Так и не сумев найти слово, кассир № 13 вздохнул и подумал о том, что скоро, через десять минут, окошечко придется открыть, и тогда опять начнутся жаркие объяснения с распаленными пассажирами; каждый из них хотел уехать во что бы то ни стало, и поэтому никому не было дела до того, что на сегодняшние поезда в кассе № 13 было всего пять билетов. Три из них уже были обещаны семье двоюродного племянника жены, а два других — приятелю старого знакомого, зубного протезиста. На последующие дни билетов в кассе не было совсем.
И почти сразу же после таких размышлений кассир увидел картину, подобную которой не видел за все тридцать лет железнодорожной службы.
Очень далеко от касс, там, где очереди только начинались, неясные колебания, которые всегда свойственны очередям, вдруг прекратились, люди остолбенели. Потом стали столбенеть люди, стоящие к кассам поближе, а те, что были сзади, наоборот, сразу начинали очень активно двигаться и шуметь.
Кассир протер глаза и привстал. Нет, он не ошибся: в кассовом зале в самом деле происходило что-то необыкновенное, люди столбенели одни за другим, в самых различных позах, как будто их сражала неизученная эпидемия.
Где-то далеко уже раздавались первые растерянные милицейские трели, но эпидемия не прекращалась. В зале теперь был невообразимый шум, испуганные возгласы. Эпидемия между тем уже вплотную приблизилась к самым окошечкам касс. Кассир № 13 теперь очень хорошо видел изумленные лица остановившихся людей. Лица тоже были остановившимися, остановившимся было и их изумление.
Потом кассир № 13 на какое-то мгновение увидел в самой гуще остолбеневших людей двигающихся молодого человека и симпатичную золотоволосую девушку, но удивиться этому он уже не успел, потому что в тот же момент он сам остолбенел в очень неудобной позе человека, вставшего со стула не совсем, а лишь наполовину привставшего.
Когда силы вернулись и кассир № 13 снова почувствовал себя способным двигаться, вокруг уже был относительный порядок. Все, перед кассами во всяком случае, уже вовсю двигались. Но крики, растерянные возгласы, милицейские свистки — все это сливалось в совершенно немыслимый шум. Кассир мотнул головой и вдруг сразу открыл окошечко кассы — раньше положенного срока на целую минуту.
— Граждане, билетов нет, — сообщил он слабым, безжизненным голосом.
В крошечном, старинного типа дворике неподалеку от вокзала, на скамейке, надежно скрытой от ненужных взоров зарослями жасмина, Юра Лютиков и Галя Попова, еще очень взволнованные после пережитого ими на вокзале, близко сидя друг к другу, рассматривали шкалу Ромроя.
Зеленая стрелка довольно заметно отклонилась вправо — аккумулятор был уже заряжен, пожалуй, на одну десятую часть.
К хронике описываемых событий прямо относится и короткое сообщение о двух удивительных фактах, с которыми столкнулся в этот день Леня Скобкин.
Редакционное задание он выполнил очень быстро и сразу же поехал домой, чтобы проявить пленку, на которую вчера снимал пифеян. Но когда он вынес мокрую пленку из ванны на свет и стал нетерпеливо рассматривать ее кадр за кадром, он оторопел от изумления.
На кадрах отчетливо было видно все: поляна, переплетение веток и листьев, пес Шурик, груда хвороста. Не было только никаких признаков пифеян и их космического корабля, не было совсем ничего.
Леня лихорадочно просмотрел всю пленку и начал смотреть сначала. Нет, сомнений не оставалось: на пленке действительно не было ничего из того, что относилось к пифеянам, они остались словно невидимы для объектива.
Бросив пленку, Леня кинулся к диктофону — должна была быть записана мелодия, сопровождавшая появление пифеян. Но мелодии не было тоже. Диктофон воспроизводил лишь шум листьев, шорох дождевых капель и хриплый лай пса.
Леня из стороны в сторону покрутил головой и встал. Ему вдруг даже стало весело. Они и в самом деле опережали земную цивилизацию невообразимо насколько, эти пифеяне! Попробуй-ка сумей сделать так, чтобы на фотографии получилось все, что тебя окружает, а сам останься невидимкой, раз уж не хочешь, чтобы на Земле остался какой-нибудь след твоего пребывания!..
Он спрятал пленку и сел за пишущую машинку. Когда он увлекся работой, он даже на какое-то время совсем забыл об этих крошечных пифеянах, куклах из космоса…
…Но в это же самое время происходило дальнейшее развитие событий, связанных с пребыванием на Земле братьев по разуму. В течение какого-то часа разными людьми был отмечен целый ряд удивительных случаев, имевших между собой известное сходство и совершенно необъяснимых.
На углу двух оживленных улиц, например, вдруг застыла в полной неподвижности целая группа молодых людей, только что шумно беседовавших о чем-то между собой. На лицах этих молодых людей было написано выражение крайнего изумления; но несколько минут спустя вес они пришли в себя, разом задвигались и заговорили еще громче, чем прежде.
Такое же удивительное оцепенение поразило на некоторое время двух молоденьких девушек, вместе читавших в скверике у фонтана какую-то книгу.
Еще один случай произошел с большой бригадой рабочих, копавших глубокую траншею между двумя соседними домами. Все они застыли в самых разнообразных трудовых позах, и прошло некоторое время, прежде чем они снова смогли начать двигаться, как это делают обыкновенные люди. Но бригада не стала после этого возвращаться к работе, а, усевшись в кружок, начала обсуждать происшествие, употребляя в разговоре различные термины, относящиеся к требованиям техники безопасности и условиям работы.
Надо упомянуть и о том, что в этот вечер в различные поликлиники обратилось несколько человек, жалующихся на один и те же симптомы — внезапную слабость, странное оцепенение, при котором полностью сохраняется сознание. Однако — удивительный факт! — никто из врачей не смог найти в своих пациентах каких-нибудь отклонений, которые могли бы служить причиной столь внезапного заболевания.
КРОШЕЧНАЯ РУКОЯТКА ЯРКО-КРАСНОГО ЦВЕТА
Следующее большое месторождение энергии, расточаемой впустую, было найдено Галей Поповой. Неожиданная мысль пришла ей в голову, когда чей-то магнитофон, выставленный на подоконник, выплеснул на улицу свой ультрасовременный музыкальный заряд. Галя взяла Юру под руку и повела его в ближайший парк, туда, где должна была находиться танцплощадка.
Звуки музыки, хриплые и какие-то раздерганные, становились все громче. Они приближались с каждым поворотом аллеи, причудливо извивающейся среди островков парковой зелени. Когда музыка была где-то уже совсем рядом, Юра объявил, следуя какой-то загадочной логике:
