Сегодня ситуация усугубилась еще и раздражением — последние недели в этой чертовой обители Основатель знает что творилось.
После ритуала Витдикты все кровные братья легли на дно. На памяти тхорнисха последний раз такое было больше двадцати лет назад, когда погибла Флора, и семьи ожидали, что клан Смерти объявит войну клану Леди.
«Теперь обстоятельства гораздо запутаннее, и даже Вриколакосы не кажут носа из своих ненаглядных лесов. Поджали куцые хвосты и стучат зубами от холода под какой-нибудь елкой, морозя несчастных блох. — Миклош презрительно улыбнулся, но тут же нахмурился. Родичи Иована, по его мнению, были, конечно, теми еще тварями, но в чем он им не отказывал — так это в зверином чутье. — А раз дворняги не тявкают, значит, наступают тяжелые времена».
Нахттотера беспокоило, что нелегкую пору, похоже, чуяли не только любители лесных лужаек. Фэриартос, забыв о разгульной богемной жизни, расползлись по домам. Асиман на время прекратили дерзкие вылазки по охоте за человеческим материалом. Даже Вьесчи стали осторожнее вести игру на бирже, поспешив перевести часть своих фондов за границу. Если уж сам Рамон, старый лис-интриган, счел, что ступил на тонкий лед, то и Золотым Осам не грех поостеречься.
Миклошу никак не удавалось выкинуть из головы Дарэла вместе с человеческим щенком. Эта парочка сыграла серьезную роль в переменах — клан Смерти вновь оказался на шахматной доске. Теперь ход за Кристофом, который столько лет не подавал признаков жизни, но, кажется, наконец-то очнулся от спячки. Кадаверциан не испугался провести ритуал, каким-то чудом остался жив — значит, не успокоится и в дальнейшем.
Миклош потянулся, разгружая спину от долгого сидения в кресле.
Как все заблуждались, считая, что после Праги и опустошительной войны с Лудэром некроманты навсегда сошли со сцены большой клановой политики!
Ко всем неприятностям года добавилось исчезновение Йохана. Поначалу Бальза не придал этому обстоятельству особого значения. Птенец и раньше иногда пропадал на некоторое время, не удосужившись никого предупредить. Если дела клана требовали личного присутствия Чумного, тот мог сорваться и улететь: в Южную Америку, чтобы разобраться с контрактом вьесчи, или в Восточную Европу, для координации работы человеческих наемников. Но всегда, при любых обстоятельствах, Йохан звонил, как только оказывался на месте. Однако на этот раз прошло уже достаточно много времени, а от него не было никаких вестей.
Странное исчезновение помощника вызывало тревогу. Он не был безответственным, да и забывчивостью никогда не страдал. Судя по всему, произошло нечто экстраординарное.
Наконец, Миклош потерял терпение и совершил абсолютно нехарактерный для себя поступок — решил позвонить первым.
Выдвинув нижний ящик стола, господин Бальза запустил в него руку и, не глядя, достал мобильный. Абонент оказался недоступен. Это привело нахттотера в ярость, и несчастный телефон, жалобно пискнув, был раздавлен в ладони. Его останки полетели в мусорную корзину.
— Роман!
Личный слуга главы, одновременно исполняющий функции дворецкого и управляющего поместьем, настороженно вошел в кабинет.
— Вы звали, нахттотер?
— Разумеется, звал! Найди Рэйлен. Пусть придет. Она мне нужна. Немедленно!
Дворецкий с тоской оглянулся на недосягаемую дверь и остался стоять на месте, переминаясь с ноги на ногу.
— В чем дело? — нахмурился Миклош. — Ты разве не слышал, что я сказал?
— Слышал, но…
— Но?! — голубые глаза тхорнисха нехорошо прищурились. — Какое еще такое «но»?!
— Рэйлен нет в «Лунной крепости». Она ушла в тот же день, что и Йохан, — выпалил Роман и застыл в ожидании бури.
Однако ее не последовало.
Господин Бальза сдержался и, откинувшись на спинку кожаного кресла, спросил неожиданно мурлыкающим голосом:
— И отчего же я узнаю об этом только теперь?
— Я не думал, что ее отсутствие так важно, нахттотер.
— Тебя держат не для того, чтобы ты думал! А для того, чтобы исполнял! — заорал тхорнисх, мгновенно приходя в бешенство. — Они отправились вместе?!
— Я не знаю, нахттотер.
— Так узнай!! Опроси солдат, которые в ту ночь были на воротах! Почему я должен тебе все разжевывать?!
— Сейчас же займусь этим, нахттотер.
— Стой! Проверь их комнаты. Мне нужно знать, взяли ли они с собой какие-нибудь вещи. Не спи на ходу, словно голодный крысоед! Быстрее! Шевелись!
Роман испарился, только его и видели. Миклош задумчиво прикусил губу.
Йохан исчез, прихватив ученицу.
Гром и молния! Что ударило в головы этим двум умникам?!
Рисовать не хотелось. Впрочем, как и читать или музицировать. Поэтому господин Бальза решил прогуляться.
Одевшись потеплее, он выбрался на улицу, и порыв ветра тут же швырнул в лицо колючую мерзость. Рассерженно фыркнув, Миклош натянул на голову капюшон, спрятал руки в карманы и, ссутулившись, быстро пошел по одной из дорожек в сторону правого крыла «Лунной крепости». Часовые у гаражей, заметив главу клана, испуганно дернулись, но тот лишь угрюмо кивнул в ответ на их приветствия.
Сразу за вертолетной площадкой начинался старый английский парк. Здешние тропинки, несмотря на то, что их совсем недавно чистили, опять запорошило снегом. Ботинки на толстой подошве безжалостно давили тысячи снежинок, и Миклош сделал себе отметку по возвращении купить одну, а лучше сразу две снегоуборочные машины. Лопаты в таком климате совершенно бесполезны.
Он миновал заснеженный зеленый лабиринт и оказался возле старинного фонаря, где тропа была еще более запорошенной, чем везде. Чертыхаясь и по щиколотку проваливаясь в снег, Миклош направился к комплексу оранжерей.
Он не приходил сюда с тех самых пор, как трое щенков вриколакосов бесцеремонно ввалились на территорию. Иовановские ублюдки развалили почти все, до чего смогли дотянуться их немытые лапы: большая часть посадок оказалась уничтожена, стеклянные стены разбиты, гидропонная и климатическая системы разлажены. А бесценные орхидеи, лучший селекционный материал, труды господина Бальзы за последние шестьдесят лет, отправились волкам под вшивый хвост — капризные тропические цветы не пережили резкого перепада температуры.
Тхорнисх с мрачным лицом начал медленно обходить развалины.
— Нахттотер! Нахттотер! — со стороны особняка, сломя голову, бежал машущий руками Роман.
Миклош неодобрительно нахмурился. Дворецкий, конечно, порой вел себя как настоящий недоумок, но до этого дня никогда не выбирался на мороз в одной рубашке и тонких брюках. Что могло случиться за время его отсутствия?
