Они были по крайней мере в сотне метров от главного входа, когда пространство вокруг них вдруг залил яркий свет и чей-то механический голос приказал им остановиться. Четверо в голубых полицейских формах, вид которых почти уже стерся из его памяти, осторожно приблизились к ним; он знал, что значительно большее число полицейских наблюдают за их аэросанями из-за ворот. Лицевые щитки на шлемах были опущены, и узнать кого-нибудь было совершенно невозможно. Однако понимание того, что это свои, не успокаивало, а, напротив, вызывало тревогу. Он как-то странно застыл, увидев их, словно сам был преступником, а не жертвой.
- Вы вторглись на запретную территорию. - По погонам он узнал сержанта, но голос был незнакомый. - А ну выходите, ублюдки, и если там у вас есть еще кто из вашей воровской шайки, так и его тоже с собой прихватите, пока мы ваши сани в качестве мишени не использовали! Гундалину возмутился:
- Кто, черт побери, учил вас так вести себя, сержант?
Сержант отшатнулся в насмешливом испуге.
- А кто, черт побери, это знать желает? - Он повелительно махнул рукой, и двое его спутников подошли к Мун, а третий вытащил из саней Гундалину. Его совершенно не держали ноги, и он неловко шлепнулся прямо в снег.
- Оставьте его в покое! - возмутилась Мун.
- Эй, руки прочь от нее! - Двое полицейских, когда она кинулась к нему, грубо преградили ей путь. Возмущенный Гундалину откинул на спину капюшон, стянул с лица колючую шерстяную маску и намеренно заговорил на клостане, основном языке Ньюхевена. - А вы, сержант, обязаны отвечать старшему по званию. Я инспектор полиции Гундалину.
Сержант стащил с головы шлем и в ужасе уставился на него.
- О боги...
- Гундалину мертв! - Третий патрульный презрительно глянул на Гундалину. С тех пор уж тыща лет прошла... Боги, да это ж и правда он!
Мун подбежала к Гундалину и помогла ему встать. Он отряхнул снег и с медлительным достоинством выпрямился.
- Сообщения о моей смерти были несколько преждевременны, сержант. - Он обнял Мун за плечи - точнее, тяжело повис на ней.
- Инспектор! - Сержант весь подобрался, готовый внимать. Гундалину вспомнил его имя: ТессраБарде. - Мы-то думали, что вас сбили бандиты, сэр. Эй, да помогите же ему...
- Ничего, со мной все в порядке. Теперь. - Гундалину посмотрел на Мун и покачал головой: Мун воинственно сжала кулаки, явно намереваясь защищать его. Он вдруг сразу почувствовал в себе силы, забыв о холоде и усталости.
- Ну так добро пожаловать, инспектор! Вы как раз вовремя успели. - Один из полицейских радостно пожал ему руку и с любопытством уставился на Мун. Гундалину чувствовал его недоумение. - А это кто? Ваша подружка?
- Хорошо все-таки вернуться! Вы даже не представляете себе, как хорошо. Гундалину глянул на Мун: она сняла маску, и на лице ее были написаны испуг и неуверенность. Он понял, что прежде всего она боится именно за него, и попытался подбодрить ее улыбкой. Пальцы ее, сжимавшие его руку, немного ослабили свою хватку. - Это мой друг. Она была вместе со мной в плену. Но все рассказы потом... - Он оттягивал тот миг, когда неизбежно придется соврать, Сперва я хотел бы поесть чего-нибудь горячего и немного отдохнуть. - Он мучительно закашлялся.
- Инспектор.., вы ведь знаете... - в голосе ТессраБарде слышалась неуверенность, - эти, хм.., местные не имеют права заходить в комплекс.
- О боги, сержант! - Гундалину не выдержал. - Если бы те бандиты не могли проникнуть в ваш чертов комплекс, я не стоял бы перед вами еле живой! А если бы не эта девушка, меня бы сейчас вообще на свете не было. - Он шагнул по направлению к главному входу. Мун по-прежнему поддерживала его. - И пожалуйста, захватите наши сани.
Больше возражений не последовало.
***
Джеруша поморгала усталыми глазами и подавила зевок, прикрывая рот рукой. Разговоры по крайней мере полусотни гостей создавали вокруг невнятный шум, который поднимался к потолку, отражался от него и падал с оглушительным взрывом смеха. Она не спала уже сутки, и перед этим ночь тоже была практически бессонной. Даже почетное место за главным столом среди этих полубогов - членов Ассамблеи - ничуть не радовало ее, обед превратился в очередное мученье. Гости жили еще как бы по космическому времени, и для них сейчас была примерно середина дня, хотя на Тиамат давно уже наступила ночь, и приглашенные старательно напускали на себя бодрый вид.
Сегодня Джеруша была официально представлена премьер-министру Ашвини, для чего пришлось надеть парадный мундир комиссара полиции, тяжелый от немыслимого количества позолоченных галунов и шнуров и сияющий как солнце. Но когда она увидела изысканные одежды самого премьера, расшитые самоцветами и подчеркивающие красоту его по-юношески крепкого тела: Сколько же ему лет? Четыреста? Пятьсот? Даже Ариенрод, наверное, испытывает зависть при виде Ашвини. (Втайне Джеруше было приятно, что Ариенрод на этот банкет не пригласили.) Нынешний премьер-министр унаследовал свой пост от отца и служил живым примером вечной мечты представителей Харему доминировать среди братских миров Гегемонии и править ими вне зависимости от законов времени и пространства. Он приветствовал Джерушу с изысканной галантностью, за которой она ощущала удивление тем, что комиссар полиции планеты Тиамат оказался женщиной. Рядом с премьер-министром за столом оказался Верховный судья Хованнес, однако Джеруше было безразлично, что он там ему нашептывает.
Робот-слуга замедлил возле нее свой бег, решительно убрал уже шестую или седьмую полную еды тарелку, к которой она практически не притронулась, и поставил новую. Джеруша с удовольствием отхлебнула горячего чаю и уставилась на очередное угощение, на поверхности которого кругами расплывалось масло. Робот стоял возле нее до тех пор, пока она не сунула в еду ложку, вяло ее помешивая и надеясь, что это занятие поможет ей не заснуть.
- Вы, наверное, предпочли бы сейчас сладко спать, а не сидеть здесь с нами, да, комиссар?
Джеруша с виноватым видом повернулась к своему соседу справа, Первому секретарю Теммону Ашвини Сайрусу, родному сыну премьер-министра. Это был весьма привлекательный мужчина средних лет, слишком светлокожий и крупный для уроженца Харему. Его нормальный возраст удивлял Джерушу больше всего, ибо отец Сайруса выглядел значительно моложе. Но еще удивительнее было обнаружить среди членов Ассамблеи - в этой обители высокомерия - полукровку. Совершенно очевидно, что Сайрус заслужил определенное уважение у себя на родине в качестве государственного деятеля, и лишь это заставило премьер-министра нарушить традицию и "ввести" его в состав членов Ассамблеи. Джеруша заговорила с ним о чем-то банальном, и они довольно долго беседовали, потому что к ним присоединился и второй ее сосед, спикер парламента, надушенный так сильно, что она в итоге начала чихать. В конце концов беседа их все же иссякла, и Джеруша была рада, когда внимание спикера привлекло что-то другое. Однако Сайрус по-прежнему смотрел на нее.
