– Вы с ума сошли? – спросил я, понимая, что уже ничего не поделать. – Он же ответит! Он ответит! Человек, на которого напали тупые хищники, истребляет все поголовье!
– Да, мы следили за вашей перепиской, – кивнул он – В этом и главный фокус, вам задурили голову, Роман Петрович. Человек не истребляет поголовье хищников. Волки, тигры, медведи, львы – человек бережет любой хищный вид, охраняет его, создает заповедники. Защищаясь, человек может убить вожака стаи. И тут мы, те, кто принимает решение, рискуем своими головами. Но не судьбой человечества. Понимаете? И они поймут, если разумны. И вы поймете: мы не имеем права рисковать судьбой человечества. Нет у нас такого права, вот так.
– Я не хочу участвовать в этом! – крикнул я.
– А вы, Роман Петрович, и не участвуете, – спокойно ответил он. – Вы никуда не едете. Вы сидите здесь, вместе со мной, и ждете развития событий. Так же, как и я.
Дальше мы сидели молча, говорить было не о чем.
И если мне раньше казалось, что эти два безумных дня растянулись на год, то два часа, которые я провел в этом кресле, показались просто вечностью.
А потом раскатистым колоколом ударил один из телефонов, стоящих перед Иваном Петровичем.
– Слушаю, – произнес он, торопливо взяв трубку, и я понял, что он страшно волновался все это время, пока сидел два часа с каменным лицом.
В тишине кабинета я прекрасно слышал, что ему сказали в трубке:
– Исчез! Вообще, без взрыва! Пустая поляна, ящиков тоже нет.
– Невада? – быстро спросил Иван Петрович.
– Нет. Совсем исчез. Следим со спутников!
Прошло три дня, когда мне в домофон позвонил человек, представившийся курьером из интернет-магазина. Я поначалу решил, что это корреспондент, хотя с тех пор, как пришелец бесследно исчез, корреспонденты потеряли ко мне интерес. Впрочем, все равно я дал подписку о неразглашении, и сообщить корреспондентам ничего бы не смог. Но это оказался самый настоящий курьер – немолодой дядька, унылый и усталый. Он сумбурно извинился за задержку, мол, заказов было много, и протянул мне большую коробку.
– Чоза грибы? – пошутил я, взвешивая коробку обеими руками.
Курьер пожал плечами и ответил, что понятия не имеет. Я расписался, и он ушел.
Признаться, сердце слегка колотилось, пока я сдирал оберточную бумагу. А вдруг долбанет? Но в коробке оказался небольшой, но мощный ноутбук – как раз тот, о котором я мечтал уже год, даже цвет мой любимый. В квитанции вместо имени покупателя маячил запутанный интернет-адрес. Я набрал его на компьютере, и передо мной оказалась страница сайта частных открыток. На экране появилась эта дурацкая картинка «Чоза грибы», а внизу короткое послание:
«Роман, прими подарок в качестве благодарности за помощь; не волнуйся, я не украл его, а заработал в интернете немного денег дизайном и переводами. Чувство юмора оказалось самым сложным и противоречивым из ваших чувств, берегите его. Надеюсь, мне удалось его освоить с пользой. Спасибо за топливо. Эрнест Пиколь».
Мы работаем за деньги [5]
На крыльце полицейского участка сидели двое. Один лохматый, волосы до плеч, другой лысый, а может, бритый. У лохматого под правым глазом светился фиолетовый синяк. У лысого – или бритого – поперек головы было что-то написано то ли губной помадой, то ли просто красным маркером.
Лохматый блаженно щурился на утреннее солнышко. Лысый то и дело морщился, кашлял и иногда осторожно поглаживал горло.
Тяжело ступая, пришел немолодой лейтенант, грузный, усатый, в выцветшей фуражке. Поглядел на утренних гостей так, будто они тут и должны были сидеть. Гости подвинулись на крыльце, давая ему дорогу. Полисмен отпер участок и исчез внутри, не прикрыв за собой дверь. Послышалась деловитая возня – двигались стулья, открывались и закрывались ящики, шумно закипела вода. Потом раздалось глухо:
– Ну заходите.
Двое вошли в полутемную комнатушку и остановились перед большим письменным столом – плечом к плечу, будто в строю.
– Габриель Барро, – представился лохматый. – Свободный художник.
– Эгон Эрвин Кнехт, – хрипло проговорил лысый. – Писатель-профессионал.
Подумал секунду и добавил:
– Дорого.
Лохматый недовольно покосился на лысого:
– Это, конечно, было обязательно.
– Себя уважать надо, – отозвался тот.
Полисмен не глядел на визитеров, он смотрел в монитор. Лохматый безошибочно нашел, где в стену вмонтирована камера, и небрежно помахал ей рукой.
– Лейтенант Ортега, – бросил полисмен, не отрываясь от монитора. – Э-э… Сеньоры. Не сочтите за неуважение, а можно пальчики ваши?
Лохматый и лысый коротко переглянулись.
– Время такое, никому верить нельзя, – объяснил лейтенант. – Смотришь на морду, вроде все сходится, а потом – бац! – инфа из округа, что морда-то краденая…
– Зачем тогда пальцы, давайте сканер, – предложил лохматый.
Лейтенант секунду подумал, кивнул и вытащил из-под стола белый пластиковый набалдашник на витом шнуре.
Лохматый запихал сканер глубоко под мышку. Когда то же движение повторил лысый, полисмен только головой покачал.
– Раньше слышал, но никогда не видел. Чип в сердце, мама дорогая… Пожалуй, это снимает все вопросы. – Лейтенант снова уставился в монитор. – Угу. Угу. Благодарю вас, сеньоры.
– Думали, врем? – спросил лохматый снисходительно.
– Ну… Уж больно у вас наружность… Небрежная. Опять-таки, вы в зеркало с утра смотрелись?
– Это скоро пройдет, – заверил лохматый. И добавил зачем-то: – Мой друг, видите ли, левша.
– А для чего у вашего друга на голове написано «Пупсик»?
– Это не я, – быстро сказал лохматый.
Лысый потрогал макушку и, заметно смутившись, потянул из кармана платок.
– Туалет вон там, – показал лейтенант.
Лысый четко повернулся на месте, покинув импровизированный строй, и отправился устранять непорядок.
– Отставники, значит… – протянул задумчиво лейтенант.
– Ушли на вольные хлеба. Возраст, здоровье… Да и нервы не казенные.
– На маслице-то хватает? На вольных хлебах?
– А мы не прожорливые, – уклончиво ответил лохматый.
Вернулся лысый, уже без компрометирующей надписи.
– Хорошо, – сказал лейтенант. – Сейчас подтянутся мои ребята – утренний брифинг, постановка задач, разбивка по патрулям, все такое… Поэтому буду краток. Вам нужен урод. Мне – наоборот, совсем не нужен. Уроды, сами знаете, ребята ушлые: сегодня он тебе ботинки чистит, завтра ты ему, послезавтра весь город под его дудку пляшет. А я лично всем доволен и ничего не хочу менять. Стабильность и еще раз стабильность. Это залог нашего процветания. Ясно?
