— Хорошо, если только для вида, — сказал я, хотя моего согласия и не спрашивали. Прошло какое-то время.
— Слушай, всё же, я так не могу, — сказал Олег, подняв свой стакан. — Не по-человечески как-то. Ты если не пьешь, так хоть пригуби чуть-чуть, чисто за компанию. Давай, — я был загнан в угол его настойчивостью и уже потянулся за своим пивом, но был спасен. — Давай, за это, за жизнь!
— А что для тебя жизнь? — вовремя вмешался в разговор Григорий.
— Опять ты свою байду философскую начал? — похоже, Олега не слишком обрадовал этот вопрос. — Опять про жизнь рассуждать? С филфака он, — Олег отвлекся, и мне удалось избежать стакана с дешевой едкой жидкостью, замаскированной под благородный ячменный напиток. — Я, может, еще больше тебя знаю, — продолжил он. — Жизнь — это когда что-то делаешь, ищешь себе занятие, заводишь жену, детей…
— А потом? — Григорий брезгливо покосился на пиво.
— А потом растишь их, в этом она и заключается, — отозвался Олег.
— А когда они выросли, тогда что делать? — было похоже, будто бы Григория задели за живое.
— Жить себе тихо, мирно, чо.
— А потом умереть? — мужчина начал говорить громче.
— Понятное дело, — Олег пристально взглянул на оппонента. — Вот ты философ, а элементарных вещей понять не можешь.
— И зачем все это? Для того, чтобы твои дети опять повторили тоже самое, что сделал ты? И думали, нужно ли им самим двигаться по этому замкнутому циклу?
— Слушай, по поводу детей ты с женой ссорься, а мне тут нечего, — Олег ушел от ответа. — Не удивительно, что ты с ней постоянно ругаешься. К тридцати годам любой нормальный мужчина обязан завести ребенка. Забудь свою философию, живи спокойно, и вы мигом помиритесь, — он сделал паузу. — Рождение. Дети. Смерть. Это такой порядок вещей. Понимаешь? Он просто есть и все. Так должно быть.
— Хорошо, давай по-другому, — Григорий задумался. — А кто и зачем этот порядок установил? Тебя не мучает вопрос: что будет после смерти и будет ли что-нибудь вообще?
— А зачем это знать? Ведь без этого жить легче, — не сдавался Олег.
— В этом я с тобой согласен. Может быть, знать и ненужно. Но задумываться? Задумываться?! — Григорий выразительно посмотрел на меня и на Олега.
— А зачем? С такими мыслями ведь счастлив не будешь. Они только мешать будут. Вот можешь мне объяснить, для чего это нужно? Что тебе это дает? — Олег начал морально давить на Григория.
— У меня появляются некоторые выводы и хотя бы какое-то понимание проблемы.
— Давай, поведай, что же ты понял, — сказал Олег издевательским тоном.
— А то, что реальность непознаваема, — Григорий сделал паузу, перед тем, как продолжить дальше. — И сколько не размышляй о ее сути, достоверно ничего не узнаешь, потому что доказательств нет, и никогда не будет. Разве что после смерти ситуация может проясниться, и то не факт, — все замолчали. Я вступил в разговор.
— А если бы был некий способ узнавать ответы на все вопросы, вы бы их задали? — спросил я Григория. Эта тема оказалась мне близка.
— Я бы спросил, каково мое предназначение в этом мире, что мне делать, чтобы быть счастливым — не задумываясь ответил Григорий.
— А остальные вопросы? Про жизнь, ее смысл и все то прочее, про что вы только что разговаривали?
— Я бы не стал их задавать.
— Почему? Сами же только что говорили — удивился я.
— Потому что знать подобное — опасно для рассудка. А вдруг окажется, что я подключен к Матрице, как в том самом фильме? Или, что это все всего лишь сон? А может быть, я сам выдумал этот мир? Вдруг после смерти не будет существовать моего сознания? И как я буду дальше жить, если постигну такое? — Григорий посмотрел на меня. — Нет, это слишком опасно, такими вопросами можно обречь себя на долгие нравственные мучения. Я бы не хотел узнать подобное.
— А перед смертью? — спросил я.
— Перед смертью бы посмотрел, что там, да как, да, — Григорий замолчал. — Чтобы умирать было не так страшно, — пояснил он.
— Тогда зачем же вы обвиняете Олега в том, что тот не ищет смысла жизни, если сами не хотите его узнать?
— Не люблю, когда обо мне говорят в третьем лице — сказал Олег, но Григорий продолжил:
— Получать ответы на вопросы не нужно, но искать их просто необходимо. Знать лишнее может быть и вредно, а думать — полезно всегда. Зачем? Разве может возникнуть такой вопрос? Во-первых, анализировать происходящее интересно, во-вторых, это позволяет развиваться, а, в-третьих, как следствие, получать реальную, практическую пользу. Если ты стал лучше понимать себя, то это значит, что ты начал хорошо понимать и других. Из анализа человеческих мотивов можно извлечь прибыль, ведь вся наша жизнь целиком и полностью зависит от межличностных отношений, — Григорий уже остыл и говорил спокойно.
— Это, конечно, правда, я согласен, — мне захотелось узнать больше о мировоззрении этого интересного человека, — Но как это доказать, как объяснить человеку, для чего ему все это нужно? Вспомним, изначально стояло условие, что ты можешь без проблем узнать обо всем, о чем угодно. Что можно из этого получить, если не материальные блага? Нет, даже не так. Зачем мыслить и развиваться, если есть возможность узнать точный и достоверный ответ на любой вопрос? Если наличие мыслей в голове толком ничего не принесёт?
— Человек создан так, — грустно ответил Григорий. — Для него важен не результат, а процесс. И не имеет значения, чего он будет добиваться. Будь это благосостояние, интеллект, просветление или спортивные рекорды. Наслаждение, получаемое от развития и достижения собственных целей, к которому к тому же примешивается еще и гордость за проделанную работу, многократно превысит кратковременную радость, вызванную волшебным исполнением всех своих желаний. Выиграть миллион в лотерею и заработать его, организовав бизнес, — не одно и то же. Поэтому, единственная настоящая цель развития — наслаждение от самого процесса. Остальное — домысел.
Так прошло два дня. Мы болтали обо всем подряд, рассказывали байки, а в перерывах я узнавал о последних новостях у Системы. И вот, что я выяснил. Нападение на меня очень хорошо спланировано, на него потрачены значительные средства. Все учтено. Убежать не получится, как бы сильно этого не хотелось. В погоне можно было оставаться живым длительное время, но только если не терять бдительность. Вечно убегать — не выйдет. Получалось, что лучшая защита — это нападение.
Через двое суток поезд прибыл на станцию, и мне предстояло покинуть вагон, который я считал безопасной зоной. Я подождал, когда среди пассажиров начнется движение, а в вагоне станет шумно, и тихонько сказал:
