«Рурк» качнул крыльями, – мимо промелькнула оплавленная решетчатая ферма. Шелли прикусил губу от напряжения: кто бы мог подумать, что пилотирование над Седной потребует от него всего мастерства астроника? Повезло только в одном: в переделку он угодил на «Рурке». А «Рурк» – часть его самого… или это он – давно лишь нервный узел «Золотого Сокола»?
…Контейнер плутониан возвышался над искореженным ковчегом, словно памятник благим начинаниям Брута. А выше закручивался неспешный вихрь металлических обломков. В гравитационном поле Седны их ждет медленное, сонное падение.
«Золотой Сокол» пронзил вихрь, разминувшись в «полубочке» с двумя бесформенными фрагментами корабля-исполина. Шелли увидел, что на обращенной к нему стороне Пирамиды Бейтмани вспыхнул ряд ярких точек. Прайд Брута готовился впустить десант патрульных сил.
«Брут Благоразумный! Трудно даже вообразить, какую бурю поднимет в Сопряжении сегодняшнее событие!»
Шелли пристроил «Рурк» в хвост к последней из «дельт». «Золотой Сокол» влетел в шлюз следом за челноком. Пока снаружи корабля выравнивалось давление, Шелли успел сменить пропитанную потом тунику на лучшую одежду: пышный камзол-патагий, выращенный из живых клеток, серебристые меховые панталоны и теплые чулки. Потом натянул мягкие ботинки из светлой замши. Для того чтобы ходить и при этом не подпрыгивать к потолку, добавил себе весу при помощи золотых гирек на цепочке. Поглядел на зеркальную голограмму: кретин кретином… Как он покажется на глаза Бруту?
Провалиться бы сквозь землю, как говорит прадед Юлиус. Но, если встрял в неприятности, изволь пройти путь до конца. Проклятое фамильное упрямство…
У трапа его ждали.
Отряд десантников Патруля, все в доспехах: в глухих шлемах, литых панцирях, кольчужных юбках. Мускулистые руки сжимают древка шоковых копий, поигрывают рукоятями коротких мечей. Хлюпают на поясах переполненные ядометы.
Шелли невольно всплеснул руками: Патрулю бы с таким же воодушевлением укрощать Плутонию, а не унижать штурмом Пирамиду уважаемого, пусть внесистемного, но почитаемого на Трайтоне прайда!
Командира отряда можно было узнать по золотому жезлу, прижатому к груди. «Кадуцей! – вспомнил Шелли название жезла. – Лазерный излучатель! Самое совершенное ручное оружие!»
Лицо командира отряда закрывала бронзовая маска. По сияющей лицевой пластине струились металлические слезы.
– О благородный! Сложи оружие и подними руки! – послышался из-под маски искаженный шлемофоном голос.
Уж нет! Приберегите эти методы для беглых рабов!
– Я – Шелли! Со времен переселения Столицы с Ганомайда на Трайтон мой прайд состоит в Пермидионе. Я не ношу оружия. Нет необходимости обращаться со мной, как с хавронским каторжником!
– Ты арестован по приказу Инспектора, о благородный!
Шелли поджал губы.
– Другого и не ожидал. Но кто он такой – ваш инспектор?
– Начальник службы транспортной безопасности Сопряжения – благородный Огр Мейда, – ответил тот же искаженный голос.
– А-аха, – Шелли вздохнул. – Я понял. Повинуюсь.
Значит, вот откуда взялись «Дюрандаль» и «Экскалибур»! Старый, прескверный дедушка Огр инспектировал внесистемный сегмент транспортной сети, – он делал это как всегда с помпой и под охраной лучших боевых кораблей, – когда Шелли отправил сообщение по открытой частоте.
Старикашка наверняка потирает руки от удовольствия: судьба, наконец, свела его с одним из ненавистных Шелли.
– Я понял, – повторил Шелли. – Даю слово благородного, что не предприму попытки сбежать и предстану перед Советом прайдов, когда придет время. Если в этом есть необходимость, обязуюсь перемещаться под конвоем…
«Быть может, «бронзовые маски» уберегут меня от расправы Брута, – договорил он про себя. – Или от лап Огра Мейды».
На этот раз командир медлил с ответом. Наверняка, совещался с кем-то из высших чинов. Шелли ждал, с легким нетерпением переминаясь с ноги на ногу. Десантники скучали, наконечники их копий склонялись ниже и ниже.
– Нет необходимости в конвое, о благородный, – наконец проговорил командир. – Тебя ждут в центральной галерее Пирамиды. По счастливой случайности моему отряду приказано следовать туда же. Мы должны выступить незамедлительно. Ты, благородный, укажешь дорогу.
Шелли спустился с трапа на потертый бетон шлюза. В окружении десантников пошел к внутренним воротам, обходя дымящиеся лужи охладителя для промывки дюз. Командир махнул рукой, и створки ворот поползли в стороны. Шелли задержался, пропуская «бронзовые маски» вперед. Обернулся, бросил прощальный взгляд на «Золотой Сокол».
Кто теперь скажет, когда он снова окажется в уютной рубке космического дворца?
– Думаю, мы выбрали удивительный путь… Можно присесть?
Иерарх Лью Контон, худой и взъерошенный, стоял, покачиваясь, в дверях каюты. Ошеломленная столь внезапным высоким визитом Климентина откинула книгу и вскочила на ноги. Скрипнуло подвинутое кресло. Контон помотал головой и выставил руки ладонями вперед, призывая ее не беспокоиться. Сам же поплелся ко второму креслу. От Контона исходил едва ощутимый горчичный запах, и Климентина поняла, что руководитель миссии только что принимал наркотики.
– Рассуди сама, – стал развивать мысль иерарх, – сегодня каждый смертный, будь-то ученый из благородного прайда… будь-то рудокоп из внесистемного пространства… всех заботит одно и то же. Поскорее бы убраться из системы Солнца! – Он хлопнул руками по подлокотникам. – До того, как оно поглотит планеты Сопряжения! До того, как Солнце, потеряв стабильность, разольется кипящей плазмой по обитаемому космосу! Если бы ты знала, сколько проектов ежедневно присылают в комитет по науке и образованию при Пермидионе! Теперь даже Партия не столько занимает головы обывателей, как научные поиски. О-о-о! Это они называют свою возню – «научные поиски». Их определение, дорогая. На самом же деле большинство из скороспелых мессий – дилетанты и чистой воды обманщики. Они ведут речь о гиперпространстве, о сингулярностях, о параллельных вселенных и кораблях-призраках, а сами не в силах представить математической модели того, как их выдумка работает. Их деятельность не только бесполезна, но и вредна в нынешнее тяжелое время. Генерируя праздную суету, они крадут время: у меня крадут время, у тебя крадут время, у Бериллии и Рэндала крадут время. А времени нет. Совсем нет. А сделать надо очень много. На две жизни хватит.
Контон посмотрел в иллюминатор. Флагманский корабль миссии висел над изрезанной «шевронами» сферой Пангеи. Где-то внизу до сих пор дымятся руины наземной станции. Дым стелется низко, гравитация на Пангее – ой-ой! – почти стандартная единица. Неизвестно только, кто придумал этот стандарт, ведь подобных условий нет ни на одной другой луне Сопряжения, и пресловутая «единица» доставляет человеку уйму неудобств.
