Джен слегка поёжилась.
— Да.
— Я буду сегодня показывать квартиру рядом с этим местом. Где‑то в полпятого зайду, хорошо?
— Договорились, — сказала Джен. — Спасибо.
Рука, держащая трубку, дрожала.
Бесси не имела дела с армией с тех пор, как её муж Бог знает сколько лет назад вернулся из Кореи. Она поразилась, насколько всё стало высокотехнологичным: здесь, на базе, повсюду были компьютеры, сложные дисплеи, всякие приборы, которые она вообще понятия не имела, для чего…
Нет, не так. Теперь, когда она об этом задумалась, она знала, для чего нужна большая их часть: она это знала, потому что это знал Сет Джеррисон — узнал за то время, пока занимал свой пост, хотя многие из них были незнакомы и ему; в конце концов, он преподаватель истории. По пути к самолёту они с Дэррилом прошли мимо нескольких солдат, потом вышли на лётное поле, рядом с самолётом, на котором они должны были лететь. Она разглядела, что это бомбардировщик, и тут…
И тут в голове выскочили два слова: «Встречный удар».
И пока они подходили к самолёту, заходили в него и усаживались на места, которые им указали, она вспомнила все детали — ужасающие, жуткие детали. Её руки тряслись так, что ей пришлось попросить Дэррила застегнуть её привязной ремень.
Да, террористы практически загнали США в угол; в этом не было сомнений. Но это… это было…
Конечно, необходимо дать им отпор; и лидер должен его возглавить.
Но такое!
Самолёт покатился по взлётной полосе. Он снова приземлится через четыре часа.
Четыре часа на то, чтобы решить, что делать.
В 16:45 телефон Эрика издал странный двойной сигнал. Джен раньше уже слышала его звонок, когда звонил доктор Гриффин, и тогда звук был нормальный, но…
А! Это, должно быть, что‑то вроде домофона. Как у Роджера — Роджер был лучшим другом Тони. Она взяла трубку.
— Алло?
— Это Никки Ван Хаузен. Я внизу.
— Ага, поняла. Э‑э… я не знаю, как вас впустить.
— Нажмите «шесть», — подсказала Никки, словно бывала здесь миллион раз, словно она, чтоб ей пусто было, жила здесь.
Джен сделала, как она сказала. Она услышала в трубке электрическое жужжание, и затем соединение прервалось. Она поправила волосы, глядя в зеркальную дверь шкафа в прихожей, затем выглянула в глазок во входной двери и увидела…
Это было как тот туннель, который она видела, когда умирал Джош. Она увидела женщину, невероятно маленькую и далёкую, приближающуюся к ней, всё ближе, ближе…
И Джен открыла дверь. На веб‑сайте Никки было фото. На нём у Никки были рыжеватые волосы, но сейчас они были светло‑каштановые со светлыми прядями — и выглядела она немного моложе, лет на тридцать пять.
— Простите за опоздание, — сказала Никки. — Погода лучше не становится. — но потом она остановилась и уставилась на Дженис. — Ого, — тихо сказала она.
— Что?
— Простите. Просто это так странно — видеть вас вживую. Эрик помнит вас отдельными фрагментами, вы знали? Ваша улыбка, ваши зубы, как вы отбрасываете со лба волосы, тату — он обожает ваше тату. Но увидеть всё это собранным вместе — это как…
— Как?
— Он, разумеется, помнит вас красавицей. Но, понимаете, красота — она в глазах смотрящего, и… — Она слегка пожала плечами. — В общем, это интересно увидеть, вот и всё.
— И всё? — спросила Дженис немного обиженно.
Никки махнула рукой.
— Простите, я всё неправильно говорю. Я хотела сказать, что вы очень красивы. И я понимаю, почему Эрик так сильно в вас влюбился.
Сердце Дженис пропустило удар.
— Влюбился в меня?
— Он от вас без ума, — подтвердила Никки. — Но он знает, как вы ранимы, и не хочет пользоваться моментом. Плюс, тут ещё вопрос возраста.
— Это‑то какое имеет значение?
— Для него — имеет. Это реально его беспокоит.
— Ему не о чем беспокоиться.
Они по‑прежнему стояли в дверях. Джен забрала у Никки плащ и жестом пригласила пройти в гостиную. Идя за ней вслед, она спросила:
— Вам предложить что‑нибудь? Кофе?
— Нет, спасибо. — сказала Никки, входя в гостиную — но тут же остановилась, да так резко, что Джен натуральным образом ткнулась в неё носом.
— Простите! — сказала Никки. — Простите, виновата. Просто…
Джен обошла её и, заглянув в лицо, увидела на нём выражение безмерного удивления.
— Что?
— Я словно бы знаю это место, — сказала Никки. — Словно была здесь раньше. — Она снова пришла в движение, обходя гостиную. Подойдя к книжной полке, на которой лежал медальон с надписью «Чамп», она осторожно взяла его в руки.
— Что это такое? — спросила Дженис.
— Хммм? — сказала Никки. — О. Он получил это в больнице, пять лет назад. Принёс больше всех пожертвований для рождественского благотворительного автопробега.
Джен улыбнулась. Да, это Эрик: всегда пытается помочь тем, кто в этом нуждается. Эта женщина всегда будет знать его лучше, чем когда‑либо узнает Джен.
— Это жестоко, — сказала она.
— Что?
— Эта… эта штука, что с нами случилась. Почему она не могла быть взаимной? Почему нельзя быть связанной с тем человеком, что связан с тобой?
— Я не знаю, — ответила Никки. — Случилось так, как случилось.
— Да уж, — очень тихо согласилась Джен.
— Зачем вы хотели со мной увидеться?
Джен посмотрела на неё, затем отвела глаза.
— Простите; это было глупо. Я просто не знала, что делать. Я… вы… вы знаете всё, что знает Эрик, и, в общем…
— Вы в самом деле ему небезразличны, если вы об этом меня спрашиваете.
Джен усилием воли заставила себя встретиться с ней взглядом.
— На самом деле нет. В этом я не сомневалась.
— Но вы продолжали спрашивать себя, как вы можете продолжать ему нравиться, когда он знает обо мне вот это, или знает вон то о моём прошлом, или что я делала то‑то и то‑то, верно?
Джен кивнула.
— Думаю, разные люди реагируют по‑разному, — сказала Никки. — Я знаю подобные вещи об Эрике. Но мы с ним не знали друг друга до того, как возникла связь, так что… ладно, вы когда‑нибудь читали «Пипл»?
— Что?
— «Пипл», журнал такой. Или «Мы»? Или любой другой такой же. Журналы, которые рассказывают о личной жизни знаменитостей.
— Ну, иногда, пока ждёшь приёма у дантиста, — сказала Джен.
— Так вот, Эрик для меня примерно то же самое. Как Анджелина Джоли или Джонни Депп или другая звезда, с которой я лично не знакома, но о которой знаю всё. Да, я знаю их грязные секреты — пусть и мелкие — включая такие вещи, которые, я уверена, они бы хотели сохранить в тайне. Ну и что? Это никак не влияет на меня, да и я не собираюсь ничего с этой информацией делать.
