Добрынин застонал в пьяном сне, перевернулся с боку на бок, и одеяло, которым укрыл его урку-емец, соскользнуло на пол.
Ваплахов встал, поднял одеяло и снова накрыл им народного контролера.
"Хороший человек!" - подумал он о Добрынине.
Динамо-машина, стоявшая на улице за стеной дома, вдруг закашляла и затихла, и сразу после этого лампочка Ильича погасла, опустив на обитателей этой комнаты темноту, слегка подсвеченную уже уставшим пламенем, облизывавшим обгоревшие головни в печке-буржуйке.
Глава 3
Вечер выдался сухой, и это очень радовало Банова. Он еще раз вышел в коридор и поторопил уборщицу Петровну, напомнив, что ее дома ждут внуки.
- Ой, да такой пол тут грязный! - вздохнув, сказала она. - А в той классной комнате, так вообще - столетник покраснел как вареный рак!
- Что? - переспросил Банов, посмотрев на Петровну пристально.
- Столетник покраснел! - сказала старушка. - Плохой, наверно!
Банов заглянул в классную комнату и действительно увидел на подоконнике высокий ярко-красный столетник. Посмотрев на него в недоумении, директор школы вернулся в коридор и сказал Петровне:
- Слышь? Отнеси его в медкабинет и поставь там на окно!
Полчаса спустя Банов с радостью попрощался с Петровной. Закрыл школу. Потом вернулся в кабинет и позвонил Карповичу.
- Слышь, приходи ко мне сейчас! - сказал ему Банов. - Погода сухая, чаю выпьем. Ты высоту любишь?
-Да.
- На крышу выйдем. Оттуда много видно!
- Ну хорошо, - сказал Карпович. - Через полчасика буду.
Не теряя времени, Банов поставил чайник на примус. Проверил, есть ли сахар. Достал кружки.
Часы показывали без четверти шесть. Небо было безоблачным и обещало звезды.
Банов встретил старого боевого товарища внизу. Закрыл за ним двери. На минутку зашли в кабинет за чайником, сахаром и кружками. Потом полезли на крышу.
Устроились на любимом месте Банова, там, где он сиживал с Кларой Ройд - на самой верхотуре.
- Ну как там у тебя? - спросил директор школы.
- Ничего. - без особого энтузиазма ответил Карпович. - Только с поэтом поругался.
- С каким поэтом?
- С кремлевским поэтом. Живет у нас один, татарин, наверно: Бемьян Дебный...
- А чего поругался?
- Да ну! - Карпович махнул рукой. - Мелочь! По инструкции я должен весь рукописный мусор, собранный в Кремле, относить в мусорник НКВД, ну я и сделал, как положено, какая мне разница, что это за мусор! А этот Бемьян стихи свои растерял, говорит, они на подоконнике были, и их ветер вниз сдул. Ну так я и сказал ему, что пусть сам идет в чекистский мусорник и ищет, а он, сволочь, говорит, чтоб я сам туда шел и искал... Хрена ему!
- Правильно! - одобрил Банов. - Нечего! На крыше было прохладно. Дул довольно сильный ветер, однако чистое безоблачное небо отливало глубокой синевой и кое-где уже проступали первые золотистые звезды.
Банов страшно любил такие сухие осенние вечера на крыше, и чем прохладнее и ветренее было, тем всегда вкуснее казался чай, и вместе с чайным теплом организм в такие моменты наполнялся непривычной, но очень приятной бодростью и силой. Эта сила как бы распирала Банова изнутри, и жадно смотрел он вниз, на вечерние пустынные переулки, смотрел по-охотничьи зорко, словно выглядывал врагов.
- Хороший чай, - отхлебнув из кружки, сказал Карпович.
Банов кивнул.
- Я всегда чай пью, - неопределенно, словно в никуда, сказал он. - Да, слышь, как там Кремлевский Мечтатель?
- Нормально. Я его сегодня утром видел. Сидит, греется на солнышке и мечтает вслух. Хотел его послушать, но не было времени...
Банов посмотрел на Карповича и понял, что он немного завидует этому человеку. Еще бы! С какой легкостью, словно бы о самых простых и обычных вещах, говорит он о том, что только сегодня утром видел Кремлевского Мечтателя, которого все давно считают умершим! Сколько тайн ему доступно!
- Вася! - снова заговорил Банов. - А можно как-нибудь сделать, чтобы и я его увидел? Хотя бы минутку на него посмотреть!
Карпович задумался.
Банов смотрел на него с напряженным ожиданием во взгляде.
- Есть у меня один земляк в охране, - произнес Карпович. - Попробую поговорить. Завтра он с утра, кажись... Завтра и поговорю, а ты мне вечерком позвони!
Следующим вечером Банов позвонил Карповичу.
- Попробуем! - сказал старый боевой товарищ, и директор школы обрадовался. - Давай через два дня, в понедельник, в девять утра на Красной площади у Лобного места!
- Хорошо! - ответил Банов. - Я обязательно буду.
В понедельник, уже в восемь утра Банов прогуливался вокруг Лобного места. Еще в субботу он предупредил завуча Кушнеренко, что в понедельник пойдет в Кремль и может там немного задержаться. Кушнеренко, конечно, был поражен.
Людей в этот час на Красной площади почти не было. Воздух отличался утренней свежестью, да и вообще день обещал быть умеренно теплым и солнечным.
В полдевятого к директору школы подошел милиционер. Поинтересовался, что Банов делает на Красной площади.
- Товарища жду, он в девять придет, - ответил Банов.
- А что потом будете делать? - допытывался милиционер.
- Потом в Кремль пойдем.
Милиционер уважительно кивнул, потом ткнул рукой на Лобное место и сказал:
- А здесь вот головы рубили! - и, сожалеюще покачав головой, ушел на свой пост, как раз между Лобным местом и воротами.
К девяти со стороны ворот показался очень опрятно одетый человек, и, к своему удивлению, Банов узнал в этом человеке Карповича.
- Приветствую! - Карпович, подходя, махнул рукой. - Давно ждешь?
- Нет, - ответил Банов. - А что ты так одет?
На Карповиче был темно-синий костюм, причем пиджак сидел очень хорошо, как на члене Политбюро, а вот брюки чуть провисали, видно, были сшиты на человека раза в полтора толще Карповича.
- Да знаешь, выдали... все-таки Кремль... У нас электрик на час приедет, чтоб на столб залезть, починить провод - и то на этот час костюм выдадут! Здесь же много иностранцев бывает, члены ЦК...
Банов слушал и кивал. Конечно, было бы наверняка странно увидеть в Кремле обычно одетого невзрачного дворника с метлой!
- У меня и портфель есть кожаный! - добавил Карпович.
- А портфель зачем?
- Для рукописного мусора. Ну ладно, пошли! И они, пройдя мимо постового милиционера, который приветливо им улыбнулся, вошли в кремлевские ворота.
- Ты только делай вид, что ты здесь работаешь! - попросил Карпович.
- А как это?
- Смотри себе под ноги, не разглядывай ничего... и улыбайся!
Банов кивнул и начал улыбаться себе под ноги. Минуты четыре они шли по узкой бетонированной дорожке под стеной в сторону реки. Потом свернули к низенькому строению, спрятанному за голубыми елочками. Зашли в открытые двери.
