Как старшему по званию, мне привелось некоторое время быть комендантом города Брука на Майне, где находилась штаб-квартира нашей группы.
Но как все-таки перевозить тяжелое оборудование? На чем перевозить? Ведь ни вагонов, ни паровозов не имелось! Пришлось самолично распорядиться о пуске в ход бездействующих паровозо- и вагоноремонтных заводов. Промышленные объекты Штирии заработали. Австрийские рабочие обрадовались и даже шутливо прозвали бородатого полковника "вице-королем Штирии".
Вскоре поезда, укомплектованные пригодными вагонами, появились на территории заводов Геринга. Оборудование следовало демонтировать и погрузить. Пришлось мне еще раз сыграть роль бородатого полковника и с самым свирепым видом вызвать к себе трясущихся от страха геринговских специалистов. Их глупо запугали нелепыми россказнями, будто они предстанут перед самим переодетым маршалом Толбухиным. Чепуха, конечно! Я просто предупредил инженеров, что все оборудование они должны только демонтировать. Перепуганные инженеры удалились и с немецкой педантичностью, безукоризненно выполнили "грозный приказ".
Но не надо думать, что в задачу нашей группы входил один лишь демонтаж оборудования. Напротив!
Благодаря присутствию в нашей группе советских специалистов самой высшей квалификации, таких, как подполковник Илья Коробов, из знатной инженерной семьи Коробовых, или мой друг Николай Зосимович, нам удалось совместно с австрийскими инженерами в кратчайший срок запустить паровозо- и вагоноремонтные заводы Штирии, заложив тем основы возрождения австрийской промышленности.
Выполнение всех этих задач требовало огромного напряжения, отказа от сна и быстрого передвижения по альпийским дорогам Штирии. На трофейной малолитражке "оппель-олимпия" я носился в Вену и обратно. Сидя за рулем, я не слишком считался с дозволенными скоростями, тем более что на лобовом стекле машины виднелся правительственный пропуск на право проезда, через все контрольные пункты без предъявления документов. Вот за эти-то скорости я однажды и поплатился.
Из штаба фронта приехал офицер и передал приказ явиться к начальнику тыла генералу армии Петрову. Поехали мы с офицером-порученцем на этой самой прыткой "олимпии". Казалось странным, почему мой попутчик так дотошно расспрашивает об этой машине, с удивлением разглядывает самую обыкновенную малолитражку. Понял я это, лишь представ, холодея, перед разгневанным генералом армии. Он распекал злополучного полковника, не считаясь с его правительственным мандатом, за то, что не мог догнать "оппель" на своем прославленном "хорхе". Тщетно было убеждать генерала, что "олимпия" не в состоянии развить скорость свыше ста шестидесяти километров в час (как он утверждал!). Генералы не ошибаются! Тем более что имеют право отобрать "провинившуюся" машину, "спешив" строптивого полковника.
Ехать обратно в 26-ю армию мне пришлось на попутных машинах. Командующий армией генерал-лейтенант Гагин, узнав о случившемся, вызвал к себе незадачливого гонщика, выслушал его, похохотал и тут же "наградил" за лихость новой "олимпией", наказав: "Гоняй, шею не ломай и генералов не перегоняй".
Гонять пришлось, иначе не успел бы... Но генералов старался не перегонять.
Как-то старый друг по Томску и Белорецку подполковник Н.З.Поддьяков, случайно оказавшийся в моей группе, принес найденное на территории порученного ему завода в Капфенберге письмо на немецком языке, подписанное генералом Schkuro. Шкуро? Кто во время гражданской войны не слышал этого устрашающего имени? Но Штирия? Немецкая армия? Вскоре все прояснилось, собственными глазами повидал я белогвардейского генерала, одетого в немецкую форму, а с ним атамана Краснова, тоже кровавого страшилища для донского казачества.
Скоро меня поставили в известность о готовящейся операции, которая затрагивала территорию подведомственного нашей группе завода в Юденбурге. Город разделен горной речкой с высокими берегами. На одном находился завод, а на другом... английские войска, размещенные в городских домах. Англичане сообщили нашему командованию, что в их расположении окружен немецкий конный корпус генерала Шкуро. Он входил в состав армии предателя Власова, плененного со своим штабом в Праге как раз нашей 26-й армией. Ее командующий генерал Гагин вскоре после знакомства рассказывал мне об этом. Так вот, Шкуро, белогвардеец в гитлеровской форме, отказался разоружить свой семидесятитысячный корпус. Англичане хотели избежать столкновения и разработали план бескровного усмирения упрямого генерала. Они предложили нашей стороне "разыграть" начало боевых действий между советскими и английскими войсками, о чем так мечтали разбитые нацистские главари. Английское командование поставит в известность генерала Шкуро "о случившемся" и предложит его корпусу принять участие в развязанных боях в составе британских сил. Для выполнения деталей задуманного плана и требовалась территория еще не демонтированного завода в Юденбурге. Пришлось ехать туда с представителями штаба армии на новой "олимпии". По пути поднимали по тревоге войсковые части. И за нашей спиной начиналась артиллерийская канонада, которую должен был услышать генерал Шкуро. Как и следовало ожидать, продажный генерал с радостью согласился воевать вместе с англичанами против русских. Генералу Шкуро объяснили: у англичан свои правила, свои незыблемые традиции. В составе британских войск не может находиться подразделение или соединение, солдаты которого одеты во вражескую форму и вооружены вражеским (немецким) оружием. Генерал Шкуро посчитался с английскими причудами (не все ли равно, как быть одетым и из чего стрелять!) и согласился: пусть его кавалеристы временно пересядут с коней в грузовики, переоденутся в английскую форму и перевооружатся в двух пакгаузах, как ему сказали, расположенных на противоположных берегах реки.
Неизвестно, как вели себя шкуровские волки, когда у них "на английской стороне" забирали оружие, что-то непонятное объясняя на английском языке. Я при этом не присутствовал. Но идущую впереди автоколонны легковую машину, пересекшую мост с английской стороны, видел сам.
Она остановилась, окруженная советскими солдатами в зеленых фуражках пограничников. Маленький человек в форме немецкого генерала вышел из машины, сердито хлопнув дверцей. С заднего сиденья выбрался седой плотный атаман Краснов в казачьей фуражке с красным околышем. Увидев зеленые фуражки с красными звездочками, пакостно выругался и сказал так, что и нам было слышно:
- Опять эта сволочь-англичанка обманула!
Видно, не впервой это было белогвардейскому атаману.
