— Уймись, — сказал он, отплевываясь. — Хорошо хоть глаза успел закрыть.
Но она не унялась и потащила его в воду. Пришлось купаться, хотя с моря тянуло прохладой, да и солнце уже было не то. Кирилл быстро замерз и, выбравшись на берег, наблюдал, как мелькает в воде ее загорелое тело. На мелководье она, отталкиваясь ото дна, пыталась взлететь в воздух, подобно дельфину, но толчка явно не хватало и она плюхалась на живот. Выбравшись на берег, она прижалась к нему мокрым телом.
— Погрей. Чуточку замерзла.
Едва обсохла ее кожа, она оттолкнула его и выбежала на твердую, омываемую водой кромку пляжа.
— А сейчас перед вами выступит известная танцовщица — Елена Пти!
Она стала в позу, собираясь перед началом.
— Лена, не дури! Что тебе сказал профессор?
— Я чуточку, Кирилл.
— Никаких!
— Но сегодня последний день. Зайдет солнце — и я свободна от обещания. Должна же я попробовать, что будет завтра.
— Лена!
Но она не слушала его. Лицо ее залило знакомое Кириллу озарение, руки начали медленное движение. Казалось, это море медленно несет свои волны и плавно накатывает на берег. Движение захватывало все тело, и здесь ноги должны были легко понести и закружить… Вместо этого Лена сделала несколько неловких шагов и остановилась.
— Не получилось, — она упрямо тряхнула головой, и начала все сначала, И снова неудача. Тогда она попробовала простое движение. Ноги не слушались так, как прежде, И тут она поняла, что это не случайность, не ошибка… Она села на песок, пошевелила пальцами, пошевелила ногами, пробуя различные движения… И вдруг взрыв отчаяния овладел ею. Лена бросилась навзничь и, рыдая, била ладонями по мокрому песку.
— Это не мои ноги! Это не мои ноги!
Кирилл гладил ее по плечам, утешал, целовал, но ничто не помогало. Тогда он рывком приподнял ее. Она вырвалась и снова упала на песок.
— Уйди! Это ты! Это вы все! Я так верила вам!
Кириллу стоило больших трудов увести ее с пляжа. Лена ушла в свою комнату и заблокировала вход. Молчала она в аэропорту, молчала и в полете. Когда схлынула толпа пассажиров, Лена, решительно глядя ему в глаза, сказала:
— Все, Кирилл! Здесь мы расстанемся. Навсегда. Я долго думала и решила. Кем я теперь ни стану, я не буду счастлива с тобой. Ты всегда будешь напоминать мне о несбывшихся надеждах.
Кирилл чувствовал, как тупая, оглушающая боль расплывается по телу. Машинально вынул из портфеля потрепанную книгу.
— На. Ты любишь старинные виды искусства. Почитаешь, когда будет время.
Она нерешительно приняла книгу. Мельком взглянула на обложку, Хотела вернуть, чтобы ничто не отягощало память, но название чем-то приглянулось, и она, вздохнув, пошла вперед к движущейся дороге.
Кир Буг проснулся поздно. Командировка была изнурительной, и он позволил себе понежиться в постели. Как хорошо, что есть такие командировки, когда можно забыть обо всем, когда не остается времени даже на полноценный сон. А вот теперь, когда все позади, нет даже настоящего удовлетворения работой. Сколько же можно чувствовать боль при одном воспоминании о том бессмысленном расставании? Если бы он был телепатичен той группе, с которой ему пришлось работать, они разбежались бы с острова неподвижности куда глаза глядят и не пришлось бы искать средств, как вернуть их к нормальной жизни. А так попробуй, вымани их оттуда! Лена, Лена… Сколько же прошло времени с тех пор? Неужели два года? Нет, это случилось первого октября, а сейчас еще август…
Он поднялся, привел себя в порядок, позавтракал и принялся за работу. Но разложив карточки, вдруг потерял к ним интерес… Тогда он решил прогуляться. Кир Буг бродил по Сантаресу, и оживленные улицы, улыбки людей, смягчили его боль… Он вернулся домой и включил информационную программу. Она уже заканчивалась. Молоденькая, хорошенькая ведущая, которой он раньше не видел, объявила, озаряя зрителей радостной подкупающей улыбкой:
— Закончились экзамены в Сантаресской балетно-танцевальной студии. Посмотрите фрагмент танца «Мать и дочь», поставленного заслуженным педагогом Галиной Викторовной Птициной. Исполняют танец Елена Пти и Лада Рам.
Кирилл сжал подлокотники кресла и весь устремился к экрану. Да, это была она! Вот они идут — мать и дочь. Сколько в одной зрелого совершенства, а в другой юности и изящества. Но что с ней? Несчастье? Не может быть! Лена падает и поднимается прихрамывая. Она пробует снова. И снова — неудача! Девочка мечется, стараясь помочь и облегчить ее учесть, но тщетно! И тогда мать властным движением останавливает дочь. Не надо плакать, надо идти вперед. Как однообразны эти занятия. Раз, два, три, четыре! Раз, два, три, четыре! Ну, девочка, ну же! И движения становятся выразительней, ярче, чеканнее, и вот уже дочь закружилась в невообразимом пируэте. Триумф! Такой долгожданный и трудный! И гордое счастье светится в глазах матери!
Кирилл плакал от избытка чувств, уткнувшись в кресло. Как хорошо, что это был всего лишь танец! А может, не танец, а какое-то волшебство, на которое способна только Лена и эта черноглазая индийская девушка с необыкновенно выразительной мимикой — Лада Рамануджан.
Он спустился на первую поверхность города и неторопливо побрел среди людского потока. Значит, она все-таки вернулась к танцу… Вернулась и достигла еще больших вершин, а о нем не вспомнила. Боль, о которой он забыл, снова заскребла сердце. Размышляя, он машинально свернул в сквер и увидел свою любимую скамейку под ветвями свисающей софоры. Два года он обходил ее стороной, чтобы случайно не встретиться. Теперь пусть! Он тоже имеет право на свои привязанности. Вот спешит какая-то девушка. Сейчас он позовет ее. Надо же с кем-то поделиться своей горечью. Два года он молчал…
— Эй, подойди сюда!
Руки девушки взлетели, как крылья, и, казалось, она сама летела по воздуху.
— Кирилл!
Они держались за руки и не могли наговориться.
— Я маялась дурью около месяца, потом мне попалась на глаза твоя книга. Начала читать и не могла оторваться. Мне было мучительно стыдно перед тобой, перед этим безногим летчиком… Я пыталась найти тебя, но мне сказали, что ты уехал в командировку и не сообщил куда. И я начала все с азов! А когда выпадала свободная минута, прибегала сюда и ждала… И вот сегодня, после передачи, я подумала, что ты поймешь меня и обязательно придешь. Мне это было очень нужно, ведь завтра я улетаю на гастроли.
На лице его отразилось столько противоречивых чувств, что она засмеялась и прикрыла ему ладошкой рот.
— Не говори ничего. Все и так понятно. Но ведь я тебе не обещала легкой жизни. Пойдем. Я хочу посмотреть, устроит ли нас твоя квартира или нам придется поискать другую!
