Цветов видно не было, но стали неразличимыми и отдельные травинки: они были утоплены молочным туманом, который стремительно растекался от черного ущелья.
— Ишь ты, — сказала Варвара, — а если нас скроет с макушкой, найдешь дорогу домой?
— Найду. — Вафель, как всегда, был лаконичен.
— Ну и ладно. В случае чего пойдешь первым, а я буду держать тебя за хвост.
Хвостов у скочей не было, но Вафель правильно понял, что в качестве такового может быть использован запасной опорный манипулятор, а поняв, промолчал.
Туман подымался, густея, хотя казалось, что дальше некуда, был уже выше колен и приводил в изумление тем, что совершенно не мешал движению. Напротив, стало легче, и мелькнула шальная мысль: вот станет по грудь — поплыву…
— Расстояние до стаи три с половиной километра, — прорезался Трюфель.
А, ерунда — три с половиной километра! До корабля рукой подать. Вот только захлюпало под ногами, и это противно, но при такой влажности иначе и быть не могло: идет стремительная конденсация, и накопившаяся вода сразу же утекает — вон как тянет ботинки, словно по ручью идешь, вот и у Монкорбье ботинок сорвало, ничего удивительного (неправда, экспедиционный ботинок, пока он не расшнурован, не стянешь и лебедкой…), и то-то было бы смешно, если бы на здешнем Майском Баобабе красовалась вот такая золушкина туфелька, — ой, да она еще и светится (наведенная люминесценция, осторожно, наведенная люминесценция…), и ничего удивительного, ведь светится этот белый кисель, и не белый он, а перламутровый, и проступает какой-то узор (ячеистые структуры типа эффекта Бернара…) шестигранный, а вон там змейка закруглилась голубая на желтовато-медовом фоне, ну прямо Жучка со своим хвостом, и еще, и дальше целых три — красота-то какая! Ногам только холодно, и тянет, тянет (глубина не меньше полуметра, скорость течения метров шесть-семь в секунду — как это я еще держусь на ногах?..), а то бы так и села и смотрела всю ночь и на эти громадные белые кувшинки, что распускаются на глазах и тут же обрастают тысячью лепестков, и на тонкие колоннады, просвечивающие в толще тумана…
— Расстояние до головного животного — две тысячи метров. Стая насчитывает двадцать семь особей.
…и особи со мной вместе полюбуются, подогнут коленки, сядут на плоские задницы и поднимут добрые морды к луне, как скоч мой миленький, — ты не утонул там, Вафель (роботы стратегической разведки приспособлены для передвижения под водой…), ау, не слышу ответа, утопленничек (я не говорю вслух, а мысленную информацию скоч не принимает…)
— Прошу разрешения поставить индивидуальную силовую защиту. В воде могут находиться мелкие животные, смытые со склона.
Утеньки, трусишка ты кибернетический! Тебе бы только заткнуть мне уши и заслонить глаза, чтобы не видела я всей этой красоты, — и золотого купола, что медленно-медленно подымается из перламутровых глубин, как зачарованный остров (используются все частоты видимого спектра, следовательно, можно опасаться сильного ультрафиолетового излучения…), и звенящие лимонные шары, скатывающиеся с этих пизанских башен, чтобы у их подножия раскрыться огромной королевской лилией, — и чтобы всего этого не увидеть за колпаком защиты?
— Ни-ка-ких фокусов, дражайший мой телохранитель, и не бодай меня под коленки, я уже дошла до трапа, только — тс-с-с… На «Дункан» полезешь ты, а я останусь. Я так долго ждала воды, моей воды, а теперь ее вдоволь… Ты слышал команду? Топай наверх, многоноженький ты мой, топай и сушись!
— До головного животного тысяча двести метров.
Ах, да какое это имеет значение, разве они смогут плавать так, как она, — неповоротливые клячи в мелкой воде! Ну, наконец-то набрать полные горсти — а вода холодна и кипуча, как ледяной нарзан, — и ткнуться в эту воду лицом…
Колючие пузырьки обожгли щеки, и разом пришло отрезвление. Полотнище тумана — экран фантастического проектора. Но не это важно. Черные точки, приближающиеся со стороны гор…
— До головного животного восемьсот метров.
И не это!
«Да ты что, Варвара, оглохла?» — шепнул голос Сусанина.
Она подпрыгнула сразу на три ступеньки и выгнулась, придерживаясь одной рукой за поручень, а другой прикрываясь от слепящего серебряного света, — что-то доносилось оттуда, от чернеющей в лунной ночи бесформенной громады каменного завала, по которому пробегали пугливые эльмовы огни. Да что же, что там? Крик? Боль?
— До головного животного…
— Тихо! Не мешай!
Плеск и рычание двух ручьев, справа и слева, вода уходит, обмыв вечернюю долину, вершины хребта вот-вот совсем угаснут, и вместе с их факельным свечением торопливо выключаются все эти световые эффекты, как театральные прожекторы после окончания спектакля, и только на самых верхушках башен-минаретов, подчеркивая их невероятную высоту, остается по слабенькому огоньку.
И все травинки снова вытянулись в струнку, словно приемные антенны. И легкость такая, что можно пробежать на цыпочках, едва наступая на острия этих травинок. И чуткость. Былая, едва не потерянная навсегда чуткость. Ведьминская.
Только как это при всей обострившейся чуткости она забыла, что снова нет связи с вертолетом?
— Трюфель, вызови вертолет!
— Нет связи.
Три тучи разом: слева и справа огромные стаи крыланов, а прямо, как раз между башнями Фермопил, грозовая, чья чернота сделала бы ее невидимой в ночи, если бы не судорожные прочерки коротких молний.
— Эболи… Эболи… Отвечайте, Эболи… Гриша, где вы, Гриша, отвечайте, отвечайте, черт бы побрал нашу коротковолновую связь, Гриша…. Гриша… Отвечайте, Гриша…
— …рега! Почему не слышу? Варвара Норега!
— Гриша! Не так официально.
— Это я со страху, что вы пропали. Что у вас?
— Световые эффекты и микронаводнение. Уже кончилось.
— Вы-то где? Сусанин мне голову оторвет!
— Ну конечно. Вы его больше слушайте. Если бы он за меня волновался, то не бросил бы одну. Так что я сижу на верхней ступенечке, подобрав ноги, чтобы никто за пятку не цапнул.
— А что, есть претенденты?
— И сверху, и снизу. Сверху тьма громадных крыланов, буду надеяться, что не вампиры…
— Варенька, поосторожнее — а вдруг?..
— Вдруг не может быть, такому количеству кровопийц было бы нечем здесь питаться.
— И все-таки. А снизу?
— Мчится какое-то стадо копытных, по-моему просто играючи. Вечерний гон. Что от Сусанина?
— Они двигаются от меня на северо-восток с небольшим уклоном вниз. Сеть разветвленных пещер, похоже, что естественные полости вроде цепочки пузырей. Эх, геолога с нами нет, ведь на Большой Земле никто аналогичных структур не припоминает.
