– И откуда ты все это знаешь? Родители тебе рассказывали? – спросил Бат.
– Родители мне ничего такого не рассказывали. Потому что они умерли, я же говорила.
– Ну, мало ли…
– Они умерли еще до того, как тех двух сестер нашли!
Бат мысленно оценил возраст девочки – должно быть, никак не больше десяти лет.
«А то и семь. Глазенки совсем уж бесхитростные.»
– А давно это было? Год назад? Два? Когда они умерли?
Девочка шморгнула носом, вопросительно посмотрела на Раш-Раша, на лице которого застыла загадочная гримаса, потом перевела взгляд на Бата и наконец ответила:
– Я вам лучше этого не скажу.
– Не скажешь? – Бат потянулся к котелку и подцепил на кончик ложки еще каши.
– Если я скажу, вы сразу испугаетесь.
– Да мы не из пугливых, – отозвался Бат, с набитым ртом. – Я, милая моя, даже черного медведя не боюсь! И даже могу влезть ему на шею! И смыкать его за уши. А могу ногой ему поджопник вот такой вот – бамс! – отпустить. И медведь твой кубарем через голову покатится, – артистично размахивая руками, Бат показал как именно он управится с медведем.
Девчонка рассмеялась и захлопала в ладоши. Раш-Раш обрадовано закряхтел. И Бат заулыбался. Детское общество ему никогда не докучало.
Как вдруг девочка перестала смеяться и сказала:
– Все равно, не скажу. Потому что некоторые слова – они пострашнее черного медведя.
От уверенного тона девочки повеяло потусторонним холодком. Это дуновение, впрочем, Бат поспешил поскорей вычесать из розы ветров своего сознания. Он нервически облизал ложку и заметил примирительно:
– Ну, дело твое. Не хочешь – не говори.
– Да вы не обижайтесь, дяденька. Просто вы такой добрый… Мне так не хочется вас испугать! Лучше спросите какой-нибудь другой вопрос.
– Другой? Ну, спрашиваю, ладно. Как тебя зовут?
– Зовут Елей.
– И где Еля живет?
Девочка снова спрятала глаза и засопела. Раш-Раш принялся шарить взглядом по потолку, где отплясывали свои дикие танцы длинные тени от костра.
– Не хочешь говорить, тогда я сам угадаю. Ты живешь в доме пастуха, возле водопада!
– А вы что, там тоже были? – удивилась девочка.
– Не был. Но мои товарищи говорили, что где-то здесь должен быть водопад. А рядом с ним – пастуший дом. В этом доме, думается мне, Еля и живет. Правильно, Еля?
– Неправильно, – девочка энергично замотала головой и ее редкий хвостик дважды хлестнул ее по щекам. – Там никто не живет. И в этот дом людям лучше не ходить, потому что там водятся эти… как их… призраки! Честное-пречестное слово! – она посмотрела на Раш-Раша, словно бы ища поддержки.
Раш-Раш выразил согласие угрюмым мычанием.
– Тогда ты живешь в Птичьей долине!
– Тоже неправильно. В той долине живут только пастухи да ихние бараны. Они глупые, жадные и неопрятные! У них все село воняет шкурами!
– Подумаешь, какая пани! Шкурами воняет! Тогда где же ты живешь? Наверное, во дворце?
– Нигде. Я нигде не живу! – мрачно сказала девочка.
– Так не бывает. Все люди обязательно где-то живут. У каждого должен быть дом!
– Неправда. Вот у вас же нет дома – и ничего!
Бат Иогала задумался. В каком-то смысле негодяйка была права. Конечно, случались места, где он задерживался надолго, даже на несколько лет. Но пустить корни у него никогда не выходило, все тянуло его куда-то, и шел он, не столько соблазнившись зверьем да деньгами, сколько самой мыслью о неведомых краях, о свободе.
– Я взрослый. А ты – маленькая. Вот и Раш-Раш тебе скажет, если ты мне не веришь: у каждой девочки обязательно должен быть дом!
– Его зовут не Раш-Раш, – строго сказала Еля. – А Гррссы. И он тоже нигде не живет.
– Правда что ли? – Бат посмотрел на юношу, но тот лишь усмехнулся и развел руками, мол, понимайте как хотите.
– Что за имен понапридумывали? – задумчиво бросил Бат, вновь набирая себе каши. – Что это за имя для пацана – Гррссы? Я такого и не слыхивал… По мне, так даже Раш-Раш лучше.
– А ему все равно, как его называют. Ему лишь бы не лезли!
– Не лезли?
– Ну да, не лезли. Как еще сказать? – девочка примолкла, подбирая выражение. – Ну, чтобы никто от него ничего не хотел, понимаете?
– Понимаю, – сказал Бат. На самом деле, он ничего не понимал. Но поразмыслив, нашел-таки объяснение.
«Ясен перец! Парень он миловидный, стройный… А баре нынче пошли распущенные, каждый день караван идет через Старый перевал чуть ли не с царем каким. Видят, небось, красавчика и пристают со своими этими дуростями. Тем более, что парень немой, не разболтает никому. Удобно…»
Он снова оделил себя кашей, хоть и был уже сыт.
– А можно мне тоже попробовать? – Еля просительно посмотрела на котелок.
– Так бы и сразу! А то строишь из себя тут непонятно кого. Держи ложку.
Но ложку девочка не взяла. Она вскочила и, широко расставив ноги, встала над котелком – фигуры Бата, Раш-Раша и Ели образовали равнобедренный треугольник. Девочка протянула над варевом руку и быстро-быстро зашептала.
Запахло лавровым листом и имбирем. Причем запах был таким сильным, будто не щепоть травяной смеси высыпал в кашу Бат, но сама пещера была котлом со специями, в который вдруг высыпали Бата, Раш-Раша и Елю.
Щекотный дух черного перца ударил Бату в ноздри и он громогласно чихнул. Глаза охотника увлажнились.
Тем временем Еля прошептала новую абракадабру, сжала ладонь в кулачок, поднесла кулачок к губам и слизнула невидимое лакомство с растопыренных пальцев. Обсосала мизинец и удовлетворенно зажмурилась.
– Вкусно! – сказала она.
В тот же миг аромат специй растаял без следа. Ни лаврового листа, ни имбиря, ни перца. Сырой запах камня и душный запах птичьего помета вновь вошли в силу.
– Спасибо, дяденька Бат! – сказала девочка и вернулась на прежнее место. – Но только жжется немного внутри, как будто кишки чешутся.
– Раш-раш-раш, – отозвался юноша.
– На здоровье, – Бат утер нос рукой и заглянул в котелок. – Постой, а за что спасибо-то? Ты же ничего не съела!
– Я вообще мало кушаю, – сказала Еля тоном отменно полакомившегося дитяти и это успокоило Бата. «Может, ей и впрямь пол-ложки – самое то?!» Как вдруг Бату кое-что вспомнилось: – Погоди, как это ты меня только что назвала?
– Дядей Батом. А что? – зеленые глаза девочки округлились. – Разве не так?
– Так… Да только… Разве я тебе говорил, как меня зовут?
– Говорили!
– Что-то не припомню!
– Ну… тогда не говорили, – быстро сдалась девочка.
– Откуда же ты знаешь, как меня зовут?
– А мне Гррссы сказал.
– Так он же немой?
– А-а, ну да, немой, – задумчиво глянув на юношу, согласилась Еля. – Тогда мне ваши люди сказали. Охотники.
– Ты что же, видела их? Где ты их видела, скажи-ка?
