Катарина Кэр - Заклинание клинка

Когда миновало десять дней без единого слова от Рииса, Ловиан была в такой ярости, что отбросив формальности, послала к нему гонца. Хотя она внимательно составила послание в смиренных и уважительных выражениях, по существу она сказала ему, что все ее подданные будут волноваться до тех пор, пока он не предпримет что-нибудь. Когда писарь читал это письмо раздраженным подданным, они одобрили его. - Я сочувствую вам, господа,- сказала им Ловиан.Посмотрим, смогут слова матери побудить гвербрета к действию. Ловиан оставила их обсуждать письмо и поднялась в женский зал. Еще ребенком она играла там рядом со своей матерью и хорошо знакомая комната служила еще и убежищем, даже в том случае, если бы она была лордом, а не госпожой крепости. Когда она вошла, увидела Даниан, которая пыталась помочь Джилл в ее шитье. - Принести ее светлости немного вина? - Все, что угодно, лишь бы не заниматься этим проклятым шитьем? - сказала Ловиан, улыбаясь.- Ты можешь отложить его, если хочешь, Джилл, но я правда ничего сейчас не хочу. Джилл с такой радостью бросила свою работу в корзинку для рукоделия, что Ловиан и Даниан дружно рассмеялись. - Послушай, Данн,- сказала Ловиан,- сейчас самое время нам подумать о том, чтобы женить Родри. - Правильно,- ответила Даниан.- Я думала о младшей дочери гвербрета из Каминуэйра. При том, что Риис и Родри постоянно враждуют между собой было бы мудро укрепить связь между верховным лордом и гвербретом другого поместья. - Сейчас подходящий момент, она - уравновешенная девушка. Джилл так затаилась, как преследуемое животное. Она вдруг вспомнила, что Ловиан замечала все до мелочей. - О, Джилл, моя дорогая,- сказала Ловиан.- Уж не влюблена ли ты в моего несчастного сына? Вместо ответа Джилл залилась алым румянцем. - Бедное дитя,- сказала Ловиан.- Хотя ты мне очень симпатична, но Джилл, я никогда не позволю тебе выйти замуж за Родри. - Я более чем уверена в этом, ваша светлость,- ответила Джилл, стараясь контролировать каждое свое слово.- Кроме того я не сомневаюсь в том, что Родри будет плохим мужем для своей жены. Это было так точно подмечено, что Ловиан была поражена. - Я рада, что ты такая здравомыслящая девушка,- заметила Ловиан. Ловиан и Даниан обменялись взглядами и затем сменили тему разговора. Позже, отправив Джилл на прогулку, они обсудили этот вопрос и пришли к выводу, что независимо от того, может Джилл шить или нет, Джилл очень хорошо подходит ко двору. Хотя в открытую не было сказано ни одного слова, они теперь знали, кто был любовницей Родри, следовательно, они могли подбирать ему жену. Так как Ловиан знала, что Невин проявлял интерес к Джилл, она решила, что лучше всего обсудить это дело с Невином наедине. Как она и предполагала, Невин был разочарован, но он, казалось, смирился. - В конце концов,- сказал Невин,- я буду видеть ее часто в твоей крепости. - Конечно. - Послушай, Ловва! Что ты подумала о том, что я - старый баран, потерял голову из-за молодой овцы. Ловиан почувствовала, что щеки ее покраснели, но Невин был так увлечен, что не обиделся. - Я уверяю тебя,- продолжал он.- Что я вполне сознательно долгие годы держал это в себе. Я люблю Джилл, но больше всего меня интересует в ней ее природный талант, благодаря которому она может стать мастером Двуумера. - Конечно! Это очень странно, но трудно поверить в то, что ты - знакома с Двуумером, и что вообще существует Двуумер. Но я сама здесь видела, как к Джилл пришло видение о ней. - Ну, ума не приложу, почему это так трудно понять. Я слышал твоего барда, сложившего хвалебную песню о войне. Он рассказывал очень верно о том, что произошло. Ты думаешь, кто-нибудь поверит хоть слову, скажем, через пятьдесят лет? - Они не поверят. Типичная бардовская песня, скажут они, полная лжи и фантазий. И ты знаешь, может быть, это даже лучше. Через три дня пришло, наконец, послание от Рииса. У Ловиан было странное предчувствие о нем и она решила прочитать его в одиночестве, прежде чем читать вслух в открытом зале. И правильно поступила. - Госпожа моя Матушка,- писал он.- Прости меня за задержку и невнимание к твоим важным делам. Я расследовал дело об этой войне, во всяком случае, доклад лорда Родри был весьма точным. Я вызываю его и его сторонников в крепость Абервин, чтобы они предоставили мне общий план их действия. Я, конечно, приглашаю тебя приехать пообедать и мы уладим и другие дела тогда. Твой смиренный сын Риис, гвербрет Абервина. - Тварь,- сказала вслух Ловиан.- Ты на самом деле сын Тингира, разве не так?

Невин был очень доволен, когда Ловиан предложила ему сопровождать ее в поездке в Абервин. Он даже позволил ей предложить ему новые рубашку и штаны, так что он мог сойти за одного из ее советников, не привлекая к себе внимания. Ловиан взяла с собой Джилл, Даниан, писаря, несколько слуг и еще Куллина в качестве капитана почетной гвардии, состоящей из двадцати пяти всадников: пятнадцати - для нее и десяти - для Родри, как полагалось им по рангу. Ловиан злобно заметила, что Риис очень хорошо может прокормить часть ее домочадцев после того, как по его милости ее подданные питались у нее так долго. - Я удивился, что ты взяла с собой Джилл,- заметил Невин.Она не привыкла к большим дворам с их интригами. - Ну, ей действительно пора начинать привыкать,- ответила Ловиан.- Кроме того, если она будет там, Родри будет держаться спокойнее. Невин хотел было заметить, что беспокоится за Куллина, если Джилл будет представлена как любовница Родри, но остановился - просто потому, капитан, казалось, не имел возражений против такого положения Джилл. С сожалением Невин должен был согласиться с тем, что его надежды обманулись. Он надеялся, что страх перед отцовским гневом удержит Джилл дальше от Родри и она будет свободной для того, чтобы изучать Двуумер. За ночь до того, как они выехали в Абервин, Невин решил отыскать Куллина и обнаружил его в своей комнате в казарме. Одетый в новую рубашку, украшенную изображением красных львов, Куллин сидел на кровати и чистил свой меч при свете фонаря. Он радушно встретил Невина и предложил ему единственный в комнате стул. - Я только на пару слов,- сказал Невин.- По одному очень деликатному делу. - Могу поспорить, что ты имеешь в виду Джилл. - Точно. Признаюсь, я был очень удивлен, что ты позволяешь ей делать то, что она делает. Куллин посмотрел на лезвие меча, нашел несколько неотчищенных пятен и начал тереть их тряпкой. - Я думал, тебя это меньше удивит, чем остальных,- сказал он наконец.- Ты - единственный, кто знает, почему я должен позволить ей это. Когда он посмотрел вверх, прямо Невину в глаза, Невин был восхищен им впервые за четыреста лет. Все высокомерие, которым щеголял Гиррейнт, переходило из поколения в поколение, превратившись в конце концов в истинную человеческую гордость, которая стала сущностью его жизни. - Существует много других заслуг, кроме боевой славы,произнес Невин.- Ты имеешь то, что ты заслужил. Пожав плечами, Куллин положил меч на кровать. - Кроме всего,- сказал он,- Джилл поступила очень хорошо, разве не так? Ее жизнь будет лучше, чем та, которой я мог бы добиться для нее. Даже если бы я получил выкуп за лорда, какого мужа смог бы я найти для нее? Какого-нибудь ремесленника, или владельца таверны, может быть. И кем бы она была, выполняя всю жизнь тяжелую работу? Для дочери серебряного клинка она добилась многого - это очень высокое положение. - Да, действительно,- согласился Невин.- Я никогда не думал об этом в таком плане. - Конечно, ты не думал. Как там в старой поговорке? Добродетель дороже богатства? Я бы скорее перерезал Джилл горло, чем позволил бы ей превратиться в шлюху, но когда ты едешь "длинной дорогой" то начинаешь понимать, что не будешь слишком заботиться о таких незначительных нюансах, как добродетель. Ей богу, я сам продавал собственную честь тысячу раз, и даже больше. Кто я такой, чтобы судить и презирать ее? - Ну, по правде говоря, не многие люди могли бы так говорить о своей единственной дочери. Куллин пожал плечами и снова взял меч, затем провел мозолистой ладонью по желобку лезвия. - Я скажу тебе что-то, о чем я молчал девятнадцать лет,произнес Куллин.- Ты думал когда-нибудь о том, как я дошел до проклятого серебряного клинка? - Часто. Но боялся спрашивать. - Я был всадником в отряде гвербрета из Кермора.- Куллин едва улыбнулся.- Там была одна девушка, которую я полюбил. Она прислуживала за столом в большом зале. Это была мать Джилл, ее звали Сериан. И другой парень полюбил ее тоже. Мы подрались из-за нее как собаки из-за кости. Она дала понять, что выбирает меня. Но этот второй парень, черт, я забыл, как его звали, ну да все равно - так он не поверил ее словам и продолжал увиваться вокруг нее. Однажды он набросился на меня, когда я сказал ему что-то насчет этого. Я тоже бросился на него и убил его,- голос Куллина умолк, он посмотрел на меч, лежавший у него на коленях.- Прямо там, в казарме гвербрета. Его светлость чуть не повесил меня, но капитан вмешался, сказав, что тот напал на меня первым. Потом Его светлость выгнал меня со службы. Моя бедная Сериан настояла на том, чтобы я взял ее с собой.Куллин снова посмотрел на Невина.- Знаешь, тогда я поклялся, что никогда не убью другого человека из-за женщины. Невин молчал, просто потому что Куллин не мог даже подумать, как много в своей Судьбе он отбросил вместе с этой простой правдой. - Ты знаешь,- сказал Куллин.- Я был упрямым щенком, ты ведь знаешь. - Правда. Я сам был таким же упрямым, когда был молодым. - Не сомневаюсь. Ты знаешь, травник, почему мы не можем найти общего языка? Потому что мы очень похожи друг на друга. Невин засмеялся, видя, что причина его недовольства так долго была скрыта. - Черт побери,- сказал Невин.- Действительно, мы похожи. В это время Абервин был самым большим городом в Элдифе. Более семисот тысяч человек жили в тесно стоящих домах, образующих перенаселенные извилистые улицы. Он не был окружен крепостной стеной, растянувшись вдоль гавани, в которой флотилия боевых галер гвербрета стояла у пирсов вперемешку с кораблями купцов из Девери и Бардека. Прямо в центре города был расположен огромный форт гвербрета, возвышающийся как символ правосудия. Внутри тридцатифутовой стены был двор, занимающий около тридцати акров с обычными бараками, сараями и навесами. Посредине возвышалась крепость, состоящая из круглой центральной шестиэтажной башни и трех трехэтажных второстепенных башен. Но самым поразительным было то, что крепость стояла посреди сада: газоны, клумбы с розовыми кустами, фонтан - и все это было отделено от двора низкой кирпичной стеной. Везде были видны драконы Абервинов с открытой пастью: на воротах, на голубых с серебряным знаменах, висящих на башнях, в центре фонтана в виде мраморной скульптуры, на дверях башен, на полу большого зала, на рубашке каждого всадника и слуги, на кроватных покрывалах и подушках в роскошной комнате, в которой поместили Джилл и Даниан. На каминной доске стояла маленькая серебряная статуэтка дракона. Джилл взяла ее и внимательно разглядывала. - Она красивая, правда? - сказала Даниан.- Мэйлвейды всегда собирали красивое серебро. - Да,- согласилась Джилл, ставя статуэтку на место.Должно быть, очень тоскливо покидать все это великолепие, когда ее светлость уезжает в Канобэйн. - Да, так и было. Должна признаться, что это меня меньше всего обрадовало, когда брат Ловиан покончил с собой.- Даниан сменила тему разговора, пожав плечами.- Сейчас, Джилл, ты должна быть очень внимательной, когда мы здесь. - О, я надеюсь на это. Данн, мне страшно. - Сейчас тебе сделают небольшую скидку, но делай так, как делаю я. Держись от меня как можно ближе и, пожалуйста, не говори "говно" или что-нибудь подобное. Сейчас умойся и смени эти грязные штаны на приличное платье. Так как Джилл никогда в жизни не ездила верхом в женском седле, она оделась для поездки в Абервин в свою старую привычную одежду. Она удивилась тому, как хорошо она себя в ней чувствовала и как ей не нравилось, что ей придется с ней снова расстаться. Однажды она переоделась по требованию Даниан, когда она взяла с собой Джилл в женский зал, чтобы представить жене гвербрета. Донилла была красивой женщиной с прекрасными темными глазами, копной каштановых волос и стройной девичьей фигурой. Она любезно предложила им сесть и слуга принес им вино в настоящих стеклянных бокалах. Но она была смущена, когда болтала с Даниан и все время перебирала пальцами свой шелковый носовой платок. Джилл обрадовалась, когда они ушли. - Данн,- сказала Джилл сразу же, как только они остались вдвоем наедине в своей комнате.- Ее светлость заболела? - Нет. Риис собирается оставить ее за то, что она бесплодна. Мне ее очень жаль. - А что с ней будет? - Наша госпожа намерена выдать ее замуж за ее вдовствующего кузена. У него уже есть два наследника и он будет рад иметь новую красивую жену. Если это не состоится, то она должна будет с позором вернуться назад к своему брату. Я сомневаюсь в том, что он хорошо ее примет. Джилл стало по-настоящему больно. Она никогда не представляла раньше, насколько знатные женщины зависели от мужчин. У них не было возможности работать на ферме, помогая сыновьям, или выйти замуж за помощника своего умершего мужа и вести дела в магазине, если у нее не было возможности открыть свой собственный магазин. Вдруг она подумала о том, что ожидает ее. Вдруг ей когда-нибудь надоест угождать Родри, кто знает, будет ли он все еще любить ее? - Донилла поедет с нами, когда мы будем отсюда уезжать,продолжала Даниан.- Мы все должны быть очень любезны с ней. Хуже всего то, что она должна присутствовать, когда Риис будет публично разводиться с ней. - О! Черт побери! Что, его светлость такой жестокий? - Джилл, овечка, следи за своей речью. Но это не Риис. Таков закон. Риис избавил бы ее от позора, если бы мог. Но он не может. Когда они спустились в большой зал обедать, Джилл с сожалением узнала, что они будут сидеть не за одним столом с Риисом. В обычной крепости был только один стол для знати, а в Абервинах их было шесть: один для гвербрета и его семьи, другие для гостей и знатных членов его двора. Джилл с Даниан сидели за одним столом с сенешалем, конюшим, бардом и их женами. С того места, где сидела Джилл, она могла видеть Родри, сидевшего слева от брата. Хотя у них были волосы одинакового цвета и одинаковые подбородки, которые они унаследовали от Ловиан, они были такими разными, что Джилл подумала о том, что трудно было поверить в то, что они братья. Конечно, это кровь эльфов делало лицо Родри точеным и мягким. Риис выглядел грубым. Гвербрет еще хорошо выглядел для своего возраста, совсем не таким злодеем, как Джилл его себе представляла. Еда была изысканной с добавлением маринованных овощей, разложенных на небольших тарелках и фруктов. Подали жаворонков и жареную свинину. Джилл усиленно следила за своими манерами и не проронила ни слова пока, наконец жена барда - круглолицая маленькая блондинка по имени Камма не посмотрела на нее холодными оценивающими глазами. - Вы, наверное, впервые при дворе? - спросила она Джилл. - Да, впервые,- ответила Джилл.- Это великолепно! - Неужели? Ваш отец был одним из лордов в нашей стране? Джилл была застигнута врасплох. Даниан посмотрела на Камму с мягкой улыбкой, которая должна была означать слово "сука". - Джилл - очень важная особа в свите верховного лорда Ловиан,- сказала Даниан. Она перевела свой взгляд на Родри.Очень важная. - Понятно,- Камма тепло улыбнулась Джилл.- Вы должны позволить мне пригласить вас в мои апартаменты. - Спасибо,- сказала Джилл.- Я должна посмотреть, сколько свободного от обязанностей времени мне позволит иметь ее светлость. Даниан кивнула Джилл в знак одобрения. Джилл перебирала свою еду решив, что она уже наелась. Хотя она думала о себе как о соколе, ей казалось, что она сидит среди орлов, которые могут напасть на нее в любую минуту. Она обнаружила, что смотрит на Родри, который ел быстро и молча. Наконец он встал, посмотрел в ее сторону, слегка кивнув головой и вышел из зала. - Ты можешь немного погодя тоже уйти,- прошептала ей Даниан. Джилл не спеша допила свое вино, несколько минут поговорила, затем извинилась и поспешно встала из-за стола. Она нашла пажа, который знал, где расположена комната Родри и пошла следом за ним вверх по спиральной лестнице, затем через коридор пристроенной башни, который показался ей ошеломляюще длинным и который привел ее к двери Родри. Паж показал на дверь с хитрой и понимающей улыбкой. Джилл поспешила внутрь, хлопнув дверью. Узкая комната была почти пустой. Под единственным окном находилась кухонная пристройка и поэтому запах жира наполнял воздух. Родри уже снял сапоги и ремень и растянулся на бугристой кровати. - Риис говорил что-нибудь о мятеже? - спросила Джилл. - Нет. Ни одного проклятого слова. "У нас завтра будет официальное обсуждение",- сказал он, сранный подонок. Как будто я - вор, который отчитывается перед ним за украденную лошадь. Я не хочу говорить об этом, моя любовь. Я хочу положить тебя в эту постель и держать до тех пор, пока ты не станешь молить о пощаде. - Неужели? - Джилл начала раздеваться.- Тогда у тебя будет очень много времени ночью для этого.