Тхор невозмутимо помешивал сало, лук и морковь на маленькой сковородке, готовя свою непревзойденную зажарку.
— Гранг! — выпучил свои непроницаемо-синие глаза инспектор, застывая на пороге.
— Конечно, вы же видели документы, — затараторил я. — Член экипажа, оформлен согласно профсоюзным нормам…
Отодвинув меня плечом, мандалинец рванул на камбуз. В этот момент Тхор бросил на стол свою деревянную лопаточку и, повернувшись к нему, произнес короткую фыркающую фразу. Инспектор двинул вперед своей вытянутой бородавчатой башкой — мне вдруг показалось, что даже с некоторым уважением, — но в руке его опять возникла та самая коробочка. Тхор тем временем вывалил в кастрюлю готовую уже зажарку и, сняв с полочки хорошо знакомое мне жестяное ведерко, достал из него зеленый пакетик с надписью «Перец душистый».
Я ощутил, что мне нечем дышать. Инспектор водил своей проклятой коробкой вдоль наших ореховых шкафчиков, а Тхор, нисколько не стесняясь, разорвал пакетик вдоль и всыпал его содержимое в кипящее густокрасное варево.
— Что здесь есть? — спросил мандалинец, приближаясь к плите.
Аппарат был у него в руке. Но рука сейчас находилась на уровне пояса…
— Борщ, — спокойно ответил Тхор. — Довольно простой, знаете ли. Без пампушек. Среднестатистический, я бы сказал.
Мандалинский инспектор наклонился над кастрюлей и, издав протяжный, полный ужаса вопль, бросился прочь.
Минуту спустя переходный рукав отсоединился.
— Разгоняемся, Перси, — сказал я, входя в рубку. — Курс прежний.
Сэр Персиваль упал на спинку кресла. Я отчетливо видел, как у него трясутся руки.
Крейсер ушел, и ушел далеко — видимо, напуганный запахом ароматнейшего густого борща, инспектор приказал жарить на всю катушку. Через час мы, все трое, цедили оный борщ через марлю, путаясь в скользкой свекле и капусте. Весь ужас заключался в том, что мы категорически не знали, сколько именно горошинок-кристаллов содержал в себе пакет. В конце концов мы выловили все — Тхор клялся, что из кастрюли не могло исчезнуть решительно ничего. Выловив, мы разложили абсолютно одинаковые с виду черные шарики на бумажном полотенце и, пересчитав — их оказалось сорок девять, — решили все же глотнуть портвейна. До входа в астероидное поле оставалось шестнадцать часов.
— Я думал, я двинусь, пока вы там лазили, — сообщил Перси, мгновенно заглотив свой стаканчик. — Вот просто двинусь, и все… Если бы они нашли! А откуда, скажи мне, у него был этот сканер, а, Сема? Значит, кто-то знал… или хотя бы догадывался! Вот Вилли, вот сука! А если бы не Тхор? Тхор, старик, можно я тебя поцелую?
— Можно, — согласился Тхор и специально вылез из-за стола, чтобы Перси было удобнее дотянуться до него. — Только не думай, что меня это возбуждает. Я не поклонник межрасовых отношений, тем более когда речь идет о мужчинах.
Кажется, я заржал так, что Тхор даже немного смутился. Вернувшись за стол, он бросил на меня укоризненный взгляд и поднял свой стаканчик:
— Вилли не так уж и виноват, ребята. У каждой разведки бывают свои промахи. Собственно, без них и разведки-то не бывает! А вы вот что, думаете, я не испугался? О-оо… скажите спасибо, что я хорошо учился в академии и до сих пор помню их поганый язык. Ох и воняют они, конечно, сволочи…
— А что ты ему сказал? — заинтересовался я.
— Да ничего особенного. Я просто помню «формы вежливого обращения» — у них их несколько. Ну, я представился и поздоровался в форме «от младшего к старшему». Настроение у него сразу улучшилось, и он посчитал невежливым лезть со своим сканером ко мне в кастрюлю. Хотя, конечно, выгнал его все равно борщ. Самый такой среднестатистический борщ… ничего особенного. Завтра поедим, пожалуй?
Условное корабельное «завтра» началось с тяжелых маневров в астероидном поле. Тягач вел Тхор — мы с Перси давно уже убедились, что в этом деле не годимся ему, бывшему офицеру, даже и в подметки. Как и еледовало ожидать, в расчетное время появился маяк. Мы затормозили возле небольшого веретенообразного корабля, и я натянул скафандр — снова задыхаться от жуткого аромата мандалинцев у меня не было ни малейшего желания.
Мы встретились в переходном рукаве. Посмотрев на меня, затянутого в скафандр, мандалинец пожевал нижней челюстью и, ни слова не говоря, протянул руку. Я подал ему смятый бумажный пакетик. Мандалинец вытащил из-за своего широкого кушака небольшой оранжевый шарик и провел им над нашим драгоценным грузом, после чего, все так же молча, повернулся и зашагал по качающейся под его ногами пластиковой трубе.
«И у этих сканеры, — подумал я, оказавшись в шлюзе. — А мы как утки подсадные… И никто не верит на слово. Хотя, собственно, а кто верит в нашем мире — вообще?»
— Полный газ, Тхор, — приказал я, едва за моей спиной сомкнулись внутренние двери шлюза. — Уходим отсюда ко всем чергям!
Позже он рассказал мне, что в этот момент ощутил величайшее облегчение. Мы все прекрасно понимали. Мы понимали, что, наверное, — надо. Что ни один военный корабль не может войти в сферу, контролируемую мандалинцами, а вот гражданский карго, согласно договорам столетней давности, — пожалуйста. И что времени нет, и что кроме нас некому! — но от страха это не избавляло, нет. И о деньгах мы не думали, уж поверьте мне. Единственная мысль, крутившаяся у нас в голове: «Скорей!» И потому на выходе из астероидного поля Тхор действительно спалил почти новые движки. Нас гнал страх, хотя в действительности за нами никто не гнался: да никто и не собирался. Всех прогнал среднестатистический борщ.
Всего-то навсего, даже без пампушек.
О да, Тхор показал свое мастерство в лучшем виде! Думаю, что даже самые суровые из наших асов-дальнобойщиков, просто обожающие порассказать о своих подвигах, обалдели бы, предъяви мы им курсовую запись нашего выхода из астероидного поля. Мы вышли за двенадцать часов: я хотел бы посмотреть на того ухаря, который решится сделать это за двадцать четыре!
А медали? Медали нам, скажу вам по секрету, все же вручили, и я впервые увидел Тхора в специально для него пошитой парадной форме — с двумя саблями, с кучей перьев меж ушей и прочим. Мы с Перси стояли в скромных костюмчиках: нам оставалось только завидовать, что ж тут еще: тем более что вручали нам все это дело в уютном кабинете, а не в зале заседаний… так что чего уж теперь.
А обещанный заработок? — так это другая история, точнее сказать, на том история одиночества нашего старого «Гермеса» закончилась.
Он стал наконец флагманом.
