Экран велик, я всматриваюсь до рези в глазах, но ничего не могу понять. А астрономам, видимо, уже все ясно. Они взволнованно перешептываются.
Но что же все-таки это такое — Эффа или Юлда?
Ищу глазами Рэшэда или Джэхэндра. По тому, как Рэшэд всматривается в экран, а еще более по разочарованному лицу Джэхэндра догадываюсь, что на экране Эффа.
Теперь уж и я не могу сидеть спокойно. Пробираюсь поближе к экрану. Довольно отчетливо различаю широкий зеленоватый серп планеты в причудливых узорах беловатых и темных полос. Очевидно, это облака, сквозь которые просвечивают более темные очертания материка или материков. Значит, Рэшэд прав: суши на Эффе должно быть вполне достаточно.
Прислушиваюсь к разговорам. Теперь, когда первое волнение улеглось, ученые уже спокойнее обмениваются впечатлениями.
— Ни одна обычная оптическая система не может, конечно, с этим сравниться! — восторженно восклицает кто-то.
— Даже с такой разрешающей способностью нет, однако, возможности рассмотреть Эффу достаточно отчетливо, — слышится чей-то вздох.
— Подробностей рельефа нам, конечно, не увидеть, — замечает третий астроном, — но очертания материков и общую площадь суши удастся определить, как только атмосферные условия улучшатся.
— А деятельность обитателей Эффы, если таковые на ней имеются, мы не обнаружим разве? — озабоченно басит кто-то. — Не может же такая деятельность остаться бесследной даже при столь грандиозном расстоянии? Искусственные моря, каналы, огромные города, индустриальные районы — неужели все это никак не будет восприниматься?
— Боюсь, что надежда на это невелика, — отвечает обладателю баса мой осторожный брат Хоррэл. — При запуске космических ракет мы фотографировали нашу Джумму с разных дистанций, но уже с расстояния двух-трех световых лет затушевываются все подробности ее городского и индустриального пейзажа.
— А я все-таки не сомневаюсь, что следы деятельности разумных существ Эффы мы непременно обнаружим, — убежденно заявляет Рэшэд.
После того как помощники Хоррэла делают несколько снимков с экрана, снова начинают работать моторы, нацеливая телескоп в другую точку небесной сферы. Догадываюсь, что на этот раз мы увидим Юлду. Выражение лица Джэхэндра подтверждает мою догадку.
Я уже не волнуюсь, но мне и на Юлду взглянуть интересно. Она крупнее Эффы и должна быть лучше видна. Неужели мы сейчас увидим что-нибудь такое, что привлечет к ней больше внимания, чем к Эффе? Может быть, это эгоистично, но мне не хотелось бы этого.
Снова все сосредоточиваются у экрана, а я опять ничего не могу разобрать. Хоррэл с помощниками долго регулирует аппаратуру, но я вижу лишь мутное красноватое пятно.
Слышу чей-то разочарованный голос:
— Да-а, атмосферные условия тут, видимо, несравненно хуже, чем на Эффе…
Окончательно убеждаюсь, что из фонограммы космической ракеты мне уже ничего «не выжать». Кроме того, что я уже передала кибернетику, удалось восстановить лишь одну небольшую фразу из пяти слов.
Ужасно не хочется идти к Рэшэду признаваться в своем бессилии. Я ведь знаю: он очень надеялся, что мне удастся восстановить еще что-нибудь. Но я не хочу больше обманывать ни себя, ни его. Я лично уже окончательно потеряла всякую надежду на успех и хочу честно признаться в этом Рэшэду. Опасаясь, что решимость может покинуть меня, не раздумывая больше, распахиваю дверь его павильона.
— А, Шэрэль! — приветливо восклицает Рэшэд. — Заходите, пожалуйста. Весь день вчера не видел вас и очень соскучился.
В другое время эти слова наполнили бы меня счастьем, но сейчас я чувствую себя такой униженной, что меня уже ничто, кажется, не сможет обрадовать.
— Пришла сообщить вам об окончательной своей капитуляции, — каким-то чужим, противным голосом говорю я, боясь взглянуть в глаза Рэшэда. — Восстановить уже ничего больше не удастся…
Я не объясняю Рэшэду, что именно восстановить, но он и сам все понимает.
— Ничего, Шэрэль, теперь это уже не так важно. Не расстраивайтесь, пожалуйста.
А меня только злят эти слова утешения. Не понимаю я разве, как могла бы пригодиться эта фонограмма, если бы я всю ее восстановила? Зачем же говорить, что теперь это уже неважно?
— Как же так?.. — хмурюсь я.
Но он торопливо перебивает меня:
— Это все равно ничего бы нам больше не дало. Вы ведь и сами знаете, что никакая электронная машина не сможет сделать точного перевода с языка, который не известен ни одному лингвисту нашей планеты.
— Все напрасно, значит… — безнадежно вздыхаю я.
— Нисколько! — оживленно восклицает Рэшэд. — Нам ведь важно было убедиться, во-первых, в том, что девушка с Эффы говорила членораздельно, осмысленно. А во-вторых, что язык, на котором она говорила, никогда не был и не мог быть ни одним из существующих или когда-либо существовавших на нашей планете. Кибернетики блестяще со всем этим справились. С бесспорной убедительностью они доказали не только реальность существования этого языка, но и высокое его развитие. Ну, а жесты, мимика и интонация нашей девушки — мы столько переволновались за нее, что, думается, имеем право называть ее нашей — все свидетельствует о том, что она к чему-то призывает обитателей Эффы.
Перед моими глазами всплывает лицо девушки с Эффы. Да, она действительно призывает, наверное, своих соотечественников к какому-нибудь подвигу. Призыв этот светится в ее глазах, в выражении подвижного лица, в порывистых жестах, слышится в интонации голоса на тех кусках фонограммы, которые удалось восстановить.
— Но что могло вызвать такой страстный призыв? — встревоженно спрашиваю я.
— Этого мы не знаем, — печально признается Рэшэд.
А меня охватывает такая жалость к нашей девушке, такая тревога за нее, что даже слезы набегают на ресницы.
— Да, этого мы не знаем, — безнадежно повторяю я, — и, видимо, не узнаем никогда.
— Почему же? — горячо возражает Рэшэд. — Рано или поздно, но мы непременно разгадаем и эту тайну.
Поразительная новость — Хоррэл обнаружил на Эффе три чрезвычайно ярких вспышки! Одну он зафиксировал еще вчера, а две, следовавшие одна за другой, сегодня ночью. И это не бездоказательное заявление: Хоррэл успел сфотографировать спектр этих вспышек, и в астрофизической лаборатории уже производится их анализ. Там сейчас Рэшэд, Хоррэл и все наши сотрудники. Может быть, пойти и мне?
Вхожу очень робко, стараясь не привлекать ничьего внимания. Но астрономам не до меня. Они обсуждают результаты только что закончившегося анализа спектра вспышек на Эффе.
