Юрка тоже уселся на лавочку и принялся за пломбир.
Чем все-таки заняться до маминого приезда?
Когда он вчера говорил с ней по "видику", она улыбалась, а глаза у нее были заплаканные. Папа ее успокаивал, а она ругала этого толстого академика и повторяла про нерешенные проблемы. И про то, что профессор Панфилов заболел.
А на самом деле, ей, наверное, просто жалко Уисса. Он был такой сильный и добрый.
Хотя то, что мама приезжает раньше срока, совеем неплохо. С ней веселее. Особенно, когда остаешься без друзей. Папе сейчас совсем некогда. Он работает. Скоро будет большой международный конгресс, на котором папа сделает самый главный доклад. У него такой вид сейчас, словно он еще не совсем вернулся с Прометея или что-то забыл там.
У папы тоже нерешенные проблемы. Он говорит, что его подопытная планета взбесилась. Там почему-то растения стали ходить и летать, а животные цветут, как растения. Когда они попали туда с Земли - а это было еще до Юркиного рождения, - то сначала вели себя нормально, а потом совсем отбились от рук, и превратились в какие-то ужасные создания.
Иногда просто удивительно, до чего недогадливы взрослые. Ведь все ясно. Прометей - наоборотная планета. Там все наоборот, как в куске лабира. Лабир ведь тоже с Прометея. Вот и все. И голову ломать нечего...
И тут Юрке послышался знакомый свист.
Мальчик недоуменно оглянулся, но бабушки и младенцы сидели, как ни в чем не бывало. Значит, он ослышался. Конечно, ослышался. Отсюда до моря добрый километр, а то и больше. Да и кто мог так свистеть...
Надо ехать домой. Одному на улице холодно и скучно. В такую погоду лучше всего забраться с ногами в кресло и читать про какие-нибудь необыкновенные приключения. Или фантастику. Про будущее.
Мальчик снова принялся за пломбир, но смутное беспокойство уже тикало у виска.
Может, завернуть еще раз на старое место, к морю?
А что там делать, оборвал он себя. Только расстраиваться. Моторка и снасти со вчерашнего дня в бюро проката, даже кострище смыло, наверное, дождем и прибоем.
Но Юрка все-таки встал и перешел на нижнюю ленту.
Глупости, говорил он себе. Как маленький. Ничего на таком расстоянии нельзя услышать. К тому же море изрядно штормит, а в шторм дельфины уходят от побережья, чтобы не угодить на скалы. Незачем туда ходить...
Но какая-то неодолимая сила заставляла его все быстрее перескакивать с ленты на ленту, а когда кинетроп кончился, описав круг над обрывом, он бросился бегом в самую гущу колючек, к распадку.
Распадок ревел громоподобно, усиливая грохот волн. Он тупо толкнул в лицо смрадом гниющих водорослей, но Юрка задержался лишь на минуту, чтобы снять ботинки - подошвы предательски скользили на мокром камне.
Он вскочил на галечную полосу уже уверенный, что Свистун здесь.
Дельфин стоял в бухточке, прижавшись к волнолому, и заметно вздрагивал, когда прибой с грохотом перехлестывал через валуны.
- Что... Что ты здесь делаешь? - только и смог выдохнуть Юрка.
- Жду тебя, - ответил дельфин.
- Но я же... Тебя давно не было... Мы решили, что ты уже не придешь...
- Я пришел. Плохо, что нет Джеймса.
- Да... Джеймс улетел в свою страну. Только сейчас. А я совсем не собирался сюда. Я пришел случайно...
- Я звал тебя. Я знал, что ты придешь.
- Почему тебя не было так долго?
- Меня не пускали... Был шторм.
- Но сегодня ведь тоже шторм!
Дельфин промолчал. Юрка огляделся, не зная, плакать или смеяться, радоваться встрече или укорять верного друга за безрассудство: даже в бухте вода нервно ходила вверх и вниз, а в горле прохода все хрипело и клокотало. Море час от часу дышало неспокойнее, и белые шапки волн становились все курчавей и выше.
- Ты давно здесь?
- С утра. Утром было тише.
- А теперь ты сможешь выйти в море?
- Не знаю. Выход узкий и мелкий. Там бурно. А дальше не так опасно. Надо сразу уйти в глубину. В глубине тихо.
Юрка сердито стукнул кулаком по колену.
- Так почему же ты раньше не ушел? Когда было тихо?
- Я ждал тебя.
- Ждал! Ты что, разбиться хочешь? Можно было встретиться завтра или послезавтра, в конце концов!
Дельфин медленно отошел от стенки и подплыл к самым ногам мальчика. Юрка сел на шаткий галечный гребень, намытый водой, и взял голову Свистуна на колени, защищая от случайных ушибов.
- Глупый! Я бы приходил сюда и завтра и послезавтра, потому что я тебя люблю. Мы бы все равно встретились...
- Нет. Мы бы уже не встретились. Сегодня мы уходим. Все дельфины. Все. Насовсем.
Рука мальчика, гладившая округлую гладкую голову товарища, вздрогнула и обмякла.
- Как насовсем? Почему?
- Чтобы быть дальше от людей. Так сказал Вечный Совет, и все взрослые согласились.
- Но почему?
- Люди зажигают огонь и отравляют воду. Они делают зло. Они опасны для дельфинов, даже когда хотят добра.
- Это неправда!
- Я не знаю. Так говорят взрослые.
- Неправда! Есть плохие люди, но их меньше, чем хороших, честное пионерское!
- А почему тогда хорошие не лечат плохих?
- Как - лечат?
- Если дельфин родится плохим, его лечат, и он становится хорошим. Почему так не делают люди?
- Люди... Мы еще не умеем... А это было бы здорово! Раз - и в больницу! А как вы их лечите?
- Не знаю. Это делают взрослые.
- А почему ваши взрослые не научат наших.
- Говорят, люди неразумны...
Юрка обиделся не на шутку, но, поразмыслив, пробурчал сердито:
- Это все взрослые неразумны. И ваши, и наши. Они вечно задирают нос и никого, кроме себя, не хотят понимать.
- Да, - эхом отозвался дельфин. - Они умеют только запрещать.
- И ссориться со всеми, - добавил мальчик.
Он сидел, мокрый насквозь, накат шатал его то в одну, то в другую сторону, выскребая снизу гальку и лишая опоры. Он порядком продрог, но крепко держал обеими руками голову Свистуна, потому что боялся, что того стукнет о камни.
- Мы будем не такими, когда вырастем. Правда?
- Правда. Не такими.
- Мы будем дружить. Правда?
- Правда. Будем дружить.
- Договор?
- Договор!
Откуда-то издалека, сквозь хриплые вздохи прибоя, донесся высокий вибрирующий звук. Он был едва слышен, но от него начинало зудеть в ушах и ломить виски.
- Это ищут меня. Мне надо уходить.
- Но мы еще встретимся, правда?
- Встретимся. Обязательно. Когда у меня будет имя.
- Но у тебя есть имя!
- Нет. Это матрица. Имя получают, когда становятся взрослыми. Я хочу выбрать имя Уисс.
- Уисс? Странно... Почему Уисс?
- Так зовут моего отца. Я хочу быть, как он.
- Уисс - твой отец?! Постой... Моя мама... Уисс...
Юркины мысли завертелись колесом, руки выпустили дельфинью голову. А вибрирующий звук тем временем вырос до свиста, смолк и повторился где-то в стороне, значительно тише.
