— Боже мой, — вскрикнул он, — живой человек! Это же… он же…
Мы с Хобартом тоже привстали. Доктор держал кольцо так, чтобы мы могли его видеть. Внутри камня находился профессор Холкомб!
Наступил напряженный момент. Совершенно невероятно! Все мы знали доктора. Это была не фотография, не что-либо подобное; это был профессор собственной персоной.
Вообще непонятно, как он мог оказаться в бриллианте. Правда, виднелась только одна его голова, но она подавала признаки жизни; можно было заметить, как поднимаются и опускаются веки. Но как же так? Как такое могло быть? Хобарт заговорил первым.
— Чик, — сказал он, — что это значит? Не наблюдай я это своими собственными глазами, то назвал бы подобное невозможным. Мало того, абсурдным. Доктор! Однако же, я лично вижу его. Живого. Где же он?
Чик кивнул.
— В том то и дело. Где он — я знаю. И все же ни в чем не сумел разобраться! Вы сейчас смотрите прямо в «Слепое пятно». Доктор искал разгадку тайны жизни — и нашел ее. А теперь стал заложником собственных знаний.
Глава VIII
Нервина
С минуту мы молчали. Бриллиант покоился на столе. В чем же заключается тайна его феномена? Мне в голову не приходило ничего, что могло бы объяснить его с научной точки зрения. Как оно смогло завладеть Уотсоном? Что это за история, которую ему нужно рассказать нам? Почему эти длинные иссохшие пальцы хватаются за стакан с бренди? Какая сила толкнула его на подобную крайность? Он сломлен. И несмотря на то, что пытается выглядеть непокорным, он уже признал свое поражение.
Тут заговорил доктор Хансен.
— Уотсон, — задал он свой вопрос, — что вы знаете про «Слепое пятно»?
— Ничегошеньки.
Мы все повернулись к Чику. Хобарт заказал еще бренди. Доктор прищурил глаза. А я не мог не спросить:
— Чик, — сказал я, — а кто такой Рамда Авек?
Уотсон повернулся ко мне.
— Ты его видел здесь несколько минут назад? Видел со мной, верно?
— Да, — ответил я, — я видел его. Многие его видели. Он и правда призрак, как о том говорят?
Почему-то упоминание этого имени заставило его занервничать. Он настороженно огляделся.
— Этого я не знаю, Гарри. Э… если бы я только мог хоть немного собраться с мыслями. Призрак ли он? Да, полагаю, что так. Но толком я еще не понял. По крайней мере, он обладает всеми способностями, которыми наделяют привидений. Его действия странны и необъяснимы. Иногда ты можешь его видеть, иногда нет. Впервые о нем стало известно в тот день, когда профессор Холкомб должен был читать свою лекцию про «Слепое пятно». За ним следили, как вы знаете, до того самого момента, когда он вошел в Нервину.
— А что это за Нервина?
Уотсон отсутствующе посмотрел на меня.
— Нервина? — спросил он. — Нервина… А что тебе известно о Нервине?
— Ничего. Ты сам только что упомянул о ней.
Казалось, ему никак не удается сосредоточиться. Он опасливо оглядел помещение. Похоже, он был изрядно напуган.
— Разве я упоминал о ней? Не знаю, Гарри, у меня в голове путаница. Нервина? Это — богиня. Она никогда не была и никогда не станет обычной женщиной. Она любит, но никогда не ненавидит. Но потом снова просто не любит. Она прекрасна, слишком прекрасна, чтобы принадлежать мужчине. Я уже оставил все попытки.
— Она жена Рамды?
В его глазах вспыхнул огонь.
— Нет!
— А ты любишь ее?
Взгляд его снова сделался безучастным. Но вот наконец он тихо произнес:
— Нет, я ее не люблю. Какой в том смысл? Она создана не для меня. Я любил, да. Но потом понял. Мне нужен был профессор… и «Слепое пятно». Она…
Снова он оглядел зал взглядом преследуемой жертвы. Что же он такое испытал? Через что прошел, что так изменился? Что это было?..
— Ты говорил, что не нашел «Слепое пятно»?
— Нет, я его не нашел.
— А есть какие-то соображения?
— Мой дорогой Гарри, — отвечал он, — я переполнен соображениями. В том-то и дело. Я уже близко подобрался к «Слепому пятну». В этом и кроется причина моего нынешнего состояния. Мне неизвестно только, где оно находится. Как между собой взаимодействуют процессы, его образующие? Вы помните ту так и не прочитанную лекцию? Доктор говорил, что миру будут предъявлены факты грандиозного значения. Он сделал великое открытие. Просто потрясающее.
Чик развернул перстень так, чтобы он всем нам был виден. Никаких сомнений — в камне было лицо доктора.
— Вот он — профессор. Если бы только он мог говорить. Тайна эпох. Просто представьте, что это означает. Где он находится? Я показывал камень самым знаменитым ювелирам, и они все как один не могли поверить своим глазам. Потом приходили к одному и тому же заключению — подделка, китайская или индийская работа, как они говорили. Многие из них хотели его распилить.
— А ты показывал его полиции?
— Нет.
— Почему?
— Да меня бы там просто высмеяли.
— А ты когда-нибудь им рассказывал об этом Рамде?
— Неоднократно. Они приходили и все обыскивали, но каждый раз он исчезал, словно тень. А теперь это превратилось в сказку про белого бычка, так что, если им позвонить и упомянуть о нем, они просто станут смеяться.
— А как ты это можешь объяснить?
— Никак. Я… я просто умираю.
— И никто из полиции?..
— Нет, есть один. Джером. Вы о нем слышали. Он следовал за профессором и Рамдой до дома со «Слепым пятном», как он его называет. Джером не тот, кого можно одурачить. У него есть глаза, и он все видел. Он расшибется в лепешку, но докопается до истины.
— Но он же не видел само «Слепое пятно»? А что если это просто ловкий фокус? Тебе никогда не приходило в голову, что профессора могли просто убить?
— Взгляни-ка сюда, Гарри. Неужели это похоже на убийство? Ты же видишь, что этот человек жив!
Уотсон протянул руку к перстню и повернул его камнем ко мне.
Тут вмешался Хобарт.
— Минутку, Чик. Мой друг Гарри — юрист. Он всегда во все лезет первым, особенно в спорах. А мое дело — вытаскивать его из неприятностей. Так что теперь моя очередь. Только один вопрос.
— Давай.
— Ты, как бы это сказать… э… не водил знакомства с Бертой Холкомб, когда учился в колледже?
Взгляд Уотсона смягчился и потеплел. Он кивнул. На лице появилось печальное выражение.
— Я понял, — сказал Хобарт. — И, естественно, по этой причине ты столкнулся со «Слепым пятном». Ты ищешь ее отца. Я прав?
— Совершенно.
— Хорошо. Вероятно, Берта посвятила тебя в кое-какие отцовские секреты. Не сомневаюсь, что у нее есть материалы по «Слепому пятну». Тебе удалось определить его местоположение?
— Нет!
— Ясно. А Рамда… он когда-либо пытался заполучить эти материалы?
— Много, много раз.
— А он знает, что у тебя их нет?
— Нет, не знает.
— Понятно. Получается, что ты являешься для него угрозой благодаря своей неосведомленности. Значит, по-твоему, главный злодей — Рамда… и, возможно, еще Нервина? Кто она?
— Богиня.
Хобарт улыбнулся.
— Ну да! — засмеялся он. — Богиня. Конечно! Все они боги. Их и сейчас в этом зале около сорока, мой дорогой друг. Смотри, вон они танцуют!
И вот я взял перстень. Он как раз подошел по размеру на мой палец. Я надел его и вгляделся в камень. Очертания профессора теряли четкость. Камень снова приобретал голубой цвет изумительного колдовского оттенка; не те яркие искры обычного бриллианта, а замерзшее свечение айсберга. Бесстрастное, холодное, пугающее, но одновременно манящее. Не знаю, почему, но мне в тот миг показалось, будто камень живет своей собственной жизнью; я ощутил сильное желание обладать им. Вероятно, это отразилось на моем лице, потому что Уотсон наклонился ко мне и взял за руку.
— Гарри, — спросил он, — как ты думаешь, ты сможешь выдержать такую ношу? Хочешь занять мое место?
Я посмотрел в его глаза. В их черной глубине была почти мольба.
— Так что, займешь мое место? — продолжал упрашивать он. — Готов ты отказаться от всего, что Бог дает счастливчикам? Оставить свою адвокатскую практику? Сможешь продержаться до конца, не спасуешь? Будешь ли…
