Я вышел в зал с эскалаторами и, задрав голову, посмотрел наверх. Открытое пространство до самых турникетов, а там выходы наружу на три стороны, и все двери распахнуты настежь.
Даже без вентиляции воздух из метро так или иначе найдет дорогу на лондонские улицы. Его приносит снаружи ветер с дождем, а внутри он циркулирует с бесконечным людским потоком по эскалаторам, станциям и переходам. Однако если инверсионный слой запрет его у поверхности земли, не давая высвободиться…
Образуются ведь «газовые мешки» в угольных шахтах — отсеки, где скапливается угарный газ и метан. Метро, с его сложной сетью изгибающихся под самыми разными углами тоннелей, очень напоминает шахту. Что если где-то в этих изгибах тоже возникли воздушные мешки, где год за годом копятся смертельные газы?
Хорошо, инверсионный слой объясняет, что это за вихри, но как понять, откуда они вообще взялись? Бомбы, подложенные террористами из ИРА? Я ведь так и подумал в первый раз. Это объясняет ударную волну и запах взрывчатки. А формальдегид? А ощущение забившей глотку сырой земли на «Чаринг-Кросс»?
Обрушение тоннеля? Столкновение поездов? Я проделал долгий путь обратно на станцию и обратился к служителю у турникетов.
— В туннелях случаются обвалы?
— Нет, сэр, что вы! Стены тут крепкие. — Он обнадеживающе улыбнулся. — Беспокоится не о чем.
— Но ведь иногда происходят аварии?
— Уверяю вас, сэр, лондонское метро — самое безопасное в мире.
— А взрывы? Террористы из ИРА…
— ИРА подписала мирное соглашение! — Служитель окинул меня подозрительным взглядом.
Еще немного в том же духе, и меня самого арестуют как террориста. Лучше спрошу у Ста… у Эллиота. А пока можно выяснить, на каких станциях образуются вихри — на всех или есть закономерность…
— Не подскажете, как добраться до Таэура? — прикинувшись заблудившимся туристом, спросил я у служителя, протягивая схему метро.
— Да, сэр. По Центральной линии — вот этой, красной, — доезжаете до станции «Банк», а там пересаживаетесь на Дистрикт и Кольцо. И не волнуйтесь. Лондонское метро абсолютно безопасно.
«Если не считать вихрей», — возразил я мысленно, ступая на эскалатор. Вытащив ручку, я отметил крестиком станции, на которых уже побывал. «Марбл-Арч», «Чаринг-Кросс», «Слоун-сквер».
На «Рассел-сквер» еще не заглядывал. Я доехал до нее и покараулил сначала в переходах, потом на платформах, пропустив два поезда. Ничего. Зато на станции «Сент-Панкрас» линии Метрополитен меня сбила с ног та же ударная волна, что и на «Чаринг-Кросс» — жар, едкий запах серы и ощущение, что мир рухнул.
На «Барбикан» и «Олдгейт» ничего. Вполне логично. Обе станции наземные, платформы открытые, а значит, вихри просто улетучиваются, не успевая попасть в ловушку. И еще это значит, что большинство пригородных станций можно не проверять.
Однако на «Сент-Полс» и «Чансери-Лейн» тоже ничего — хотя обе подземные, с глубокими ветреными туннелями. Никаких вихрей, только слегка тянет дизельным топливом и плесенью. Наверное, дело в чем-то другом.
«Линия ни при чем», — размышлял я на пути к «Уоррен-стрит». «Марбл-Арч» и «Холборн» да, обе на Центральной, но «Чаринг-Кросс» нет, и «Сент-Панкрас» тоже. Может, все дело в пересечениях? «Чансери-Лейн», «Сент-Полс» и «Рассел-сквер» — одиночные, там поезда идут по одной ветке. На «Холборн» пересекаются две, на «Чаринг-Кросс» — три. На «Сент-Панкрас» — целых пять.
«Вот такие станции мне и нужны, — понял я. — Те, где пересекается несколько веток, где все изрыто тоннелями, переходами и поворотами. Тогда «Монумент», — глядя на кружок, объединяющий зеленую, фиолетовую и желтую линии, начал намечать я. — «Бейкер-стрит» и «Мургейт»».
«Бейкер-стрит» ближе всех, но попасть на нее сложнее. Всего-то две остановки, однако сначала надо доехать до «Юс-тон», там сесть в обратную сторону на «Сент-Панкрас», а там пересесть на линию Бейкерлоо. Хорошо, что нет Кэт, чтобы припомнить мне «на метро в два счета куда угодно доберешься».
Кэт! Напрочь забыл, что мы договорились встретиться в гостинице, перед тем как ехать на ужин с Хьюзами.
Сколько времени? Слава богу, только пять. Я поспешно сверился со схемой. Так, хорошо. По Северной вниз до «Лестер-сквер», а там по Пикадилли. Ну, кто сказал, что в метро все сложно и запутано? Меньше чем через полчаса буду в «Конноте».
А как приду, обязательно расскажу Кэт про загадочные вихри. И ничего, что она не любит метро. Все расскажу — и про Старикана, и про мертвецкую, и про седого негра в клетчатом пиджаке.
Но Кэт в гостинице не было. На моей подушке белела записка: «Встретимся в «Гримальди». В семь».
Никаких объяснений. Ни даже подписи. И записка явно наспех нацарапана. «Может, Сара позвонила?» — пронеслась леденящая, как вихрь на «Марбл-Арч», мысль. Вдруг Кэт все-таки оказалась права насчет любовника, как не ошиблась насчет Старикана?
Однако в «Гримальди» выяснилось, что Кэт всего-навсего увлеклась поисками сервиза.
— Встретила в отделе фарфора «Фортнума и Мейсона» одну женщину, которая сказала, что на Бонд-стрит есть магазинчик, как раз специализирующийся на снятых с производства сериях.
Бонд-стрит. Странно, что мы там не пересеклись. «Впрочем, Кэт ведь на станцию не спускалась, — сообразил я с легким уколом обиды. — Раскатывает себе благополучно поверху на такси».
— Там моего сервиза тоже не оказалось, — продолжила Кэт, — но продавец подал мысль поискать по соседству с фирменным магазином «Портмерион» в Кенсингтоне. На это у меня и ушел остаток дня. Как конференция? Артур был?
«Ты же знаешь, что был», — ответил я мысленно. Сама же предсказала, что он состарился, и пыталась предупредить меня еще в гостинице. А я не поверил.
— И как он? — спросила Кэт.
«Будто не знаешь! — с горечью продолжил я мысленный диалог. — Твоя чувствительная антенна мгновенно ловит малейшие колебания. Всех-то ты видишь насквозь. Кроме собственного мужа».
Не буду ничего рассказывать. Какой смысл, если она сейчас все равно в трауре по несчастному сервизу?
— Отлично. Мы пообедали и остаток дня тоже вместе провели. Старикан ничуть не изменился.
— На спектакль идет?
— Нет. — От объяснений меня спасло появление Хьюзов: пожилой и хрупкой миссис Хьюз и ее рослых сыновей Милфорда-младшего и Пола с женами.
Всех по очереди представили друг другу, и тут выяснилось, что блондинка под руку с Милфордом-младшим вовсе не жена, а невеста.
— С Барбарой я под конец даже не знал о чем разговаривать, — поведал он мне в задушевной беседе за коктейлями. — Только и думала, что бы еще прикупить. Одни вещи на уме — тряпки, украшения, мебель…
