— Вот увидите, я управлюсь сам, — произнес я, улыбнувшись, — хорошо, что меня больше не привязывают, а то ощущал себя узником фашистского концлагеря.
— Лучше я покормлю вас сама, — отозвалась Екатерина.
— Вовсе необязательно. Поставьте на тумбочку. Спасибо.
Мы молчали, ожидая, пока медсестра поставит поднос и выйдет, плотно прикрыв за собой дверь. В воздухе витало ожидание и сладкий клубничный запах.
— В общем, вскоре наш разговор зашел о мужчинах. Она рассказала, что встречалась с парнем, которого не любила. Просто ей нужно было с кем-то встречаться. А я посмотрел на нее и почему-то подумал, что она выйдет за того парня замуж. В марте. А дело происходило в ноябре. Я ей так и сказал. А подружка рассмеялась и заявила, что, мол, нет, не выйдет. Ее парень не настолько хорош, чтобы она согласилась на свадьбу… В итоге они поженились в марте. А я записал свою первую историю.
Я замолчал, поглядывая на поднос с едой. Честно говоря, не ел ничего со вчерашнего вечера. Мой организм давно привык к ночному распорядку жизни, но в больнице, мой бог, по ночам не кормили. Приходилось придерживаться правил, ведь никто не станет делать для меня исключение, будь я хоть трижды инвалидом.
— Подайте-ка поднос, пожалуйста, — попросил я.
В тарелке оказалась лапша с сыром, изрядно остывшая и слегка пересоленная. Но мы же не бояре, чтобы нос воротить.
Екатерина молча наблюдала, как я ем. Мяла в руках мои тетради. А меня не покидал вопрос, который я задал сразу после того, как запил лапшу компотом.
— Что вы успели прочитать?
— Ангел-грусти.
— Неплохо написано, не находите?
— Ваше предположение о том, что я слышу какие-то внутренние голоса основано на простой догадке? Вы же к этому клонили? Один раз вам удалось угадать, когда ваша подруга выйдет замуж, и вы решили, что знаете об окружающих вас людях все?
Я кивнул. Лапше решительно не хватало хорошего соуса.
— Это же бред. Вы же не Бог, чтобы все знать.
— Я бы поспорил, знает ли Бог все. А я наблюдаю за людьми и делаю выводы. Иногда достаточно одного взгляда, чтобы понять человека. Иногда приходиться общаться с ним несколько ночей… С человеком, который называл себя Ангелом, я нашел общий язык почти сразу. Он вообще сам ко мне подошел.
— Тот человек, которого вы описываете в рассказе, он реальный?
— Конечно.
— Я думала, это вы сочинили!
— Я же не писатель. Я в налоговой работал.
— Но это же?..
— Глупо говорить, что этого не может быть, потому что это было. Уж поверьте. Если у вас есть сомнения, съездите в Краснодар и пообщайтесь с Ангелом. Я могу дать вам его телефон. У меня где-то записан…
Поедая лапшу, я кожей чувствовал, как Екатерина сверлит меня взглядом. В животе заурчало.
— Уже три года, — сказал я.
— Что?
— Вы бы сейчас спросили, как давно я общаюсь с людьми и записываю их истории. Вот я и сказал.
Подцепив тремя пальцами поднос, я аккуратно поставил его на тумбочки у изголовья кровати. Глухая боль отдалась в виске, но я даже улыбнулся. Причем, довольно искренне.
— У меня идея была собрать все записи, все мои зеленые тетради и написать большой роман о жизни людей. Не просто сюжетная история, или детектив, или, там, фантастика. А настоящий роман о людях. О жизни.
— И что же вас остановило?
Я собрался с мыслями, ощущая легкую головную боль.
— Мои тетради и остановили, — сказал я, — смотрю на них и не могу себя заставить перенести текст в электронный формат. Мне кажется, что записи обыкновенной ручкой в тетрадях, они живее что ли. Как-то естественнее. Я могу открыть тетрадь и почувствовать запах бумаги, запах пасты. Я как будто возвращаюсь обратно в прошлое. В то мгновение, когда…
Я моргнул. Екатерина затаила дыхание, слушая. И в палате наступила такая неожиданная тишина, что на мгновение показалось, будто я оглох.
Но Екатерина втянула носом воздух и сказала:
— Интересно.
А потом она сказала:
— В любом случае, завтра воскресенье, и вам придется подождать до понедельника, чтобы закончить с анализами. А ко вторнику я постараюсь сделать заключение.
— Завтра Ани не будет, — сказал я, — а сегодня сокращенный день. Она допьет кофе, доест кусочек пирога с вишней, закроет ноутбук и уйдет. До понедельника.
Екатерина поднялась со стула.
— А чем она занимается в ваших снах?
— Она пишет диплом, — ответил я. — По экономике. В ресторане уютно, ей легче работать. У Ани огромное количество книг с собой, но ее никто не прогоняет, потому что в ресторане работает менеджером ее тетя. Да и городок небольшой, все друг друга знают. Это вам не мегаполис. Тут люди добрее.
Несколько секунд Екатерина смотрела на меня, словно старалась запомнить каждую черточку моего лица. Я улыбнулся ей настолько искренне, насколько мог.
А насколько мог-то?..
Потом она кивнула — странно и растерянно — и вышла из палаты.
А я остался один на один с белым потолком, лампами дневного света и огромным желанием уснуть.
ОНА.
1.
В висках стучало.
И не выкинуть странного пациента из головы.
А в коридоре, напротив двери в ее кабинет сидела мать Карпачева с большой клетчатой сумкой возле ног. Кажется, мать продавала обувь на местном рынке. Паршивенького качества обувь, но зато дешевая. На это покупаются многие.
Катя попыталась незаметно выскользнуть на лестничный пролет (уже зародилась спасительная мысль скрыться на первом этаже у офтальмолога Сашки), но мать Карпачого заметила, опередила и перекрыла пути к отступлению своим, чего уж греха таить, немаленьким телом.
— Куда это вы собрались? — спросила она командирским голосом, — я вас тут с утра жду. У вас, между прочим, написано, что прием с половины девятого! А сейчас уже десять! Я на работу опаздываю!
В доказательство своих слов, мать Карпачева сунула под нос Кате запястье с большими круглыми часами. До десяти оставалось целых восемь минут.
— Я была у пациента, — процедила Катя, сжимая тетради и медицинскую карту Кирилла, — это очень важно.
Глаза матери Карпачева сузились до двух черных щелочек. Ноздри раздулись.
— Не важнее моего сына! — заявила она, — он у меня один такой. Единственный. Кровушка!
— Да-да, я понимаю.
— Ничего вы не понимаете. Вам наплевать, что в Чечне идет война, а в Ираке так и вовсе атомные бомбы! Вам наплевать, что в мире каждый день умирают миллионы людей, а военных — и того больше! У вас там какие-то пациенты!
— Не преувеличивайте!
— Я и не преувеличиваю! Телевизор надо чаще смотреть, уважаемая! — Пухлый палец уткнулся Кате в грудь, — если моего сына убьют, в этом будете виноваты вы!
