* * *
Воздух на поляне вновь стал чист и свеж, волны голубого сияния окутали кедр, и Лебедев увидел, что из его ствола вышла Омсон.
Она помогла Николаю встать, и, опираясь на ее руку, он медленно сделал несколько шагов, чувствуя, как покидают тело усталость, боль и страх.
- Куда мы идем? - спросил он.
Ее лицо было совсем рядом.
- Ты пойдешь теперь сам. Тебе другой путь.
И он вспомнил, что у каждой сказки бывает конец. Огляделся - и удивленно спросил:
- Где Игорь?!
- Ты еще встретишься с ним, и не раз. Но теперь ты знаешь...
- Он жив? Значит, все это... наваждение?
- Все правда, - твердо сказала Омсон. - Все было. Два человека смотрели друг другу в глаза: один убивал жизнь тайги, а другой закрывал ее собой. И так будет еще не раз. Каждый идет своим путем.
- А где же домовой и дзё комо?
Улыбка легла на ее губы:
- Не спрашивай о том, что невозможно объяснить.
И тут Лебедев увидел в черных волосах Омсон красную прядь, похожую на рану, и невольно коснулся ее. Легкий пепел остался на его ладони.
- Что это?
Омсон слабо улыбнулась:
- Тайга горела. Трава, кусты - мои волосы...
Ему было больно говорить, но он заставил себя произнести:
- Я не увижу тебя больше?
Омсон смотрела на него. Ее лицо приблизилось к его лицу, щека слегка коснулась щеки. Они стояли так, и Лебедев слышал, как ветер брел сквозь тайгу, неподалеку звенела вода в каменном русле, а за облаками кричали неведомые птицы. Потом Омсон отстранилась.
- Посмотри, - сказала она. - С тобой хочет проститься и он...
Лебедев опустил глаза и увидел, что к коленям Омсон жмется тигренок. Тот самый! Николай присел на корточки и заглянул ему в глаза. Они были не злыми, не испуганными, а просто растерянными: светлые-светлые, зелено-желтые, совсем детские глаза. В них играли солнечные зайчики, как на мелководье, а черные зрачки хранили настороженный вопрос.
Николай потянулся погладить тигренка и...
...чуть не упал с выступающего ствола, на котором притулился и задремал.
Сырость пробирала его до костей. Лебедев оглядел "стены" завала: за ними слабо светился день.
Сон - только сон! Но как сжимается сердце!.. Надо спешить, словно бы шепнул кто-то на ухо, и Николай стянул энцефалитку, уже зная, что и как надо делать.
Вот дырочка, наверное, прожженная у костра. Вот готова "веревка". Вот полетел вверх обернутый в капюшон камень. Сорвался - не беда, еще раз бросит. Есть!..
Окинув взглядом свою недолгую тюрьму, Николай, упираясь ногами в скользкие стволы, полез, вернее, пополз вверх.
Когда он был у самого верха, то увидел, что камень под его тяжестью вот-вот перевалится через сук. Однако Лебедев не испугался. Он не сомневался, что "веревка" сейчас снова натянется. Так и случилось, но... Николай вдруг замер. Кто ждет его наверху? Домовой, как во сне? А что, если - Игорь? Какой выбор поставит перед ним явь?
Он высунулся из щели и...
Что-то резко, громко зазвенело. Лебедев вскинулся, ничего не понимая.
Было тихо. За окнами стояла глухая чернота. Наверное, еще глубокая, ночь! Николай закрыл глаза, унимая всполошенное сердце.
Звонков больше не было. Лебедев подождал немного... Потом спустил на ледяной пол ноги, подошел к входной двери и открыл ее.
