Когда рано утром шестого августа Ромейко, Скворешня и Матвеев подготовили в выходной камере трубы, тросы, металлические листы и другие материалы для сооружения лесов и подмостей вокруг кормовой части подлодки, Козырев с капитаном уже закончили все расчеты и план предстоящих работ по установке на место дюзового кольца. Спустившись вниз, в выходную камеру, Козырев застал там водолазов и механиков уже одетыми в скафандры и готовыми к выходу. Быстро одевшись и сам, он нажал кнопку на стене, сигнализируя центральному посту, что можно впускать в камеру воду. Через несколько минут вода наполнила камеру, послышался скрип тросов, начавших опускать площадку. Но, едва отделившись своим верхним краем на полметра от корпуса подлодки, площадка остановилась, скрип прекратился.
— А який там бисов сын жартуе? — рассердился Скворешня, переминаясь в беспокойстве с ноги на ногу и поглядывая на открывшуюся вверху узкую щель. — Ну и братишки-электрики! Делали, делали — не доделали. Хороши работнички!
— Площадка не открывается, — соединившись с центральным постом, сообщил ему Козырев. — В чем дело, товарищ командир?
— Не понимаю, — удивленно ответил голос капитана. — Ведь мы вчера выходили, и она была в исправности. И у меня здесь, на щите управления, красный сигнал. Сейчас прикажу электрикам проверить все приводы. Подождите немного.
— Пока там Марат будет ползать по переборкам, проверять сеть, давайте-ка здесь посмотрим, — предложил Скворешня: — может быть, заело отпускные тросы.
— Как же туда добраться, Андрей Васильевич? — спросил Матвеев, посмотрев на открывшуюся вверху щель. — Ведь три метра!
— Да по любой трубе из этой кучи, чудак! А то еще лучше — полезай ко мне на плечи.
— Есть на плечи!
На могучих плечах Скворешни Матвеев чувствовал себя свободно и уверенно, как на площадке раздвижной лестницы. Под потолком камеры он быстро осмотрел блок с правильно намотанными витками троса, проверил в обшивке корпуса выходное отверстие троса, потом, высунув голову в щель между верхним краем площадки и корпусом, проверил наружное крепление троса с площадкой.
— Здесь все в порядке, Андрей Васильевич, — сообщил он Скворешне, повернувшись на его плечах. — Стой! Стой!.. — закричал он вдруг. — А ну-ка, Андрей Васильевич, поднимай выше! За ноги! Еще выше!.. Эге! Что же это такое?! Вот так штука!
Обычно спокойный, уравновешенный и немногословный, Матвеев сейчас несколько взволновался. Высунувшись до половины над площадкой и перегнувшись через нее наружу, он водил там во все стороны фонарем, изо всех сил вытягивался, пытаясь что-то достать руками.
— Да в чем там дело, наконец? — не выдержав, закричал Скворешня.
— Как будто земля, Андрей Васильевич, — ответил Матвеев, мягко соскакивая с плеч Скворешни. — Могу даже сказать наверное, что земля… Скала… самая настоящая скала! Она подпирает площадку и не дает ей опуститься. Подлодка боком прижалась к ней.
Это открытие вызвало сенсацию. Капитан приказал Матвееву выбраться через щель наружу и обследовать скалу. Матвеев быстро вернулся и доложил, что скала, к которой прижат был течением «Пионер», составляет часть обширного склона подводной горы, далеко простирающейся во все стороны и поднимающейся, вероятно, до поверхности, а может быть, и над поверхностью. Слишком высоко всплывать Матвеев не решался, придерживаясь приказа капитана. По распоряжению капитана Скворешня и десять человек команды, все в скафандрах, выбрались из подлодки тем же путем, что и Матвеев. Они вынесли с собой несколько мотков тонкого, гибкого троса и, сделав из него три огромные петли, надели их на носовую часть подлодки, а четвертым намертво закрепили корму подлодки за скалу. Затем, схватив концы носовых петель и повернувшись лицом к свободному океану, люди разом, по команде Скворешни, запустили свои винты на десять десятых хода. Пятьсот лошадиных сил через пятнадцать минут оттащили подлодку от скалы и поставили ее носом в океан, кормой к подводной горе. Чтобы течение опять не снесло корабль и не прижало его к горе, концы одной из носовых петель опустили до грунта и закрепили их там за большой обломок скалы.
«Пионер» стоял теперь на надежных мертвых якорях.
«Дюзовая бригада» в намеченном составе немедленно принялась за работу у кормовой части корабля.
Между тем капитан вызвал к себе в центральный пост Шелавина и предложил ему самым тщательным образом ознакомиться с подводной горой.
— Мы не можем еще определить свои координаты, — сказал при этом капитан. — Ни один из наших инфракрасных разведчиков пока не работает. Но, может быть, ближайший осмотр горы поможет именно вам, опытному океанографу, установить, что это за гора, где она находится, не является ли она подножием банки, обширной отмели, коралловых рифов или коралловых атоллов. Атоллы же могут быть населены, а в нашем положении это была бы очень большая неприятность. Осторожность не мешает… С наступлением ночи поднимитесь на поверхность, осмотритесь, не заметны ли огни, движение судов, туземных каноэ. Возьмите, если считаете нужным, кого-нибудь из команды для сопровождения вас…
— Ну, зачем же, Николай Борисович, отрывать сейчас людей от работ! Я отлично и сам справлюсь, хотя, если разрешите, я взял бы с собой Павлика. Он не так уж здесь необходим, да и ему было бы интересно и полезно…
Капитан согласился. Павлик был несказанно рад этой вылазке: он давно не бродил под водой, а новые места сулили новые впечатления, новые открытия, новые радости.
С полной зарядкой жидкого кислорода, электроэнергии в аккумуляторах, питания и воды в термосах и в полной амуниции геологоразведчиков и подводных охотников, Шелавин и Павлик ровно в пятнадцать часов сошли с площадки на склон горы и пошли по грунту на юг. Идти было нелегко. Склон был довольно крут, густо усыпан обломками скал, ноги вязли в иле, путались в водорослях. Можно было бы просто плыть над склоном при помощи винтов на самой малой скорости, но Шелавин сознательно отказался от этого, объяснив Павлику, что необходимо исследовать геологическое строение горы; геология же раскрывает свои тайны только пешеходам, а не пилотам, хотя бы и подводным.
