«На триста лет? На четыреста?» — вкрадчиво спросила темнота.
— На четыреста? Ух ты! — У Алика захватило дух. — Нет, лучше куда поближе. Лет на пятнадцать. На двадцать пять. Все бы там высмотреть — и знать, но что не стоит тратить сил…
Ничего же особенного! Садишься в кресло. Нажимаешь какой-нибудь рычаг и…
Алик дернул ручку швабры — она загремела о ведро, но он ничего такого не заметил…
Потому что и в самом деле сидел, вернее, лежал, облаченный в алый скафандр с золотыми буквами «СССР», в кресле космического корабля. Сзади улавливалось дыхание товарищей. А с экрана над головой улыбался персонально ему Валерка. То есть, не Валерка, конечно, а молодой академик Валерий Павлович Барышев, технический директор проекта «Меркурий». Экипаж, Центр управления и вся Земля ждут, когда он, Алик Сухарев, скажет короткое слово «Готов!».
Сначала Школа хотела показать вымерший в ожидании космодром, бункера вдали, спецавтобус, рапорт руководителю полета, неизменный чемоданчик системы жизнеобеспечения, нудную четырехчасовую готовность — словом, все так, как оно будет происходить в том времени, куда ей дано заглянуть. И может, даже совсем не с Аликом. Но она сообразила, что сейчас это ни к чему. На бесконечных тренировках, если он будет к ним допущен, Алик и сам узнает, что случай — это труд. А пока пусть ловит свою жар-птицу…
Алик Сухарев отвел взгляд от экрана, сосредоточился, прикрыл глаза, вызывая в памяти ту картину, без которой не начинал никакого дела.
Над степью, не касаясь травы копытами коня, парил в невесомой, невыразимо медленной скачке Золотозубый Всадник. За ним гналась бесформенная и страшная чернильная мгла.
В одном из старых воспоминаний мгла настигала Всадника. И он долгие годы падал и падал щекой о кирпич.
Позже появился мальчик с карманным фонариком в руке и, уютно мурлыкая динамкой, начал с одного края теснить мглу.
С тех пор Всадник больше не падал.
Боясь узнать, Алик никогда не заглядывал мальчику в лицо.
Валерка на экране движением брови дал понять: «Пора!»
В ответ Алик едва заметно улыбнулся — одними губами, которые еще не утратили ощущения твердых, чуть солоноватых от слез Джемминых губ. Наверное, она никогда не научится целоваться.
Земля ждала. Алик подмигнул Золотозубому Всаднику и в последний раз скосил глаза на боковой экран, вобравший в себя ничтожную долю провожающих.
«Не будет провожающих на космодроме! — заметила Школа, адресуясь Олегу и вроде бы даже хмыкнув. — Не будет. Телевизоры будут…»
Но мысли этой Алику не передала.
Камера панорамировала по замершим лицам. И Алик молил ее отыскать одно-единственное, задержаться на нем в миг старта.
Но бездумная камера не находила в толпе Джеммы.
Не остановилась камера и на пожилом человеке с широким, чуточку асимметричным лицом и выпуклыми голубыми глазами. На лице директора Школы, где учился Алик Сухарев, — Олеге Леонидовиче Молеве по прозвищу Бурбон.
---
Сб. "Синяя дорога", Л.: "Детская литература", 1984
Иллюстрации художника Клима Ли.
1. Русская учительница (нем.).
2. Генрих Гейне "Германия. Зимняя сказка", 1844. Перевод Вильгельма Левика.
3. Не будем убивать (нем.).
4. Считайте себя (нем).
