— Напрасно вы так думаете, Рамон, — мягко заметила Дона. — Не стоит недооценивать восемнадцатилетних девочек.
— Хорошо. Я поговорю с ней, — нехотя согласился вьесчи.
— Если бы господин де Кобреро своевременно сообщил мне о случившемся, — любезно улыбнулся Кристоф, — сейчас мы бы знали об этом наверняка.
— Господин де Кобреро считает тебяорганизатором нападения, — сухо напомнила Дона.
— Уважаемые родственники, — Рамон выразительно постучал по циферблату своих часов. — Кто-нибудь следит за временем? Быть может, вы обсудите все инсинуации господина де Кобреро после его ухода?
Дона прикусила нижнюю губу, чтобы не рассмеяться. Кристоф насмешливо сверкнул глазами.
— Вижу, что мне не удалось рассеять ваши сомнения, впрочем, как и вам мои. Зато теперь у нас есть причина для следующей встречи… Миледи, — Вьесчи поцеловал руку Доне, — несмотря на все недоразумения, был счастлив видеть вас. Кристоф…
— Я провожу.
Колдун кивнул девушке, прося ее остаться, и вместе с негоциантом вышел из гостиной.
Когда Кристоф вернулся, Дона держала на коленях книгу памяти и медленно перелистывала страницы.
— Я не знала, что ты заполняешь ее.
Он облокотился на спинку кресла, в котором сидела мистрис.
— А имени Вольфгера нет. — Вилисса коснулась бумаги, на которой остались последние строчки, начертанные рукой учителя. Он всегда писал на валашском, гусиным пером.
— Дона, — Кристоф наклонился, и девушка почувствовала, как его волосы коснулись ее щеки. — Скажи, ты действительно думаешь, что я мог его предать?
— Нет. — От острого запаха пыли запершило в горле, она резко захлопнула книгу и повторила тихо. — Нет…
И совсем уже было собралась попросить прощения за свои недостойные сомнения, но Кристоф не дал этого сделать, заговорив сам:
— Тебе не кажется, что господин де Кобреро открыл слишком много карт? Буквально вывалил перед нами всю колоду.
Дона повернулась, чтобы видеть его глаза.
— Да, за последнюю ночь я узнала о вьесчи больше, чем за прошлое столетие. И меня…
— …это настораживает, — закончил за нее Кристоф и добавил. — Я хочу съездить в дом Вольфгера.
— Я с тобой. — Она стремительно поднялась. — Понимаю, это глупо, но теперь мне за каждым углом мерещится ловушка.
— Нам надо быть осторожнее. Особенно — тебе. Я не хочу, чтобы здесь, — он постучал пальцем по обложке книги, — появилось и твое имя.
Женщины обладают потрясающим инстинктом.
Они могут обнаружить все, кроме очевидного.
Оскар Уайльд. Идеальный муж.
4 декабря
Заброшенный особняк Вольфгера стоял в глубине двора и был окружен гигантскими липами. Летом запах их цветов долетал до проспекта… Сейчас деревья тянули голые ветви к низкому небу и содрогались под порывами ледяного ветра с редкими снежинками.
Кристоф оставил машину в переулке, и до бывшего убежища главы кадаверциан они с Доной шли пешком. Асфальт на дороге потрескался, фонари давно не горели. На лестнице у подъезда лежал слой листвы, мелких веток и прочего мусора. В окнах мансарды отражались зеленоватые, призрачные огоньки, горящие в глубинах комнат. Здесь не было мертво, как в Праге, но девушка чувствовала, что холод, веющий от особняка, заползает в ее грудь.
— Дом с привидениями, — сказал Кристоф.
Дона мельком взглянула на него. Некромант стоял, засунув руки глубоко в карманы, ветер трепал его длинные темные волосы, а на лице было странное выражение досады и горечи.
— Когда ты была здесь в последний раз?
— Давно.
Она смотрела на провалы окон, машинально потирая похолодевшие ладони.
— Не могу приходить сюда. Все время кажется, что… — девушка не договорила.
Но колдун понял. Нахмурился еще сильнее. Первым поднялся по лестнице, отпер дверь своим ключом. Из-за плеча брата Дона увидела огромный круглый вестибюль. Входя внутрь, почувствовала привычную прохладу магической «Завесы» — мощного охранного заклинания.
Зеркальный пол покрывал слой пыли. В пустых вазонах серыми комками ссохлась земля. Раньше здесь росли розы. Колючие ярко-зеленые кусты оплетали простенки между окнами.
Вниз вели две широкие, плавно изогнутые лестницы. Если смотреть сверху, возникала иллюзия перевернутости дома. Казалось, что потолок и пол внезапно поменялись местами. Как архитектору удалось сделать это, Дона не могла понять до сих пор.
Из верхнего сада кадаверциан спустились в нижний холл. Колдун, едва слышно произносящий отпирающие заклинания, шел впереди. Снизу поднималась ледяная тьма. Казалось, она ползет по ступеням и вьется вокруг ног, заглушая шаги.
Внезапно некромант остановился, прислушиваясь. Дона тоже замерла… Внизу кто-то был. Спутники обменялись быстрыми взглядами, и в ладонях у обоих зажглось зеленое пламя.
Лестница закончилась в просторном круглом зале. В него выходил десяток коридоров, еще два спуска вели на нижние галереи. С темных стен смотрели портреты. Лица давно погибших. Тех, кто был особенно дорог мэтру.
В центре павильона, на черном полу сидела женщина. Длинные, давно немытые и нечесаные волосы серыми космами падали на ее лицо, лохмотья когда-то, видимо, бывшие белым платьем, едва прикрывали худое тело. Руки с обломанными ногтями перебирали какое-то тряпье.
— Кэтрин!? — воскликнула потрясенная Дона. Кристоф мгновенно погасил магический огонь. — Что ты здесь делаешь?
Женщина не обернулась, продолжая копаться в груде мусора, наваленного перед ней. Вилисса взглянула на колдуна и увидела на его лице выражение сдержанного бешенства. Но когда он заговорил, его голос звучал очень мягко:
— Кэти, ты здесь одна?
Бормотание стало громче. Дона разобрала несколько слов, произнесенных на гелике [50]. Кристоф наклонился над ней, попытался взять за руку. Но она вырвалась и отползла в сторону.
— Бесполезно, — тихо произнесла Дона. — Она не понимает тебя.
Колдун резко вздохнул, сунул руку во внутренний карман куртки, вытащил сотовый телефон и пошел к лестнице. Проходя мимо одного из портретов, мельком глянул на него. На полотне был изображен рыжеволосый молодой человек с резкими, неправильными чертами лица. Герберт. Первый и последний «птенец» Кристофа, погибший давным-давно.
