«Нет, я не хочу идти на попятный. Пусть Землю признают территорией драконов. Жить в заповеднике не так уж плохо. Конечно, будут браконьеры и будут попытки обратить заповедник в обычную промышленную территорию, но это лучше, чем то, что мы имеем сейчас. Планета просто не выдержит ещё один сеанс „перековки“. И я тоже».
«Мудро», — спокойно подвела итог Данаи Эсэра и вернулась к отстранённому созерцанию.
На душе остался горький осадок. Но в сердце, едва ли не в первый раз за всю её жизнь, поселился покой.
После своей короткой речи дракон свернулся клубком, храня молчание и лишь время от времени отпуская на волю прекрасные музыкальные темы. Переговоры взял на себя Олег.
В следующие волшебные, какие-то нереальные часы она вслушивалась в голос Посланника и музыку стража, пытаясь и то и другое запомнить навсегда.
А Земля получила разрешение на существование. Официально было установлено, что вокруг неё будет объявлен карантин, что всем землянам будут предоставлены особые права.
Всем желающим по своей воле покинуть планету будет дана возможность это сделать и присоединиться к содружеству кх'такори'кхи. И так далее и тому подобное. Бесконечные пункты пока ещё туманного соглашения. Позже она им займётся вплотную. Сама.
У Виктории возникла уверенность, что ближайшие несколько сотен лет на планетоиде S-594 будут очень... интересными.
Взглянув на тёмную, вырезанную из дерева маску Натальи, она подумала, что та улыбается.
«А знаешь, что в этой бочке мёда по-настоящему может служить ложкой дёгтя?» — вновь раздался в голове знакомый голос. Сэра по-прежнему использовала в своей речи слова и обороты, выуженные из сознания Виктории.
«Что?» — растерянно спросила Избранная, осторожно скользя пальцами по мягкой и тёплой, но в то же время похожей на драгоценные камни чешуе.
«Олег опять оказался прав, — задумчиво сказала махараджани, и Виктории показалось, что махараджани имеет в виду не только эти переговоры. — Высокомерный специалист по оттачиванию клинков. Вечно правый кузнец душ и судеб. Опять он достал из рукава козырь и всех удивил. Знала бы ты, как мне это надоело...»
«Знаю, — ответила Избранная, переведя взгляд на спину изящно торговавшегося Посланника. — „Перековка“, да?»
Возможно, теперь, когда непосредственная опасность больше не грозит, настало время пройтись молотом по нему самому. Чуть-чуть. В чисто декоративных целях.
«Давно, если честно, руки чешутся».
Начало.
Бесконечные дюны расстилались вокруг, в серебристом свете лун дюны казались застывшим голубоватым морем. Пустыня...
Всего лишь пустыня.
Мир, который нужно спасти.
Мир, который когда-нибудь предстоит покинуть.
Не его мир.
Всё просто. У Посланников не бывает «своего» мира, и если помнить об этом с самого начала, то потом не будет так больно.
Может быть, когда-нибудь он и вправду так сможет. Когда-нибудь... в следующий раз. Хотя бы однажды.
Для разнообразия.
* * *
Зеркало. Двое. Тишина.
«Ты уверена?»
«Нет. Но я сделаю это в любом случае».
«Значит, решилась?»
«Я решилась давно. Теперь... остаётся лишь идти до конца».
«А если не получится?»
«Получится... Потому что так сказала».
* * *
Олег постучался и, дождавшись рассеянного: «Войдите!» — толкнул знакомую дверь со старинной ручкой в виде ястребиного крыла. На этот раз занавески в комнате были откинуты и потрёпанную обстановку заливал беспощадный к царящему здесь беспорядку дневной свет.
Виктория сидела за столом, с ногами забравшись в кресло, и что-то самозабвенно чертила на листе бумаги. Посланник взял стул и, поставив его напротив своей неожиданно оказавшейся совсем взрослой ученицы, уселся. Покосился в сторону того, чем она была так увлечена: сложное переплетение кружочков и стрелочек. С минуту он терпеливо ждал, пока на него соизволят обратить внимание, затем несколько ядовито поинтересовался:
— И чем же занята наша королева?
— Планирую себе смертельный несчастный случай. Сложное, оказывается, дело, — был лаконичный ответ.
Так!
Он постарался, чтобы тон следующего вопроса был как можно более нейтральным, но, кажется, переборщил с лёгкостью:
— А поподробнее?
Виктория наконец оторвалась от своей работы и подняла на него полные иронии глаза. И вновь Посланнику стало не по себе. Хотя он с того самого первого раза не «виделся» с Сэрой, Олега никак не оставляло впечатление, что со дна этих голубых, славянского разреза глаз на него смотрит отнюдь не одна только Виктория. И он вновь и вновь ловил себя на том, что ищет предлог оказаться рядом, что провожает её взглядом, что думает о ней в неподходящее время...
Это был самый безумный любовный треугольник из всех, о которых Посланнику доводилось слышать на протяжении своей долгой и богатой событиями жизни.
И он умудрился в нём запутаться.
Что называется, «повезло».
Она улыбнулась, будто прочла его мысли.
— Подробнее? Если подробнее, то ты опять был прав. Мне не следовало на открытии Совета высовываться, и кричать, и обращать внимание на свою особую привилегированную позицию. Сидела бы себе в тени, дёргала за ниточки и правила из-за трона. А так... — Она махнула зажатой в пальцах ручкой, выражая всё, что думает по поводу этого несчастного «так». — Теперь, если хочу чтобы меня оставили в покое, придётся инсценировать собственную смерть. Что, — недовольный взгляд на грубо начертанную схему, — отнюдь не так просто в мире, где каждый второй — телепат, а каждый первый балуется ясновидением!
Олег медленно и с пониманием кивнул. А потом посмотрел на неё. Впервые за очень долгое время просто и беспристрастно посмотрел. Не на свою бестолковую ученицу, не на возникшую неизвестно откуда Данаи Эсэру, даже не на Избранную этого мира.
На Викторию.
Она выросла.
Умные глаза, спокойная уверенность, едкая ирония. И сила. Сила окутывала её почти осязаемым покровом. Олег прищурился, вглядываясь, и... чуть приподнял бровь. Это была не просто сила. Не только сила. Вокруг девушки клубился тысячью нитей ментал. Казалось, невидимая сеть пронизывала всё её существо и разлеталась широким веером. Как если бы одинокое человеческое существо оказалось центром гигантской паутины. Будто она сама стала пульсирующим информационно-энергетическим скоплением и реальность, как ментальная, так и видимая простым взглядом, билась в такт её сердцебиению.
Но это было невозможно! Одно существо просто не могло постоянно поддерживать такую многостороннюю фокусировку. Это нарушало все законы!
