— Девять монет! Кто мне их вернет, ногой тебя в грудь? Я платил деньги за вино, а ты наполнил меня водой, словно я коровье вымя!
— Не до конца отрезвел, — озабоченно сказал брат Така Шумону, услышав про вымя. — Заговаривается. Видать, всосаться успело.
— Это я не протрезвел, ногой тебя в грудь? — зашелся Хилкмерин, безуспешно пытаясь трясти Младшего Брата. — Я трезв как ребенок!
Устав от шума брат Така легко поднял охотника и тряхнул. Зубы охотника лязгнули.
— Не зуди, мирянин, а то еще окуну.
Хилкмерин умолк, даже с полупьяну понимая, что монах легко выполнит угрозу. Воспользовавшись этим, Шумон убрал кнут и пустил в ход пряник:
— У нас есть два кувшина вина. Один из них твой.
— Один? — возмущенно переспросил Хилкмерин, тараща глаза.
— Послушай, мирянин, — внушительно сказал брат Така. — Мы ждем от тебя помощи.
— Двоим за один кувшин? — упрямо переспросил охотник, для верности пересчитав их. Чувствуя его правоту в этой странной арифметике, Шумон хотел, было уступить, но Брат Така равнодушно сказал:
— Да, ты прав. У нас есть два кувшина.
Он демонстративно провел ладонью по запотевшему боку, смахивая влагу делавшую кувшины прохладно— матовыми.
— Но если ты не захочешь помочь нам, я оба разобью о твою голову. В этом случае оба кувшина станут твоими, но в твое брюхо попадет лишь несколько капель. А потом мы отведем тебя в монастырскую тюрьму. Выбирай…
Эти слова побудили охотника к сотрудничеству. Хилкмерин понял, что силой ничего не добьется.
— Что нужно вам от старого трезвого человека? — плаксиво и жалобно спросил он.
— Нам нужна дорога к Замским болотам.
Хилкмерин свистнул, тут же позабыв о своих слабостях.
— В лес идете, ногой вас в грудь? — Он вроде бы даже как-то воодушевился. — Дорога-то вон она. Проторена. По ней драконов возим.
— Сам знаешь, что теперь по ней идти — назад вернуться. Другой путь есть?
Хилкмерин почесался, ему очень хотелось потребовать вина, и он даже набрел в грудь воздуху, что бы это сделать, но монах, уловив его желание, качнул перед лицом кулаком и охотник махнул рукой.
— А ладно! Расскажу. Только что бы без обмана — оба кувшина. — Торопливо сказал он, уже ощущая, как вино смачивает горло, и как пальцы слипаются от жирного мяса.
Опасаясь, что они передумают Хилкмерин, разровняв песок прутиком, начал рисовать план Дурбанского леса и пути к Замским болотам. Шумон смотрел, как прутик бегает по песку, и время от времени спрашивал:
— Река? Так. А это что? Понятно. А сколько до нее?
Хилкмерин знал лес, и план получился подробный, а выпив вина и съев курицу, он еще более подобрел и костью начертил ту его часть, которой владели Альригийцы, находившуюся за Внешним Поясом Обороны.
— Туда лучше не ходите, — предупредил он их. — Ребята там крутые. Повесят за ноги, и спрашивать не будут, чего это вам там понадобилось.
— Ой ли? — весело спросил Шумон, довольный оборотом дела.
— Вот за ноги подвесят, тогда и ойкать будешь, — осадил его Хилкмерин. — Ты свою прыть поубавь. Дорогу-то знаешь да вот только пройдешь ли?
— Пройду, — уверенно сказал Шумон, — вон у меня какой заступник! — и он показал на брата Таку.
— А Пеговы помощники? — поинтересовался Хилкмерин. — Там, говорят, их видимо-невидимо? Куда ни плюнь — черт сидит!
— А молитва? — в тон ему ответил Шумон.
В силу молитвы старый охотник почему-то не верил и, покосившись на брата Таку, сказал:
— Так не всякого черта молитвой возьмешь.
— Кого молитвой не усмирим, того брат Така кулаком усовестит, — отшутился безбожник. Перспектива вернуться назад, в подземелье стремительно отдалялась.
Сердце его радостно стучало, губы сам собой улыбались. Задержки удалось избежать. Хоть сейчас они могли покинуть город, грозивший ему столькими бедами.
— Ну-ну, — хмыкнул Хилкмерин, неверно истолковавший улыбку экс-библиотекаря, — попробуй. Там черти кулаков не бояться. Зуппа вон, ножом одного ткнул со страху, и то ничего.
— Какой такой Зуппа? — сразу став серьезным, спросил Шумон.
— Как какой? Тот самый. Он один и есть. Младший ловчий в моей ватаге.
Почувствовав их интерес к его рассказу, он задумчиво посмотрел на оставшийся кувшин. Шумон кивнул. Хилкмерин с видимый удовольствием поднес кувшин ко рту, и волосатый кадык его задергался, провожая в желудок порции зелья. Выпив полкувшина, он вытер губы ладонью, показывая, что готов к разговору.
— И что же?
— А он как черта увидел, так ножом в него со страху и двинул. С десяти шагов.
— С молитвой надо было, — наставительно сказал брат Така. Хилкмерин хлебнул из кувшина и махнул рукой.
— Какая в нашей молитве сила? Тут святому человеку молиться надо.
— А сам Зуппа-то цел остался?
— А что ему сделается? — удивился охотник. — Он ведь заговоренный — в прошлом году дракону на хвост наступил. А после этого пять лет страха не имеешь. Из любой переделки целым выйдешь. Проверенно.
— Ну а дальше— то что?
— Да ничего, — на лице Хилкмерина постепенно начало появляться сонливое выражение. Он зевнул.
— Нож в него как в воду вошел — без всякого следа и даже не булькнул. Так что, ребята, на кулаки особенно не надейтесь.
Он, отчего-то помрачнел, допил кувшин и, не попрощавшись, пошел в сторону харчевни. Несколько мгновений монах и безбожник молча наблюдали как впавший в меланхолию охотник, покачиваясь пробирается сквозь кусты.
— Что ж, — сказал Шумон, — пора и нам.
Он наклонился, рассматривая план. Рисунок на песке походил на детскую шалость, только вот толку от него должно было быть больше, чем от детской шалости.
— Ты охотничий домик найдешь?
— Найду.
Безбожник разровнял песок, словно стер прошлое.
— Тогда пошли.
Южная окраина Империи. Замок Трульд.
В комнате их было трое, хотя знал об этом только один. Двое других считали, что беседуют с глазу на глаз. За открытым окном, перед которым сидели враги Императора, виднелся лес и какие-то домики перед ним. Кто-то в одежде дружинника гонял там лошадь по кругу, приучая к седлу. Картина, в общем обычная, но заговоры плетутся не только там, где по углам висит паутина и позвякивает принесенное под полой оружие. Эвин Лоэр — личный шпион Императора, знал об этом лучше многих. Чаще всего заговоры творятся людьми с чистыми руками. Такими, что и не подумаешь, что возможно…
Собеседники, зная толк в выездке изредка поглядывали в окно, но говорили о своем. Хэст Маввей, владелец замка Керрольд, а теперь еще и Злодей Империи, и заговорщик спросил:
