В течение ряда лет шло интенсивное изучение различных социальных форм и порядков, однако каждый из них был отвергнут в силу того или иного недостатка. Наконец, выбор пал на устройство общества, подсказанного Библией - книгой, хотя еще и не запрещенной в то время, но вызывавшей некоторое брожение умов. Это изречение звучит примерно так: "Ступай к муравью, ленивец, посмотри на действия его, и будь мудрым"[2].
Совет доктората решил, что эта идея, модифицированная соответствующим образом, может отвечать необходимым требованиям организации общества. За основу была принята система, состоящая из четырех классов, которые подвергались постепенной дифференциации. В результате мы теперь имеем докторат - правящий класс, пятьдесят процентов которого составляют медики. Затем следуют мамаши, название тут говорит само за себя. Потом идет прислуга, многочисленный класс, состоящий, в силу психологических причин, из женщин маленького роста. Работницы, физически сильные и мускулистые женщины, выполняют более тяжелую работу. Все три низших класса уважают власть доктората. Оба трудящихся класса почитают мамаш. Прислуга считает себя удачливее работниц, так как выполняет более легкую работу, а работницы смотрят на малорослую прислугу с легким, полудоброжелательным презрением.
Таким образом, как вы видите, дорогая, наконец-то было достигнуто равновесие в обществе и, хотя не все еще окончательно отработано, нет никаких сомнений в том, что положение улучшится.
Она продолжала подробно объяснять мне устройство их общества, а до меня постепенно доходил весь его чудовищный смысл.
- Боже мой, муравьи! - наконец не выдержала я. - Так вы что, взяли за образец муравьиную кучу?!
Лаура несколько удивилась, то ли моему тону, то ли тому, что я так долго не воспринимала то, что она рассказывала.
- А почему бы и нет? - возразила она. - Ведь муравейник представляет собой одну из самых древних социальных систем, созданных природой; конечно, она нуждается в некоторой корректировке, но...
- Так вы говорите, что только мамаши могут иметь детей? - спросила я.
- Но почему же - члены доктората тоже могут, когда захотят, - сказала она. - Совет доктората определяет норму для каждого класса. Врачи в клинике осматривают каждую новорожденную и относят ее по физическим и прочим показателям к тому или иному классу общества. После этого все зависит от назначаемой детям диеты, гормонов и соответствующего воспитания.
- Но, - возмущенно воскликнула я, - к чему все это? Какой в этом смысл? Что за радость жить на свете при такой системе?
- Ну, а в чем вообще смысл жизни, скажите мне, пожалуйста?
- Мы же предназначены любить и быть любимыми и рожать детей от любимого человека!
- Вот опять в вас заговорило ваше воспитание - воспевание и идеализация примитивного анимализма. Вы все-таки признаете, что мы стоим на более высокой ступени развития, чем животные?
- Конечно, но...
- Вот вы говорите о любви. А что вы знаете о любви матери и дочери, когда между ними нет мужчины, возбуждающего ревность? Или о чистой любви молодой девушки к своим младшим сестренкам?
- Нет, вы все-таки не понимаете, что такое любовь, исходящая из самого сердца и пронизывающая все твое существо. Как эта любовь окрашивает все, о чем ты думаешь, все, что ты делаешь, все, что ты слышишь и к чему прикасаешься... Она может причинять ужасную боль, но она может и озарять, как солнце, все твое существование... В глазах возлюбленного можно увидеть отражение всей Вселенной... О, если бы вы только могли это понять и почувствовать! Но, к сожалению, вам этого не дано... - О, Доналд, родной, воскликнула я про себя, как мне объяснить этой женщине то, что совершенно недоступно ее пониманию?
За моей тирадой последовала долгая пауза. Затем Лаура сказала:
- Конечно, в вашем обществе в вас выработали такую реакцию на отношения между полами, но вы вряд ли можете ожидать от нас, чтобы мы пожертвовали своей свободой и вновь вызвали к жизни своих угнетателей!
- Нет, вы, наверно, никогда ничего не поймете. Ведь это только глупые мужчины и женщины постоянно воевали друг с другом. Большинство же были счастливыми, любящими парами, из которых и формировалось общество.
Лаура иронически улыбнулась.
- Дорогая Джейн, - сказала она, - или вы действительно очень мало информированы о состоянии дел в обществе в ваше время, или та глупость, о которой вы упомянули, была довольно широко распространена. Как историк и просто как женщина, я не нахожу достаточно оснований для восстановления прежнего порядка вещей. Миновав стадию примитивного развития, мы теперь вступили в цивилизованный век. В прошлом женщина, сосуд жизни, имела несчастье зависеть от мужчины для продолжения рода. Теперь, слава Богу, с этим покончено. Наш мир устраивает нас намного больше - всех нас, за исключением реакционеров. Вы видели нашу прислугу - эти маленькие женщины немного робки, но разве они выглядят грустными или угнетенными? Разве они не щебечут весело друг с другом, словно птички? А работницы - те, которых вы называете "амазонками", - разве они не выглядят сильными, здоровыми и довольными?
- Но вы же лишаете их всех того, что принадлежит им по праву рождения, - воскликнула я. - Женщина должна иметь возможность любить...
Лауре, видимо, надоело слушать, и она меня прервала:
- Вы повторяете мне все пропагандистские идеи вашего века. Та любовь, о которой вы говорите, дорогая, существовала лишь в вашем маленьком, защищенном мирке в силу утонченных и одновременно выгодных условностей; вам едва ли когда-нибудь приходилось видеть ее другое лицо, неприкрашенное романтикой. Вас лично никто никогда не покупал, не продавал как скотину; вам никогда не приходилось отдаваться первому встречному за гроши только для того, чтобы заработать себе на жизнь, вы никогда не были в числе тех несчастных женщин, которых во все времена насиловали захватчики чужих городов; вы никогда не кидались в огонь, чтобы избежать этого позора; вас никто не заставлял бросаться на тело умершего мужа, чтобы быть кремированной вместе с ним; вы не провели всю жизнь, как пленница в гареме; вас не везли в вонючем трюме работорговцы; вы никогда не жили только для того, чтобы услаждать вашего мужа и господина...
Такова оборотная сторона медали под названием "любовь". У нас этого больше нет и не будет. Так что же, вы предлагаете вернуть мужчин для того, чтобы снова так страдать от них?
- Но ведь со всем этим было давно покончено уже в мое время, - робко возразила я, - мир уже и так становился лучше...
- Вы в этом уверены? А как насчет женщин в городах, захваченных противником во время Второй мировой войны? Разве это не было варварством?
