Мистер Кросби понял. Средства массовой информации регулярно знакомили население страны с «работой» современной мафии. Вся полиция Штатов не оградит его доверителей от великолепно организованного шантажа, с помощью которого из них выкачают баснословные суммы.
— Самое приемлемое для вас — найти безработного молодого парня, мечтающего разбогатеть. Недостаток практики у таких с лихвой компенсируется богатыми теоретическими познаниями, почерпнутыми с телевизионного экрана. Честно говоря, мы и сами немало черпаем из этого источника.
Все это мистер Кросби и передал своим доверителям на совещании в Холидей-Инн.[8] При дальнейшем обсуждении проблемы он не присутствовал.
— А вы говорили, что старый Кросби выходит в тираж, — с упреком воскликнул один из доверителей. — Как великолепно он провел акцию…
— Ближе к делу, — перебил хозяин номера. — Завтра я улетаю из Нью-Йорка, значит, сегодня надо решить все окончательно. Есть у нас возможность быстро найти исполнителя?
Наступило молчание. Каждый из троих присутствующих мысленно пробегал свой круг знакомств.
— Есть предложение, — высказался, наконец, третий доверитель. — В школе с моим сыном Юджином учился некий Том Клаузен из обедневшей семьи. Его отец застрелился после неудачной игры на бирже. Семье пришлось перебраться в дешевую квартиру, где она еле сводила концы с концами. Но школу Том закончил. Здесь их пути с моим сыном разошлись: Юджин поступил на факультет журналистикии, а Том — в училище авиамехаников. Но дело не в этом. Я неплохо разбираюсь в людях и сразу увидел: в этом парне сильна авантюристическая жилка. Он еще мальчишкой вслух мечтал, что разбогатеет любыми способами и реабилитирует честь семьи. Причем конфликт с законом его не пугал.
— Однако этого мало, чтобы взяться за сомнительное дело.
— Тут нам повезло. Юджин мне недавно рассказывал, как, оказавшись проездом в родном городе, случайно столкнулся с Томом. Так вот, он запачкал свою репутацию и уже месяц без работы. А этот парень любит радости жизни. Но самое главное — в моем родном городе, где живет Том Клаузен, есть улица под названием Парк-Лейн.
— Бедворт, вы бесценный человек. Вы умеете даже случайности обратить в нашу пользу. В таком случае попросим вас организовать это дело. Только, пожалуйста, не привлекайте к нему вашего сына: журналисты нам здесь ни к чему.
Вот какие события предшествовали появлению Тома на Парк-Лейн в жаркий июльский полдень.
Том вздрогнул. За кустами роз, в которых терялась песчаная дорожка, взревел мотор, а затем появился и сам автомобиль — серебристая «тоета». За рулем сидел пожилой негр, на заднем сиденье — старуха негритянка. «Сегодня же пятница, вспомнил Том информацию, которую ему сообщил наниматель. Старуха поехала в маркет за продуктами, а потом двинет в порт торговать у рыбаков свежую рыбу». Он неторопливо двинулся по улице, краем глаза наблюдая, как автомобиль подъехал к воротам, шофер вылез из-за баранки, подошел к бетонному столбику и тут же направился обратно к машине. Ворота медленно распахнулись, пропустили автомобиль и так же медленно захлопнулись.
«Все ясно: дистанционное управление отключено, поэтому ему пришлось нажать кнопку, — соображал Том, глядя вслед сверкающим на солнце рубиновым катафотам. — Значит, чтобы въехать снова, придется нажать другую кнопку, снаружи. А что, если…»
Это было безумие, но ноги сами понесли Тома к воротам. Впрочем, в этом безумии была своя логика. Пока душа Тома ужасалась тому, что он делает, где-то в подкорке шла напряженная работа, результаты которой выдавались в виде законченных выводов. Вывод первый: кто заподозрит грабителя в человеке, спокойно, средь бела дня, входящем в дом? Даже если остановят, можно что-то придумать, вывернуться. Вывод второй: останавливать некому. На улице ни души, а в доме один хозяин, который вряд ли сейчас выглядывает из окон. И вовсе не обязательно сталкиваться с ним в самом доме, где более десятка комнат. Но это уж как повезет… хозяину. А главный вывод, который вдруг озарил Тома: вовсе не такую уж совершенную систему защиты придумали толстосумы. Они просмотрели щель, которую ее. Том, нашел. И влезет в нее, лишь бы найти наружную кнопку, открывающую ворота.
Том нашел ее. Увидел издали: квадратную керамическую плитку на столбе, чем-то неуловимо выделяющуюся среди других. Он протянул руку, и ворота открылись, а потом медленно захлопнулись за ним. Впереди, за розовыми кустами, возвышался тихий особняк. И в самой этой тишине таилась угроза.
Мало сказать, что Том трусил — он умирал при каждом шаге. Сколько было шагов, столько раз он и умирал. И все же шел вперед. Не мог не идти. Древние, погребенные добропорядочной жизнью последних поколений инстинкты возрождались в нем. Был, наверное, в его роду лихой корсар, отважно бравший на абордаж пузатые купеческие корабли. А может, и сухопутный тать, облегчавший кошельки путников на ночных дорогах, оставил в его генах любовь к риску и стремление наиболее легким путем поправить свои материальные дела. Эта генная память и вела его по изгибам дорожки, обострив слух и зрение. И наперекор страху поднималось в его душе какое-то непонятное ликование. Нервы его точно обнажились и трепетали от соприкосновения с опасностью. Соприкосновения, причинявшего и боль и наслаждение. И на дне его сознания крепло ощущение, что на этой дорожке прежний Том Клаузен умер, а родился другой смелый, решительный, готовый без раздумий брать все, что ему надо.
Этот новый Том Клаузен и вошел в дом через вход для прислуги. И оказался в небольшом квадратном холле, из которого вели три двери. Наугад открыв одну из них, он в конце коридора увидел край кухонной плиты. Картина явно не могла висеть в кухне, и Том перешел к следующей двери. Судя по всему, она вела в комнаты прислуги — об этом свидетельствовали и тусклые, вылинявшие от времени обои, и затхлый устоявшийся запах плохо проветриваемого помещения. Картины и здесь быть не могло.
Зато третья дверь привела его куда нужно — в в огромный круглый вестибюль, залитый светом из огромных же, в два этажа, окон. Том с изумлением глядел по сторонам: здесь все было непомерно огромным, вызывающе огромным, будто предназначалось для сказочных великанов. Два покрытых коврами пандуса широкими полукругами возносились на второй этаж и соединялись широким балконом с резными деревянными перилами. С обеих сторон балкона в помещения второго этажа вели двери, такие Том видел разве что в аэродромном ангаре — сквозь них свободно прошел бы пассажирский лайнер, если снять с него крылья. Какая же сила нужна, чтобы открывать их? И эти пандусы вместо обычных в таких случаях лестниц… Но дальше Том не стал удивляться: он увидел картину.
