Тон был оскорбительным, но полковник постарался его не заметить. Теперь это не имело значения.
– А пока – под замок.
Тренер кивнул, как бы соглашаясь, сел за стол напротив и откуда-то снизу достал бутылку великолепного коньяка «Граф Тиссо». Такой полковник пробовал раза три или четыре за всю жизнь. Не пил, а именно пробовал – стоимость одной такой бутылки превышала размер его месячного жалования минимум втрое. У них в части ходила даже шутка по этому поводу, мол, когда похмеляться будешь Тиссо, знай, что жизнь удалась. Неплохо живут чемпионы.
– Вот это видишь? – ткнул тренер куда-то себе за спину.
Полковник невольно перевел взгляд в том направлении и, пошарив секунду глазами, нашел зрачок видеокамеры, поставленной на шкаф. Ему не надо было объяснять, что это такое. Подобные штуки давно входят в арсенал спецназа. Но тренер, не знакомый со спецификой, решил пояснить.
– Это широкоугольник. Каждые несколько секунд передает сигнал на спутник. Все, что здесь происходит, уже там, – он ткнул пальцем вверх, где не только крутилась парочка спутников, осуществляющих оперативное сопровождение личного состава базы, но еще и не отчаливший транспортник, на котором прибыл этот треклятый тренер. – Это первое. И второе. Я не военный. Вольнонаемный по контракту. Обязан выполнять распоряжение начальства и лиц его замещающих в части выполнения прямых служебных обязанностей и обеспечения работоспособности подразделения. Пункт десять-четыре. Личное время и время отдыха, а также болезни и других форс-мажорных обстоятельств, препятствующих выполнению моих должностных обязанностей, особо оговоренных должностной инструкцией…
– Выключи, – процедил полковник.
В других обстоятельствах он не стал бы так унижаться. Не стал бы, если б не знал одну коварную особенность этой аппаратуры; отключить ее может только тот, кто включил. Можно попробовать найти ключ самому, но это занимает слишком много времени, к тому же такие действия с его стороны не одобрит руководство. И, конечно, можно еще расстрелять. Тоже не здорово, но ведь у него даже пистолета с собой не было.
Чемпион внимательно посмотрел ему в лицо и сказал после паузы:
– Пока что я только изменю режим передачи данных. Дальше посмотрим.
Пока тот копался с аппаратурой, заслонив ее спиной, полковник зло пялился ему в шею, представляя, как придет день, когда она не удержит эту сугубо гражданскую голову, в которой вмещаются такие странные положения рабочего контракта. И еще он представлял, как кто-то там может прямо сейчас смотреть на монитор и смеяться, видя, как какой-то клоун мордует командира базы, кавалера многих орденов и полную легенду частей специального назначения. Недооценил, выходит. Кто же он такой, тренер этот, если у него с собой имеется спецкамера спутникового сопровождения? И вообще, что у него еще есть в его бауле? Жаль, что Рэм его не распотрошил. Очень жаль. Или все же заглянул? Надо будет поинтересоваться.
– Так что, Кинг, за знакомство?
– Полковник Ларусс, я же сказал.
– Ладно, пусть будет полковник. – Он достал из шкафа два стакана небьющегося стекла и со стуком поставил рядом с бутылкой. – Я жду.
– Какой интервал ты задал?
– Некрасиво, полковник. Не отвечать на вопрос – признак дурного воспитания. Поэтому я отвечу – тридцать минут. Наливать?
– Чего ты добиваешься?
– Ответов на вопросы.
Тренер ловко откупорил бутылку и разлил янтарный коньяк по стаканам такими дозами, словно это была дешевая сивуха.
– Итак, полковник…
– Господин полковник, – зло поправил Ларусс.
– Принято. Тогда – Максим Леонидович. Господин Чернов. На выбор.
Полковник вдруг понял, что у него появился полноценный объект для ненависти. Он взял стакан и отсалютовал им, после чего сквозь зубы выцедил половину. Сегодня дорогое пойло не показалось ему таким уж замечательным. Когда поставил свой стакан, увидел, что «господин Чернов» выпил свой целиком. Ну-ну.
– Зачем истязают массипо?
– В каком смысле? – удивился полковник.
Он удивился не тому, что кто-то там кого-то – это он и так знал. Удивило другое. Почему тренера в первую очередь интересует именно это. Неужто только поэтому он затеял с ним драку?
– Послушай, чемпион…
– Максим Леонидович. Или господин Чернов.
– Не нравиться быть чемпионом? – усмехнулся Ларусс, потихоньку давя на психику.
– Чемпионом, Кинг, нравится.
Проклятый тренер. Ну не поворачивается же язык называть его господином! Или этим, по длинному. И ведь запись идет.
– Ладно, господин… – Он, кажется, нашел выход из ситуации. – Господин тренер. Я объясню, тем более, что это входит в круг твоих профессиональных обязанностей. Мы все здесь находимся в состоянии военного положения. И я, как командир, обязан поддерживать боеготовность вверенного мне подразделения. Как личного состава, так и лошадей.
– Массипо, – поправил тренер.
– По штатному расписанию они проходят как лошади местной породы. Всё.
– Ладно. Так зачем?
– А ты не понимаешь?
– Пока нет.
Полковник с удовлетворением заметил первые признаки опьянения, появившиеся у тренера. И кстати вспомнил, что тот не ел со времени прибытия на базу. Хорошо, поговорим пока.
– Лошадь проявила упорное нежелание подчиняться бойцу, поэтому было принято решение провести с ней действия воспитательного характера, призванные сломить ее упрямство и явное нежелание работать в установленном порядке и подчиняться командам. В связи с этим полагаю, что твое прибытие хоть и запоздало, однако поможет всем нам эффективно выполнять возложенные на личный состав базы задачи.
– Он не будет вас слушаться. Никого, – заявил тренер. Его явно повело. Пить по стольку на пустой желудок – это не звезды считать при полной луне.
– Будет, – зло усмехнулся полковник.
– Он умирает.
– Ничего, не умрет. Они скотины крепкие. Перебесится – отличный конь будет. И не таких обламывали… господин тренер. Мы тоже кое-что умеем, хотя и не чемпионы.
Тренер посмотрел на него как на больного. Взгляд этот Ларуссу отчего-то сильно не понравился. В училище «Психологию допроса» им преподавал махонький мужичок с отвратительно зализанными волосами и какими-то ущербными усиками под носом, вечно стоящими дыбом, как у бритого кота. То ли усы, то ли щетина такая. Словом, на фоне отборных молодцов, готовящихся в спецуру, выглядел он козявкой и нудным сморчком. Любой из курсантов мог его соплей перешибить. Сложней экзаменов как у него курсант Ларусс не помнил. Так вот он говаривал, часто поминая этот тезис, что любой допрос, на какой бы стороне стола ты не находился, выигрывает тот, кто психологически перестраивает противника под себя. При этом даже лучше, если тот будет считать себя победителем. Сейчас полковник Ларусс почувствовал, что его теперешний противник его перестроил.
