– Обалдеть! – не выдержал Мишка. Подошел к стеклянной Вике и убрал у нее со лба прядь волос. – Как живая. И такая мягкая, податливая!
– Мишка, мне это не нравится! Это не я! – крикнула Вика.
– Разумеется… Я просто любуюсь твоим воплощением. Всё в порядке.
– Не надо! Прекрати! Я же здесь! Я еще живая!
Он осторожно коснулся пальцами стеклянного лба, подрисовал сверху корону, улыбнулся и прошептал: «Прощай».
Прозрачная девушка улыбнулась в ответ, помахала ему свободной рукой, подмигнула и растворилась в дырчатой перегородке.
– Вот и всё! – сказал Мишка. – Только ты и я. Снова вдвоем, как и прежде.
– Ты уже и с ней договорился?
Молчание.
– А чего бы она тебе подмигивала?
– Угу! Договорился. Встречаемся через неделю, в восемь вечера.
– А я?
– Мы будем обсуждать твою ревность к себе самой.
– Ты так ее трогал! – всхлипнула Вика.
– Как?
– Все нежности ей достались! Стене бездушной!
– Красивая была фигура! – Он мечтательно улыбнулся. – Прелесть несказанная!
– Ты специально издеваешься надо мной?
– Эх, Виктория! Как же это здорово, что между нами стена! Мудрая ты девушка! Мудрая. Потому что если бы ее не было…
– Ты бы смог попробовать кофе! Правда?
– Конечно! Последний глоток…
– Так убери ее!
Мишка покачал головой:
– Пусть будет. Чертовски необходимая вещь!
– Убери! – простонала Вика.
– Нет. Это нужно для нас обоих. Теперь нужно.
Она размахнулась чашкой и со всей силы ударила по перегородке в надежде, что осколки прорежут кожу и боль отвлечет от нескромных желаний. Рука прошла сквозь перегородку. Чашка тоже.
– Экстремальное обслуживание! Закончила специальные курсы? Ты смотри – даже не расплескала!
Он высвободил чашку из ее скованных пальцев и нежно поцеловал каждый из них.
– Не надо, – сдавленно прошептала Вика.
Мишка поцеловал ее запястье.
– Не надо, пожалуйста…
Мишка посмотрел ей за спину. На экране он уже целовал предплечье, перешел на плечо и приближался к шее…
– Не надо… Не смотри…
Он оторвался от ее руки, допил кофе, закрыл глаза и глубоко вдохнул.
– Божественный напиток! Хорошо, что оставила глотнуть. Спасибо еще раз. Фу-у у х! Держи чашку.
– На здоровье. Ну… я пойду? Хорошо? Не смотри!!
Она повернулась и пошла к своему дивану. Мишка шагнул следом, толкая руками перегородку.
Чашка выпала из руки и полетела на пол. Вика нелепо дернулась в тщетной попытке ее поймать. Удар, звон разбитого фарфора, бежевые осколки на белом полу.
Вика резко обернулась.
– Ты?! А я думаю, кто это за мной крадется? Чуть с ума не сошла!
Перегородка легонько стукнула ее по руке. Вика отскочила, едва не ударившись головой о стену. Диван куда-то исчез. Осколки тоже.
Мишка снова шагнул вперед, и Вика оказалась прижата перегородкой к стене.
Ей хотелось кричать, вопить, молить о спасении, но она только молча открывала рот. Голос пропал. Ей хотелось разнести это квазистекло на мелкие кусочки, бить его, пинать, кусать, но она не могла пошевелить и пальцем. Перед глазами возникли восемь дюймов огненной стали. Куда она теперь денется, если нож проткнет перегородку? А если клинок войдет не на всю длину – всего лишь на один-два дюйма – и потом отправится в неспешное путешествие, рисуя на ее теле кровавые полосы? Смерть от ножа уже не казалась ей такой легкой, как раньше. Рановато она смеялась!
Мишка стоял перед ней, сжимая виски руками. Лицо, искаженное гримасой боли, напоминало божков древних племен. Вика тут же забыла и про нож, и про кровавые полосы на своем теле – уперлась в перегородку, застучала по ней ладонями изо всех сил и завопила:
– Аа-а а а а а а а!
Мишка открыл глаза, опустил руки, пошатнулся и упал.
Вопли прекратились. Вика мучительно соображала, что происходит. Она легко могла представить Мишку с ножом или Мишку, несущего какой-то вздор. Но Мишка, распростертый на полу, совершенно не укладывался у нее в голове. Такой картинки не было в базе данных.
– Мишенька! – прошептала она. – Проснись, пожалуйста. Пора вставать, ты меня слышишь?
Умер, что ли?
У нее всё похолодело внутри, а потом холодно стало ногам. Ступни онемели, холод поднимался всё выше. Вика дернулась и глянула вниз: она стояла по щиколотку в воде. Дырочки в нижней части перегородки затянулись. Вода поднималась.
Это сон, подумала она. Это галлюцинации. Так сон или галлюцинации? Вода поднялась до колен.
– Мишка-а а! – заорала Вика и снова застучала по перегородке. – Мишка! Я утону! Слышишь? Просыпайся! Я тону! Ты живой там вообще?
Она уперлась лбом в перегородку и наблюдала, как вода поднимается по ее бедрам. Вот и вся любовь!
Тук-тук!
Кто-то стучал в перегородку.
Вика вздрогнула, проехавшись плечом по стене.
– Почему не разбудила? – спросил Мишка.
– Н не знаю, – опешила Вика. Плечо горело огнем. Наверное, кожу ободрала.
– Понятно, – он вернулся на свою сторону, уселся на диван и как ни в чем не бывало посмотрел на Вику.
А мой диван куда-то исчез, подумала Вика.
– Мишка! – закричала она. – Здесь вода!
– Вижу, – спокойно ответил он. – Это для рыбки на дне аквариума.
– Откуда она взялась?
Мишка постучал указательным пальцем по голове:
– Просочилась, пока спал. Прости. Наверное, холодно?
– Еще как!
Он щелкнул пальцами, и через пять секунд Вика стояла на сухом белом полу. Еще один щелчок – и стена за ее спиной приятно нагрелась.
– Убери ее! – Вика постучала по квазистеклу.
Мишка отрицательно покачал головой:
– Пусть будет.
– Зачем ты засунул меня в клетку?
– Я хотел быть к тебе ближе, но боялся убрать перегородку.
– Почему бы сейчас ее не убрать или хотя бы не поставить на середину, где и была?
– Не хочу к тебе подходить.
– Почему?
– Слишком опасно. Во мне больше гадости, чем я думал. И её всё труднее сдерживать. Я не знаю, что со мной будет через несколько секунд. Башка раскалывается.
– Я могу тебе чем-нибудь помочь?
– Ты себе помоги.
– Не понимаю…
– Два сканера перебирают мои мозги клетка за клеткой, чтобы тебе ничего не угрожало, а ты смакуешь, как я медленно и со вкусом полосую тебя ножиком. Кровавые картинки лезут мне в голову, я смотрю на твои фантазии, и они начинают мне нравиться. Хочется их реализовать. Ты просто вынуждаешь меня это сделать!
– Врешь! Я этого не хочу!
– Тогда представляй наше общение более мирным!
