- Заходи, - прошипели над ухом Сэцуке. Шипение было злым и нетерпеливым.
- Что? - непонимающе переспросила Сэцуке, но ее сильно втолкнули внутрь, так, что если бы Авель ее не подхватил, то она растянулась бы на ковре.
- Всем оставаться на своих местах! - предупредил сеньор Сабуро, направляя на Авеля пистолет. Тяжелая, черная, громоздкая штуковина совсем не вязалась с безжалостным тоном и выпачканной мороженым мордашкой школьника младшего класса. Такая же штуковина была у Сиро, и тот держал ее двумя руками, направляя на господина Коноэ. - Не заставляйте меня стрелять, сеньор Авель!
Госпожа Коноэ завизжала.
16
- Что за черт? - Танаки снял очки и постучал пальцем по приборной доске.
- Подтверждаю, - сказала Юри. - Падение напряжения в анима-коридоре. Восемь процентов ниже нормы, но пока в условно допустимых пределах.
Хорошая фраза - "в условно допустимых пределах". Результат очень близкий к условно положительному... Танаки повернулся к Буревеснику:
- Как у тебя, Идзуми?
- Подтверждаю. Двигатели работают в штатном режиме, запитка мотоблока - сто процентов. Мощность - расчетная.
- Реи, что в двигательном отсеке?
- Все в порядке, кэп, - бодро ответила Реи. - Колеса крутятся. В чем дело?
- Готовься к ветру, - сказал Танаки. - К очень сильному ветру.
- Шутить изволите, кэп? - вроде даже как обиделась Реи.
- Посмотри за борт. И на датчики.
Потоки жидкого золота мелели, оставляя после себя стылую синеву с вкраплениями чего-то темного. Откуда-то возникли облака, пока еще белоснежные, плотные, похожие на невинных барашков, выпущенных попастись на кладбище. Несколько щипков заговоренной травы будет вполне достаточно для их превращения в иссиня-черных хищников.
- Погода портится, - философски заметил Буревестник. - Пожалуй, я отключу автопилот.
- Хэйсэй, Хэйсэй, говорит борт "Альбатрос", говорит борт "Альбатрос". Наши системы показывают сужение анима-коридора. Что у вас происходит?
- Танаки? Рад приветствовать тебя, старый волк! На связи Киндзабуро.
- Чем порадуешь, Киндзабуро?
- У нас возникли проблемы, Танаки.
- У нас тоже.
- Временно выведены из строя станции поддержки пятнадцатого, шестнадцатого и семнадцатого коридоров. Мы уже потеряли два транспортных самолета. Вам пока повезло, нам удалось запустить резервные системы и вся запитка идет только на вас. Слышишь, Танаки?
- Что у вас там, черт подери, происходит, Киндзабуро? - Танаки старался быть спокойным. - Революция?
- Что-то вроде.
- Дальнейшие инструкции?
Киндзабуро помолчал.
- Действуй по обстоятельствам. Непогоды уже не избежать, но мы постараемся, чтобы вы не выпали в техиру. Сузим коридор настолько, насколько это возможно.
- "Альбатрос" - большая птичка, Киндзабуро. Она любит простор. Увязнет коготок, всей птичке пропасть.
- Успокой пассажиров и лично - господина канцлера.
- Ах, да, я и забыл, - ядовито сказал Танаки. - У нас на борту пребывает сам господин канцлер! Тогда нам точно ничего не грозит.
- Не трать зря свою аниму, дружище, - посоветовал далекий Киндзабуро.
Юри ясно представила неведомого ей Киндзабуро - добродушный толстячок со множеством бородавок на лице, красными полными губами и целым мешком сальных анекдотов. Хорошо ему там... советовать беречь аниму.
За бортом продолжало темнеть. Синева наливалась зловещей, гнойной тьмой, почерневшие облака протягивали вниз дымные щупальца, и ветер закручивал их в спирали. По стеклу заколотили капли дождя, а затем "Альбатрос" содрогнулся, как тяжелый корабль, спущенный со стапелей, врезался в водяную стену, задрожал, затрясся. Кабина осветилась тревожными огнями.
- Взяли, девочки, - глухо сказал Танаки. - Нам предстоит веселая прогулка под дождем.
Шторм был еще молод, нетерпелив и яростен. "Альбатрос" казался ему чересчур легкой добычей - тяжелая, неповоротливая туша, которой так не подходило ее птичье имя. Скорее уж кит, каким-то чудом воскрешенный из небытия техиру и вознесенный в золотые потоки анимы. Где уж ему тягаться с задором дождя, весельем молний и мрачной угрюмостью туч! Что может противопоставить надутый пузырь хаосу стихии?! Бедные, бедные людишки! Слишком многое возомнили вы о себе, ущербные творения ущербных богов!
- Юри!
- Да, капитан!
- У тебя достаточно короткая юбка?
Буревестник хмыкнул и оскалился. Штурвал вырывался из рук, как будто отключились гидравлические усилители.
- Я один его не удержу, кэп! Отложите свидание до прибытия в аэропорт.
- Разговорчики! Так что там с юбкой?
- В пределах уставной длины, - холодно ответила Юри. Вечно эти мужчины со своими шутками и непристойностями. Разве она виновата, что для пилотов-женщин не предусмотрены форменные брюки?
- Очень хорошо, - прорычал Танаки. - Даю тебе свое личное разрешение снять фирменный галстук и расстегнуть две верхние пуговицы блузки.
- Кэп, сейчас не время, - рассмеялся Идзуми.
- Юри, девочка, сделаешь так, как я сказал, и пойдешь к господину канцлеру выражать наше искренние сожаление о доставленных неудобствах. Тебе понятно?
Юри поморщилась, сдернула наушники и стала распутывать узел галстука.
- Ну почему я - не господин канцлер, - мечтательно сказал Буревестник.
17
Ухоженный ноготь принадлежал высокому человеку в темном пиджаке со светлыми полосками. Костистое лицо, тонкие ниточки-усики под крючковатым носом вызывали неприятные ассоциации с секретной службой. Уж Ошии прекрасно знал повадки архангелов безопасности. Сколько раз подобные хлыщи ошивались в его отделе, вынюхивая угрозу безопасности своими крючковатыми носами! Их там специально инструктируют о необходимости поддерживать раздражающе опрятный внешний вид и обильно душиться самым дешевым одеколоном?
- С кем имею честь? - выдавил из себя Ошии, пытаясь закрыть газету, но палец неумолимо упирался в злосчастную заметку.
- Ерикку. Меня зовут Ерикку, господин Ошии. Я - детектив.
- Очень рад, - как только мог кисло ответил Ошии. - Очень рад, господин... э-э-э... Ерикку.
- Извините за некоторую бесцеремонность, - сказал детектив, бесцеремонно усаживаясь в кресло Сэцуке и отодвигая в сторону ее альбомчик, - но скучный полет, как мне кажется, располагает к некоторой, ну, что ли, простоте общения. Знаете, например, сколько случаев прелюбодеяния совершается на борту вот таких лайнеров?
Теперь на развороте газеты расположилась вся ладонь господина Ерикку. И каждый ноготь каждого пальца был так же ухожен, подточен и налакирован. Вот только мизинец как-то неуверенно подрагивал.
- Да что вы говорите? - пробормотал Ошии.
- Да, господин Ошии, да, - чуть ли не весело подтвердил господин Ерикку. - Поверьте мне, как профессионалу.
