Возможно, все это не совсем скромно – "я" да "я",- но так я сейчас думаю…
26 июня. 6.00
На земле начинается день. В отличие от землян, мы, космонавты, как бы издали следим за его рождением.
Там, над еще серыми и мрачными просторами, едва-едва подогретыми зарей-заряницей, звучат в это время позывные и до боли знакомый голос диктора нашего радио: "Говорит Москва! Доброе утро, товарищи!"
Пробуждаются улицы, текут потоки людей. Какая-то вечно юная энергия ощущается в говоре толпы, в шуме машин и моторов, в перекличке гудков… Там – на родной нашей планете. А мы уже истосковались по Земле…
Целыми часами мы только и знаем, что лежим, лежим и ждем. Ничто так не изматывает душу, как ожидание. Утешает только одно – ожидание наше имеет свою цель.
Вот уже ракета изменила направление полета – летит вспять к Земле. Чтобы долго не блуждать в космосе, возвратиться быстрее к окрестностям родной планеты, мы включили фотонный двигатель. Сначала роль его в полете была мало заметной, но через некоторое время приборы на пульте управления показали: произошел перелом, двигатель потянул, что называется, запрягся. Это была победа. Ракету унесло так далеко -*на 5,5 миллиона километров,-что если бы мы имели только атомный двигатель, нам никогда бы не удалось даже приблизиться к Земле. В лучшем случае ракета стала бы спутником планеты.
Таким образом, фотонный двигатель работает. Нам нужен разгон, головокружительный полет, стремительность! Магнитная буря несла ракету со скоростью 40 километров в секунду. И обратно возвращаться мы должны с не меньшей скоростью. Стрелки на пульте вздрагивают, покачиваются, и вот уже можно заметить, как растет, увеличивается ускорение.
В двигателе идет бурный процесс аннигиляции. Выбрасываются потоки протонов и антипротонов, с невероятной скоростью они соединяются, образуют новый поток – более стремительный и мощный, и он выливается через сопла чудесной ослепительно белой рекой.
Ой, как трудно и мучительно телу! Кажется, к сердцу привешен камень. Оно бьется так замедленно, что холодеют руки, лоб, ноги. Не хватает, кажется, крови, не хватает воздуха. Тошно, тоскливо, жутко. Но нужно, сжав зубы, молчать. Да, нужно! Мы должны догнать Землю.
Все снова повторяется, как в фильме, запущенном с конца. Мы неподвижно лежим на диванчиках, молчим и даже ни о чем не думаем… Конечно, включены все рации и телевизофоны. Записанный на пленку голос Денисова посылается в эфир. Но с Земли не слышно ответа. Почему? Может, еще не совсем успокоилась магнитная буря и в ее мощном дыхании теряются наши сигналы? Нет, видимо, дело не в этом: Земля просто не знает, где находится ракета, в какую сторону направить антенны. Вот потому и трепещут целыми часами экраны телеаппаратов, молчаливые и пустынные.
Теперь утро на Земле… Сияет солнце, курятся над озерами туманы, стынут на травах росы…
А что здесь у нас: день, ночь или тоже утро? Нет, здесь что-то вообще не похожее на обычные земные понятия. Здесь Солнце живет как бы само по себе, светит да и только, а Луны мы видим две – это обычная Луна, очень сжатая по сторонам и какая-то белая, и наша Земля, чистая, легкая, окруженная мягким голубовато-синим сиянием.
Далекая краса наша! Мы, твои сыны, любуемся тобой. С чем тебя сравнить – с кометой, бриллиантовой звездой? Нет, для тебя нет сравнений, потому что ты создана для жизни, для счастья. Мы счастливы уже тем, что родились на твоих просторах, дышали твоим воздухом, видели рощи и дубравы, слушали материнские песни…
26 июня. 12.00
Скорость полета невероятная – 60 километров в секунду. Но мы приближаемся к Земле со скоростью вполовину меньшей. Чем это объясняется? Очень просто – Земля ведь тоже не стоит на месте, мчится по своей орбите в космическом просторе. Значит, мы не просто летим к родной планете, а догоняем ее.
Денисов все время сидит за своим столиком, наблюдает за небом, делает расчеты. Виктор принял снотворные порошки и спит. Скоро ему здступать на вахту.
Несчастный! Далось ему это ускорение! Оно его едва не удавило. А все потому, что на Земле не любил тренироваться. Думал, будет легкая прогулка. А вот как оно обернулось…
Час тому назад на экране телевизора возникли длинные бесформенные тени. Одни из них напоминали фигуры людей, другие – какие-то удивительные машины.
Мы застыли в радостном ожидании. Неужто это Земля? Почему же из динамика не слышно ни звука, почему? А вот и тени уже исчезли. Только что-то едва заметно шевелится как бы по ту сторону экрана. Мы пристально и долго всматриваемся, но все напрасно.
Что такое? Может, это какие-то далекие загадочные передачи? Нам, необычным путешественникам космоса, конечно, хотелось бы увидеть другую жизнь, существующую где-нибудь в одном из далеких уголков Вселенной. Виктор вдруг оживился:
– Смотрите, на экране квадратная голова с одним глазом… Не верите? Ей-богу, человеческая голова. Вот она, вот…
Но мы с Денисовым ничего не замечали. Виктор даже обозлился, назвал нас близорукими. Он был твердо уверен, что перехвачены передачи из далекого, чужого мира.
Прошли минуты. Мы ожидали разгадки, И вот с экрана телевизора на нас вдруг уставился человек.
Перед нами была Земля. Виктор виновато потупился, опустил голову. Предсказания его не сбылись. Но мы с не меньшим интересом стали рассматривать облик нашего земного друга. Ведь трое суток корабль блуждал по холодной неизведанной пустыне, трое суток молчало радио и телевизоры, разлучив нас с родной планетой. Человек на экране улыбнулся, и мы отчетливо увидели его маленькие раскосые глазки.
– Привет из Пекина! Мы приняли ваши сигналы, но долго не могли найти ваш корабль. Вансуй – десять тысяч лет жизни!
Сколько искренности и тепла было в этом братском приветствии! Милая, родная Земля, ты красивая и славная, могущественная и величавая! Пять миллионов километров разделяют нас, но мы как будто не замечаем этой бесконечной дали, смотрим друг другу в лицо, говорим, говорим…
Нас разыскала Земля! Глаза наши ярко и победоносно светились, в сердцах появилась неутомимая жажда действия и борьбы. Мы связались с Москвой и, рассказав о своих приключениях, начали советоваться, как лучше войти в орбиту Земли и приблизиться к Луне.
Вскоре был выключен фотонный двигатель. Если дать ему волю, он мог бы разогнать ракету до чудовищной скорости – 290 тысяч километров в секунду.
Но с такой скоростью нужно подождать. Она понадобится в будущем, когда отважные космонавты направятся в путь к ближайшей от Солнца звезде.
Невесомость дала нам возможность заняться работой. Иван Иванович снова заинтересовался Плутоном. Долго возился с приборами, делал какие-то вычисления. А когда я сдавал вахту Виктору, он вдруг подошел к нам, обнял за плечи и с глубокой печалью сказал:
