Феллон осторожно взял десятикардовую монету и принялся, поворачивая, осматривать ее при желтом свете лампы, как будто это была некая экзотическая вещь, а не золото, из-за которого он готов был лгать, воровать, убивать, ибо только оно могло вернуть ему трон.
— Устраивают вас эти монеты, мастер Энтон? — спросил Кастамбанг. — Удобно будет вам их использовать?
Феллон вздрогнул: вид золота погрузил его в транс. Он взял себя в руки.
— Конечно. Во-первых, прошу выплатить мою сотню… Спасибо. Теперь давайте составим письменное обязательство. Ничего компрометирующего, только чек от мастера Туранжа.
Но тут вмешался Квейс:
— А как же почтеннейший банкир узнает, что задание выполнено?
— В Балхибе мы обычно разрываем чек на две части и даем половинки каждому партнеру, — сказал Кастамбанг. Каждая половина не имеет силы без другой. В данном случае, я думаю, нужно разорвать на три части.
Он открыл ящик стола, достал пачку бланков и начал заполнять один из них. Феллон попросил:
— Оставьте место для имени в чеке. Я впишу его позже.
— Почему? — удивился банкир. — Это небезопасно: любой мошенник сможет поставить свое имя.
— Возможно, я приму другое имя. К тому же документ разделен на три части, и я ничем не рискую. У вас ведь есть счет в банках Талупа и Фоска в Маджбуре?
— Конечно, сэр.
— Тогда укажите, что деньги могут быть получены и там.
— Зачем, сэр?
— Возможно, после выполнения этой работы я отправлюсь в путешествие, — объяснил Феллон. — И я не хотел бы везти все это золото с собой.
— Да, те, кто имеет дело с мастером Туранжем, часто отправляются в путешествия.
Кастамбанг сделал надпись на чеке. Когда Квейс подписал его, Кастамбанг сложил чек и осторожно разорвал на три части. По одной части дал каждому из посетителей, а третью положил в ящик стола.
Феллон спросил:
— В случае спора вы согласитесь быть судьей?
— Если мастер Туранж согласен, — ответил банкир. Квейс кивнул в знак согласия.
— В таком случае, — предложил Кастамбанг, — мы еще раз встретимся здесь, чтобы завершить дело. Если я решу, что мастер Энтон выполнил обещание, он сможет получить награду здесь или же востребовать свое золото в шумном Маджбуре.
— Хорошо, — согласился Феллон, — А теперь чем вы можете мне помочь в этом деле?
— Я? — изумился Кастамбанг. — Я всего лишь банкир, сэр, а не интриган.
Феллон поднял руку.
— Нет, нет! Но я удивился бы, если бы вы, с вашими обширными связями, не знали кого-нибудь, знакомого с ритуалом Ешта.
— А! Вот что вы имеете в виду! Да, у меня действительно обширные связи. Да, сэр, очень обширные… Позвольте мне подумать. — Кастамбанг сложил пальцы вместе. — Да, сэр, я знаю одного человека. Но он не сможет раскрыть вам секреты Сафка, потому что никогда в нем не был.
— Откуда же он тогда знает ритуал?
Кастамбанг хихикнул:
— Очень просто. Он был жрецом Ешта в Луссаре, но подпал под влияние земного материализма, сбежал, сменил имя, чтобы скрыться от мести, и поселился в Заниде; здесь он стал ремесленником. Так как, кроме меня, никто не знает его прошлого, я, за некоторое вознаграждение, смог бы убедить его кое-что рассказать вам…
— Вознаграждение за счет мастера Туранжа, — сказал Феллон, — а не за мой счет.
Квейс возразил, но Феллон стоял на своем, рассчитывая на то, что интересы дела перевесят скупость кваасца. Он оказался прав — вскоре мастер-шпион и банкир договорились о сумме вознаграждения. Феллон поинтересовался:
— Кто же этот сбежавший жрец?
— Клянусь Бакхом, так я вам и сказал! Чтобы вы взяли его в оборот. Нет, мастер Энтон, нет, он будет моим козырем, не вашим. Больше того, он никогда не согласится раскрыть свое прошлое.
— Как же быть?
— Сделаем так. Завтра в моем городском доме прием, будет много приглашенных…
Кастамбанг протянул карточку с приглашением.
— Спасибо, — поблагодарил Феллон и с деланным безразличием спрятал карточку, даже не взглянув на нее. Кастамбанг объяснил:
— Вы оба будете в масках одни в комнате, так что останетесь неузнанными, а это исключит предательство. Найдется ли у вас приличный костюм?
— Найду, — заверил Феллон, мысленно обозревая свой гардероб. Вот удачная возможность доставить развлечение Гази и прекратить ее жалобы, что он никуда не водит ее.
— Хорошо, — сказал банкир. — Итак, завтра в начале двенадцатого часа. Не забудьте, двенадцатый час.
Кришнанское правосудие, возможно, и уступало земному в части законов, но никто не смог бы упрекнуть его в медлительности. Дуэлянты были признаны виновными в нарушении общественного порядка и уплатили штраф, чтобы избежать более серьезного наказания.
Выходя из зала суда, ештит по имени Джиредж остановился у скамьи свидетелей.
— Мастер Энтон, примите мои извинения за грубые слова. Придя в себя, я сообразил, что именно вы своей алебардой предотвратили удар, которым проклятый научник собирался прикончить меня. Благодарю вас за спасение моей жизни.
Феллон жестом остановил его:
— Все в порядке, старина; я лишь выполнял свои обязанности.
Джиредж кашлянул:
— Чтобы искупить мою невоспитанность, не разрешите ли угостить вас квадом?
— С удовольствием, если вы подождете, пока разберут следующее дело.
Ештит согласился, и Феллон дал показания по делу о грабеже (один из грабителей, которого он ударил алебардой, был тяжело ранен, второго не обнаружили). Пойманный на месте преступления был допрошен и признан виновным.
Судья приказал:
— Уведите его и пытайте, пока он не назовет сообщника, потом отрубите ему голову. Следующий случай.
Феллон отправился с ештитом в таверну. Он поддерживал подобные знакомства, надеясь получить нужные сведения. Джиредж многословно выражал свою благодарность:
— Вы не только спасли жителя нашего святого, хотя и ветреного города, мастер Энтон, от безвременного и нелепого конца — вы спасли товарища по оружию.
— Разве вы тоже в гвардии?
— Да, сэр, и даже в том же районе, что и вы.
Феллон недоверчиво взглянул на него.
— Это неправда. Я не встречал вас на сборах и учениях, я никогда не забываю увиденных мною…
Он не хвастался. У Феллона была феноменальная память на имена и лица, и он знал гораздо больше жителей Занида, чем многие из горожан.
— Я выполняю специальное задание, сэр.
— Что же вы делаете?
Ештит нахмурился:
— О, я дал слово хранить тайну и не могу ответить на ваш вопрос, прошу меня простить. Я скажу только, что охраняю дверь.
