— И что?
— Предустановки со стопроцентной предоплатой делаются. Наверное, поэтому его и переклинило… Территориалку требует точную — непременно в Калифорнии родиться хочет.
Сергиевский рассмеялся.
— Флорида не устраивает?
Девушка только раздраженно фыркнула.
— Ты бы слышал, до чего он упертый. Я даже динамик выключила. Двадцать раз ему повторили, что точнее материка территориалку нельзя выставить, и все как об стенку горох… На самом деле, на предустановках многих клинит. Потому консультантов и держат — такие разговоры не хирург должен вести, а психолог.
— Что ж ты хочешь. Жизнь себе заказать — удовольствие недешевое.
— Нет, — вполголоса сказала Аня. — Не потому, что дорого.
— А почему?
— Страшно.
Она решительно прошла к двери в переговорную комнату и распахнула ее настежь. Даниль скользнул взглядом по измученно-вежливому лицу консультантки Маши и присмотрелся к клиенту. Дядечка был действительно большой, особенно в области брючного ремня — и, должно быть, бумажника. «Препаршивая карма», — мгновенно определил Сергиевский. Для уточнения деталей нужно смотреть анализы, но аспирант и без них видел, что работать над этим Аннаэр придется до седьмого пота. Даниль в очередной раз поздравил себя с тем, что не пошел в практикующие хирурги.
— Анна Вячеславовна… — пролепетала Маша; она была старше Имя-Отчество-Эрдманн лет на двадцать.
— Сидите пожалуйста, Маша, — Аня остановилась в дверях.
Клиент поднялся.
— Вы? — хрипло пробасил он. — Это вы… доктор?
— Я, — кивнула она.
— Извините… — клиент, мужчина лет пятидесяти, выглядел не менее измученным, чем консультантка, но вдобавок всерьез обозленным. Пиджак его был расстегнут, галстук ослаблен; в распахнутом вороте рубашки виднелась дряблая шея, по которой бежали капли пота, — извините, вам сколько лет?
— Двадцать четыре. Вас что-то не устраивает?
— Я бы предпочел, — клиент астматически захрипел и надвинулся, — кого-то более… солидного…
— Анна Вячеславовна — самый квалифицированный из практикующих в России специалистов, — обессиленно произнесла Маша.
— Да что вы говорите… — протянул он.
Кармахирург первой категории А.В. Эрдманн скрестила руки на груди. От нее веяло холодом.
— У вас сложный случай, — сказала она. — Я, боюсь, не рискну за него браться.
Глаза клиента выкатились из орбит. Он засопел и подтянул галстук, забыв застегнуть рубашку.
— Тогда, — он задыхался, — тогда что вы мне мозги пудрите?! Скажите, кто…
— У вас сложный случай, — безразлично повторила Аннаэр. — Ни один специалист за него не возьмется.
Клиент даже как-то осел от этих слов.
— Что?..
— Вы пришли без карты.
— Какой?
— Медицинской.
— Но я же…
— Карты тонкого тела. Мне нужно распланировать операцию, я не могу делать это на пустом месте, — педантично говорила Аня. — Мне нужен спектральный анализ кармы, трехмерный снимок биополя, данные о состоянии всех точек сцепки тонкого тела с плотным… вы понимаете? Ничего этого я не имею.
— А что же тогда я?.. — на два тона ниже начал клиент.
— А вы мне вместо анализа спектра принесли фотографию ауры. — Аня склонила голову к плечу. — Вы хоть понимаете разницу?
— Я…
— Мы уже устали объяснять, что полную диагностику кармы в Москве делают только пять городских больниц и ЦКБ. Да, это платная процедура, но никаким частным организациям лицензии на ее проведение не выдают. Кроме того…
Даниль практически кожей чувствовал, как упала в помещении температура, и млел от восторга. Мрачная Девочка не допускала ни единой ноты агрессии, говорила без нажима и возмущения, но пузатый чей-то-начальник перед ней сначала напрочь утратил спесь, а теперь вовсе опадал, как сугроб по весне. Светило отечественной медицины, развернувшись, неторопливо направилось к входной двери, и клиент на автомате, как привязанный, потопал следом.
— Сделайте все анализы и приходите, — хмуро говорила Аннаэр присмиревшему клиенту, — тогда мы с вами и будем думать, что можно сделать…
— Конечно, Анна Вячеславовна, — тот кивал и скашивал губы в деловитой гримасе.
— И решите заранее, — строго сказала она, доведя его до двери, — будете ли вы заказывать эвтаназию!
Это было немного слишком; Даниль даже голову втянул в плечи. Но клиент уже совершенно оробел, как случается с больными перед врачом, и только испуганно выдавил:
— Д-да…
— Будете? — невозмутимо заломила бровь Аня. — Эта услуга у нас бесплатна.
Маша заливисто хохотала, стукая кулаком по рассыпанным на столе бумагам. Незнакомая новенькая секретарша сидела с видом рыбки-телескопа, выпучив глаза и хватая ртом воздух. Высунулся Егор и восхищенно помотал головой — он тоже все слышал.
— Анют, — растроганно объявил Даниль, — ты жжёшь. Жжёшь глаголом. Йокарный бабай!..
— Некоторые люди способны нормально разговаривать только с теми, кого боятся, — по-прежнему хмуро ответила та и направилась к своей золотой табличке. — Пусть и правда все анализы соберет.
— А ты?.. — полувопросительно глянул Сергиевский.
— Я как-то без них обхожусь обычно, — вопреки всему, Аннаэр не улыбалась. — У меня глаза на месте, я и так вижу. А вот ему полезно будет. Карму слегка почистит…
Она утомленно вздохнула и сделалась печальной и хрупкой. Плечи ее опустились, Аннаэр вяло толкнула тяжелую дверь своего кабинета; Даниль невольно сунулся туда за нею. Обычно Мрачная Девочка шипела на него и ускользала за золотую табличку бажовской змейкой, но сейчас не успела — и из кабинета светила аспирант спасся сам, как клоп от дуста. Такого количества японской анимации, какое в виде постеров украшало стены логова А.В. Эрдманн, он вынести не мог физически.
Пока Даниль пытался вспомнить, имелись ли рисованные рожи еще и на потолке, Аннаэр вышла. Заперла дверь, защелкнула сумку и спросила:
— Как ты думаешь, Эрик Юрьевич уже прилетел?
Сергиевский озадаченно моргнул. В шесть вечера Лаунхоффер намеревался быть в институте, но успел ли сесть его самолет, Даниль не знал.
— Позвони ему, — без всякой задней мысли предложил он.
И внутренне застонал, потому что Мрачная Девочка вспыхнула и опустила глаза.
Они шли по тротуару, рядом, и Даниль смотрел на носки туфелек Аннаэр: они то зарывались в желтые листья, то ступали поверх. Девушка по обыкновению молчала, уставившись оцепенелым взглядом в пространство, и думала о своем. Дул ветер; облака из серых становились белыми, и в разрывах проглядывала голубизна. Кажется, скоро должно было стать теплее.
