— А это может вывести на вас.
— Возможно, но маловероятно. Я просто не хочу испытывать чувство вины от того, что вас в это втянул.
Джеффри покачался в своем большом мягком кресле.
— Хорошо… Однако, собственно говоря, к чему мне ложиться в больницу? Мне ведь теперь ничто не может повредить, разве не так?
— Вы можете попасть в аварию, в вас могут стрелять — в таких случаях наноиды действуют недостаточно быстро. Однако вам больше не нужно бояться рака, инсульта или инфаркта, ничего из того, что служит причиной смерти большинства людей. Главная ваша проблема — ваша внешность.
— Моя внешность?
Зайл кивнул.
— Что касается меня, я человек старый, а на стариков люди смотрят не очень внимательно. У меня нет близких друзей, а больше никто и не заметит, если я год за годом буду выглядеть все так же. Однако вам нельзя оставаться на одном месте слишком долго, нельзя больше десятка лет поддерживать отношения с одной и той же группой друзей, не то люди постепенно заподозрят неладное. Их собственные лица начнут покрываться морщинами, волосы седеть, а вы будете выглядеть в точности как на фотографии из выпускного альбома. Вначале они станут делать вам комплименты, но в конце концов почувствуют беспокойство и начнут задавать вопросы.
— Не могли бы вы по крайней мере сделать инъекцию и моей жене? — голос Джеффри едва улавливался. — Я не хочу оставаться молодым без нее.
— Я же вам сказал: у меня больше нет материала.
— Так приготовьте!
— Даже если какое-то количество розвеллония еще и осталось неиспользованным, мне никогда не удастся заполучить его.
— Ну хорошо, возьмите у меня и введите ей.
— Попав в тело, наноиды ассоциируются с вашей иммунной системой, именно это позволяет им так долго оставаться в организме. Перепрограммировать их невозможно. Даже если бы я мог их извлечь и ввести в организм вашей жены, в лучшем случае это не дало бы никакого эффекта. В худшем — они вызовут у нее тяжелейшую реакцию.
Голова Джеффри упала на руки; затем, после короткой паузы, он вновь посмотрел на Зайла.
— Так значит, это остается исключительно между нами?
Зайл кивнул:
— Мне очень жаль.
Какое-то время Джеффри сидел молча.
— И еще я бы предложил вам стереть видеозапись этой встречи.
— Ох, черт! — Джеффри повернулся и сунул руку под стол.
* * *
Экран айфона опустел, и на нем выскочило сообщение с предложением проиграть запись с начала. Я протянул аппарат Майнди.
— И почему же он ее сохранил? — спросил я.
— Чтобы показать мне… и вам двоим.
— Нам? — переспросил Солли.
— У него всегда сердце было не на месте из-за того, что все так на вас ополчились после той ночи. Он считал, что несет за случившееся не меньшую ответственность. Никогда он не винил вас в том, что произошло, а после встречи с Зайлом так и вообще считает этот случай благословением.
— Тогда почему же он сам не пришел сюда?
Майнди, улыбнувшись, помахала темно-голубой «тойоте-приус», припаркованной ярдах в пятидесяти позади нас. Дверь со стороны водителя открылась, и из машины вылез молодой человек, светловолосый и голубоглазый, с перекинутым через правое плечо черным рюкзаком. Если не считать мимолетного кадра в видеоролике на экране айфона, я не видел его с тех пор, как ему было тринадцать. И тем не менее это, несомненно, был Джеффри.
Когда он приблизился к нам, я не мог не подумать, что на вид он ближе к возрасту моего сына, нежели моему — его выдавала лишь свободная манера держаться, говорящая о значительно большей зрелости.
— Ребята! Черт побери, как ваши дела? — Лучась улыбкой, он протянул нам руку.
Солли пожал ее.
— Похоже, не настолько хорошо, как у тебя.
Я в изумлении смотрел на друга.
— Господи Иисусе, так это что, все правда?
— До последнего слова!
— Тогда как же ты рискнул прийти сюда? — Я тоже протянул ему руку. — Ты же не знаешь, какими мы стали. Прошло двадцать пять лет! Почему ты решил, что нам можно довериться?
— Потому что вы единственные, кому я могу верить. Видишь ли, я не знаю, насколько старик Зайл со мной откровенен. С его манией, как бы кто не обнаружил, что, он тогда прибрал к рукам эту метеоритную пыль, он больше не позволяет никому взглянуть на свою работу.
— А ты не можешь как-нибудь получить к ней доступ?
— Никак! Даже если бы я знал, где скрывается этот старый хрыч, к теперешнему моменту он ее уже наверняка сжег. Однако с тех пор, как он состряпал своих наноидов, технологии несколько шагнули вперед. Могу поручиться, что сейчас уже работает парочка ребят, которые смогли бы, если бы к ним в руки попали образцы, воссоздать этих малюток, заменив розвеллоний чем-нибудь другим.
Я вытер вспотевшую голову.
— Ты не возражаешь, если мы… — Я показал в сторону переместившейся тени дубка. Джеффри сделал вежливый жест:
— После тебя.
Пока мы пересаживались в тень, Майнди сказала:
— Ну, я уже все это слышала. Пожалуй, схожу принесу нам чего-нибудь выпить, пока вы знакомитесь с делом, ладно? Я видела, что «Квик стоп» на своем прежнем месте. Вернусь через пятнадцать минут.
«Квик стоп»… Лагерь… Я не мог отделаться от мысли…
— Я буду «Ю-ху»! — Впрочем, я не был даже уверен, что эту штуку до сих пор производят.
Солли и Джеффри расхохотались.
— Ну что, покупать на троих? — спросила Майнди.
— Спрашиваешь! — отозвался Солли. — Пойло, конечно, отвратительное, но какого черта!
Мы проследили взглядом, как она уходит, а затем уселись в тени дерева.
— Я неплохо изучил вопрос, — продолжал Джеффри. — В мире существует несколько человек, которые достаточно понимают в наномедицине, чтобы попробовать взяться за такую задачу, причем двое из них находятся прямо здесь, в Мэриленде: один — в университете Хопкинса, а второй — в Мэрилендском. Если мы сможем доставить им наноидов и намекнуть каждому, что второй работает над той же темой, чтобы подогреть в них соревновательный дух, думаю, у нас есть шанс.
Я глубоко вздохнул.
— И все же это не объясняет, почему ты выбрал нас.
— Я уже сказал: вы единственные, кому я могу доверять.
— Очень трогательно, — съязвил Солли. — Столько лет прошло, а мы по-прежнему твои ближайшие друзья, если это можно так назвать.
— У меня полно друзей, но среди них нет таких, кто не имел бы со мной абсолютно никаких контактов с тех пор, как мне исполнилось тринадцать. Таких, чью связь со мной будет невозможно проследить без дополнительного исследования моего прошлого, на какое не способно воображение даже самого дотошного правительственного агента.
