Я поспешил назад в кабину. Фоун обняла меня, я почувствовал её слезы на своём лице. В иных обстоятельствах я был бы тронут, но не сейчас. Я повернулся к старшим, которые все ещё продолжали искать истину, и заявил:
– Лопнула пружина правого амортизатора.
– Это мне решать! – немедленно взъелся дядя Станс. – Я думаю, колесо провалилось в нору хрипуна.
У отца был потрясённый вид.
– Ты вышел и посмотрел, не так ли? Пока мы тут ругались? Клянусь пресветлым Фа, Станс, у него мозгов больше, чем у нас обоих. Отличная работа, Харди!
– Ты принимаешь болтовню молокососа на веру, Бруно? Но только не я.
– Тогда пойди и взгляни сам.
Но анемоновые деревья уже склонились к мотокару, жадно оглаживая ветвями крошечную зону тепла в насквозь промороженном мире. Я понял, о чём думает дядя.
– Ты уверен? – сухо спросил он, глядя поверх моей головы.
– Он уверен, – ответил за меня отец.
– Мы застряли, – проговорила Ванда сдавленным голосом.
– Мы все умрём! – взвизгнул Триггер.
– Мы подождём до рассвета и отправимся за помощь, – внушительно заявил дядя Станс, проигнорировав реалистическую оценку ситуации, предложенную Триггером.
– У нас не хватит топлива, – заметил отец.
– Хватит.
– Хватило бы на поездку. Не хватит, чтобы всю ночь поддерживать огонь.
– Мы умрём, отец? – захныкал Триггер. – Мы все умрём?
– Я пошлю попугая, – предложил отец.
– Что это даст?
– Возможно, ничего. Но кто знает. – Отец открыл клетку и заключил серебристую птичку в свой большой кулак. – Помогите, сказал он, глядя в её крошечные блестящие глазки. – Помогите Бруно. Повтори!
– Помогите Бруно! – хрипло крикнул попугай.
– Лети! – Он выбросил птицу наружу; та очертила виток вокруг кабины и устремилась в темноту, изящно уклонившись от неуклюжих поползновений анемонов. – Если мистер Мак-Нейл в Иаме, он свяжется со станцией Девон, – сказал отец. – Они отправят на поиски один из своих мобилей.
– Если, – скептически произнёс дядя Станс.
У отца заиграли желваки, что всегда было дурным знаком. Ванда уловила намёк.
– И что теперь, Станс?
– Да, что мы теперь будем делать, отец? – плаксиво повторил Триггер.
Фоун схватила меня за руку.
Итак, мы возложили свои надежды на попугая и технику земной расы! Тем временем возле источника тепла потихоньку началась борьба за выживание, в которой первым проиграет Триггер, как самый младший и слабый. Социальный статус ничего не значит, когда дело касается жизни и смерти. К тому же я никак не мог представить дядю Станса, сражающегося за жизнь Триггера.
Мне страшно захотелось оказаться в любом другом месте, и я погрузился в воспоминания, надеясь отыскать такое, что полностью затмит ужасную реальность.
НЕВЕРОЯТНЫЕ КАРИЕ ГЛАЗА. ЧАРА, СКАЗАЛА ОНА. НОСС-ЧАРА. ИМЯ, КОНЕЧНО, НЕОБЫЧНОЕ…
Голос отца разрушил очарование.
– Подвинься, Станс! Я не могу подбросить дров в огонь.
Дядя придвинулся к открытой топке так близко, что всем остальным доставались лишь узкие полоски света и тепла по краям его солидного тела.
– Я сказал, подвинься, – резко повторил отец.
– Ты обвиняешь меня в захвате огня?
– Нет, я хочу подложить ещё одно полено.
– Залей спирт.
– У нас только одна канистра, – увещевающе сказал отец. – Дистиллят может понадобиться нам… для иных целей.
– Какие ещё цели, ради Фа?!
– Девять поколений назад наш предок оказался в аналогичной ситуации.
– Я помню это! – рявкнул дядя Станс, словно его предводительской памяти был брошен оскорбительный вызов.
– Тогда ты должен помнить, как он поступил. Наш предок пил спирт, пока не напился допьяна и не уснул возле бойлера. Утром его нашли.
– Мёртвым, разумеется.
– Ради Фа, Станс! Разумеется, нет, – на сей раз отец действительно рассердился. – Если я преждевидел такое, значит, это случилось до того, как он зачал сына. Наш предок заболел, но не погиб и самое главное – не потерял рассудка. Поэтому мы сохраним спирт. Подвинься!
Станс подвинулся с недовольным ворчанием. И внезапно приказал отцу развести огонь пожарче.
– Раз мы должны умереть, то мы умрём в комфорте!
Логики здесь не было никакой, но отец вынужден был повиноваться, и вскоре в кабине стало невыносимо жарко. Наш страх уступил место тупой безнадёжности. Дядя Станс, раскупорив канистру, то и дело прикладывался к ней. Потом он встал и неверными шагами заходил по кабине, бессвязно выкрикивая молитвы.
– Потише, Станс! – Отец ухватил его за руку прежде, чем дядя рухнул на топку.
– Ты всегда хотел быть предводителем, отморозок! – истерически завопил дядя Станс. – И как же ты был разочарован, когда я родился!
– Побойся Фа, Станс, – вполголоса сказал отец, – мне тогда и двух лет не было.
Дядя бессмысленно уставился на него. Потом он повернулся, споткнулся и рухнул плашмя на пол, глухо ударившись головой.
Отец опустился на колени и осторожно приподнял голову брата.
– Бедный дурачок. Он оглушил сам себя.
Ухватив дядю под мышки, он оттащил его к бойлеру, бережно усадил и обратился к Ванде:
– Принимай командование.
Та мрачно усмехнулась.
– Оставим вежливость до лучших времён, Бруно. Твоя память глубже, ты и командуй.
– Ладно, – согласился отец. – Мы будем поддерживать слабый огонь, как и прежде. Когда станет слишком холодно, начнём пить спирт.
– Бруно?..
– Что, Триггер?
– Посмотри. – Триггер указал пальцем. Лицо его было залито слезами.
Канистра лежала там, где Станс уронил её. Вокруг расползалась лужа.
– Почти ничего, – тяжело проговорил отец, встряхнув канистру.
– Взгляните! – вдруг закричала Фоун. – Ведь это же…
– Он не долетел до Иама, – пробормотала Ванда. – Проклятая птица покружила и вернулась!
– Слишком холодно даже для попугая, – заключил отец.
Бледный призрак на фоне тьмы глядел на нас, склонив голову на бок.
– Спасите Бруно! – хрипло выкрикнул он.
Я пытался уйти из реальности в преждевидение, но это не удаётся без спокойствия духа, а иногда и без трубочки зелья. В конце концов я провалился в кошмарный сон, битком набитый ледяными монстрами.
Сквозь этот сон я расслышал слабый скрежет колёс и сразу очнулся.
– Там кто-то едет!
– Спи, Харди, – тускло проговорил отец.
– Нет, правда! Послушай сам!
Все остальные, за исключением дяди Станса, зашевелились и прислушались.
– Я слышу! Слышу! – радостно вскрикнул Триггер. – Мы спасены!
Отец поспешно дёрнул за шнур, и ночь огласилась истошным воем парового гудка: в объятиях анемонов наш мотокар было трудно заметить. Гудок провыл второй раз и захлебнулся – в бойлере кончился пар.
